Обретение смысла во второй половине жизни. Как наконец стать по-настоящему взрослым
Шрифт:
Время от времени все мы теряем из виду эту перспективу, свой навык бороться с трудностями и выходить из борьбы победителем. Каждая из крупиц негативного опыта будет восприниматься как кризис; собственно, это и есть кризис мировоззренческой системы. Подобные потрясения оказываются не только экзистенциальной травмой, но и способны глубоко ранить духовно. Кризис выражается и во внешнем страдании – мы мучительно переживаем утрату непосредственного смысла жизни, и чувства взаимной связи с загадкой мироздания. Друзья, на которых мы рассчитывали, личная безопасность, которая продлится, как казалось, целую вечность, спокойная уверенность в том, что нам помогут стать на ноги, если мы упадем, – все эти предположения в сотнях и тысячах вариаций однажды развеются как дым. Этот возможный поворот событий и коллективное разочарование выразил Роберт Фрост в своем насмешливом двустишии:
Прости,Это предательство со стороны другого – Бога, любимого, друга, корпорации – по сути оказывается изменой упованию на предсказуемость мира и возможность управлять им. Становясь старше, мы становимся свидетелями того, как раз за разом оказывается посрамлено наше чувство Я, убежденность в собственном всесилии и способности контролировать исход событий. В свое время ребенку казалось, что его желания правят миром, а юноша полагал, что отвага города берет. Ну, а второй половине жизни поневоле приходится утешаться более трезвой мудростью, основанной на смиренном понимании собственной ограниченности и непостижимости мира. И не оттого ли так просто бывает опустить руки, отказаться от риска в серьезных делах или с легкостью опуститься до цинизма, язвительных насмешек над надеждой или оглушать себя алкоголем в страхе перед болезненной утратой еще одной иллюзии?
И снова же в опыте страдания возникает и приглашение к чему-то большему. Как узнал наш брат Иов, все эти надуманные контракты – не более чем иллюзорная попытка Эго держать все под своим контролем. Мы узнаём, что жизнь куда сильней и загадочней, несет в себе больше риска, чем можно было помыслить. Да, такое открытие может кого угодно лишить покоя, однако смирение и трезвый взгляд на положение вещей лишь расширит духовные горизонты. Мир более загадочен и менее предсказуем, более автономен и менее управляем, он многообразен и сложен, бесконечен и непознаваем, и в этом мире нам по плечу куда больше замечательных свершений, чем мечталось даже в молодые годы.
Соперничающие программы
Согласно эпическому преданию, на своем долгом пути домой Одиссею довелось преодолеть немало преград. В их числе были сталкивающиеся скалы – Симплегады, грозившие раздавить его легкое суденышко. Так и мы с вами подчас оказываемся в тисках соперничающих сил, противоборствующих ценностей и со страхом ждем, что они вот-вот раздавят нашу хрупкую душу. Даже делая самые первые самостоятельные шаги в жизни, нам постоянно приходится сталкиваться с соперничающими программами. Как мы уже убедились, первая половина жизни в большинстве случаев проходит под знаком социальной программы, которую можно сформулировать следующим образом: «Как мне вступить в этот мир, как отделиться от родителей, найти спутника жизни, свою карьеру и общественную самоидентичность?» Можно сказать и по-другому: «Чего требует от меня мир и какие ресурсы могу я мобилизовать, чтобы соответствовать его требованиям?» Но во второй половине жизни стрелка компаса отклоняется, и программа смещается к переосмыслению личного опыта в контексте более широкого порядка вещей, а заодно меняется и постановка вопроса: «Чего просит от меня душа? Ради чего все это, какой смысл во всем том, что мне довелось пережить и испытать?» Вопрос о смысле со всей необходимостью ставит задачу появления иной программы. Если программа первой половины жизни – социальная, то есть соответствия требованиям и ожиданиям окружения, то вопросы второй половины жизни – духовные, затрагивающие более обширную тему смысла.
Психология первой половины жизни мотивируется фантазией приобретения: обретением сил, чтобы Эго могло справиться с отделением, с явным родительским диктатом, обретением статуса в мире, будь то собственность, семья или место в обществе. Вторая же половина жизни просит, в конечном итоге даже требует от нас оставления: оставить самоотождествление с собственностью, ролями, статусом, условной личностью и обратить свой взгляд к другим ценностям, прошедшим внутреннюю проверку.
Незавидная ситуация обычного человека, который оказывается в тупике, когда одна за другой отпадают прежние роли и уходят люди, поддерживавшие его чувство Я, прослежена в фильме «О Шмидте» с Джеком Николсоном в главной роли. Фирма, в которой работал герой фильма, спроваживает его на пенсию, жена умирает, дочь уезжает, выходит замуж и начинает жизнь своей жизнью, и он остается в полном одиночестве в стенах дома. Как зомби, он шарахается из стороны в сторону. Наконец ему удается нащупать ту призрачную нить, единственную духовную или человеческую связь, которая еще остается у него, – это сирота, которого он поддерживает в далекой Африке. Связь крайне непрочная, но она предполагает, что просто необходимо искать те новые пути, какими может проявить себя душа. В противном случае депрессия приведет его
Какими бы ни были наши симптомы, как бы ни отличались наши истории, подобный поворот ожидает каждого во второй половине жизни. Прежнее чувство Я со временем изнашивается, а новое еще не открыто. Как правило, подобные кризисные моменты бывают очень болезненны, но через них Эго приглашается к переосмыслению своих приоритетов. Да, Эго будет упорно отказываться от этого приглашения, но однажды ему ничего не останется делать, как принять его.
Эти «поражения», следующие одно за другим, в конечном итоге могут подвести Эго к той точке, когда оно начнет задавать другого рода вопросы. Когда Эго становится достаточно сильным и сознательным или уже изнемогает под ударами, которые сыплются со всех сторон, оно все чаще задается вопросами: «Что нового мне следует узнать о себе и о мире? Я все чаще попадаю в затруднительное положение, из которого выходить бывает все трудней и трудней. И от моего прежнего понимания здесь мало проку. Так чего же просит от меня душа, посреди всей этой сумятицы?» Да, Эго редко когда оказывается настолько сознательным, чтобы самому сформулировать эти вопросы. Обычно оно подводится через страдание, неудачи и поражение к безотлагательной необходимости дать на них ответ. Если мы перестанем мчаться вперед без оглядки и обратимся, наконец, к решению этих вопросов, то следствием будет не поражение, а обновление, и мы будем расти, подчас сами того не желая. В конечном итоге, кто или что задает эти вопросы? Раз уж не Эго задает их, раз уж их ставит не наша культура – в таком случае не иначе, как они исходят от самой души.
Такие вот «коллизии» мы переживаем регулярно; на самом деле это выражение конфликта интересов природного, инстинктивного Я и условной личности с сопутствующими установками и адаптивными стратегиями. И поскольку мы отождествляем себя со второй, встреча с первым в лучшем случае покажется нежелательной и обычно воспринимается как унизительное поражение. Подобные коллизии происходят не только в среднем возрасте, но и на протяжении всей жизни. И если мы способны признать этот факт, тогда смятение оказывается лучшим свидетельством того, что душа остается активной, делая свое дело, нравится это нам или нет, и всегда настойчиво подталкивает к большей жизни. Все, прежде имевшее смысл, часто бывает неприменимо на новом этапе или не способно отразить новый уровень противоположностей. Тем не менее следствием диалога между различными идентичностями неизменно станет личностный рост. Возможно, нам совсем и не хочется расти, но в силу обстоятельств ничего не остается другого, как взрослеть. В противном случае нас ждет деградация и гибель, потому что душа – это вечное измерение конечности нашего существования, просто не может не расти.
Когда Эго берет верх, оно начинает препятствовать переменам, что однажды приведет к духовной стагнации, к движению вспять. И даже если мы сознательно не хотим ничего менять в жизни и цепляемся за привычное, когда душа включается в работу, мы будем меняться, невзирая на сознательные желания. В «Двенадцати шагах» об этом сказано так: «То, чему противишься, упорствует», – иначе говоря, однажды может лечь тяжким бременем на нас или на наших близких. Что-то такое в этой вселенной безостановочно делает свое дело, некая значительная энергия, о которой нам почти ничего не известно и которой нет дела до наших осторожных планов или сознательного понимания, что в свое время очень хорошо уяснил для себя Иов.
Глава четвертая
Преграды на пути к трансформации
Раз уж психе запрограммирована на рост, почему же тогда так сложно оказывается воплотить в жизнь программу развития? В чем причина того, что мы то и дело создаем себе трудности, натыкаемся на самих себя, повторяем самих себя, воссоздаем родительские паттерны, оставшиеся, как нам кажется, в далеком прошлом? Почему мы игнорируем желания трансцендентного, пульсирующего в каждом из нас?