Обретение
Шрифт:
— Ну, ты-то про меня все знаешь. — С улыбкой он заметил:
— Я бы сказал, что почти ничего.
— В любом случае больше, чем я о тебе. — Он сощурился.
— Ладно. Справедливость так справедливость. Ты родилась здесь?
Энн отрицательно покачала головой.
— Вашингтон, федеральный округ Колумбия. — Пит поднял брови.
— Отец был исполнительным директором службы безопасности Белого дома, — пояснила Энн. — Родители развелись, когда я была еще маленькой.
Теперь твоя очередь. Она щелкнула пальцами.
— Ты родился в Денвере?
— В мире ином.
Энн уже знала, из каких низов общества он поднялся.
— И у тебя была соседка по имени Лолита? — Пит раздраженно покачал головой.
— Норма чересчур много треплет языком. — Энн поспешила улыбнуться.
— Она почти ничего не сказала. Я поняла лишь одно: ты очень много вкалывал, чтобы порвать со своим прошлым.
— Да, пришлось тяжеловато. Уход от прошлой жизни — это не костюм себе сменить. Приходилось браться за любую работу. Работу посудомойки, например, — добавил он беспечно, стараясь сгладить мрачное ощущение от воспоминаний о прошлом. — Денег у нас никогда не было, и я как старший бился изо всех сил, чтобы поддержать семью и самому закончить школу.
— А родители?
— Мать умерла, когда мне было тринадцать, а отец нас бросил задолго до своей смерти. — Пит застывшим взглядом уставился на пустой шкаф для посуды — живая картинка из его прошлого. Слишком много лет они жили, не имея самого необходимого.
— Он надломился после смерти матери, — сказал Пит, разговаривая уже скорее с собой, чем с ней. — Стал искать спасение в вине, но только падал все ниже. Сердце у него было разбито ее смертью. Ему казалось, он потерял единственного человека на свете, которого любил и который любил его.
— Но ведь у него остались вы?
— Да, трое. Мы были для него как соль на раны, слишком остро напоминая об утрате.
Сердце Энн сжалось от острой жалости. Как же эти мальчуганы после смерти матери должны были нуждаться в отцовском внимании! Каким бы горьким ни было ее детство, все же с ней всегда оставалась рядом ее мать.
— Ты сказал, вас было трое.
— У меня два брата, — неохотно ответил он и удивленно подумал, с каких пор он позволяет себе откровенничать с женщиной?
Вернувшись к раковине, Энн вынула пробку и стала ждать, пока стечет вода. Итак, на его плечи упало воспитание братьев. Он сам еще был ребенком, но поневоле выступил в роли отца.
— Они живут где-то рядом?
— Да, можно сказать, рукой подать. — Пит тряхнул головой, словно прогоняя наваждение. — Дэвид женат. А второй… — Он не окончил фразы и засмеялся на редкость невеселым смехом. — Джимми тоже решил последовать его примеру.
В голосе явно проскальзывало неодобрение, и Энн не могла осуждать его за это. Ему пришлось пройти через детство, полное горести и нужды.
— Зато теперь ты состоишь в одной из лучших адвокатских контор города.
— Так-то оно так, только…
Она пристально взглянула на него.
— Только что?
— И на солнце бывают пятна, — сказал он с усмешкой, забирая у нее из рук последнюю тарелку. — Руководство фирмы при оценке работника исходит из некоторых житейских постулатов, которые должны лежать в основе их поведения. Так, по твердому убеждению Эймоса Кляйна, абсолютно ответственным работником может быть только женатый человек.
— И ты все же работаешь с ними?
— В моем нынешнем положении свидетельство о браке не является непременным условием пребывания в фирме. Но если я захочу стать одним из учредителей, шансы мои резко упадут, потому что я холостяк.
Раздумывая над только что услышанным, Энн поставила в кухонный шкаф шесть маленьких тарелок рядом с большими.
— Но пока ты имеешь все, к чему стремился?
Он нагнулся, чтобы поправить одну из тарелок, и нечаянно коснулся ее руки. Энн подняла глаза. Они оказались так близко, что она могла чувствовать тепло его дыхания на своей щеке.
— Почти все, — поправил он, чувствуя, как его охватывает пламя. Его неудержимо тянуло поцеловать ее, ощутить вкус ее губ. В голове даже мелькнула мысль, наспех придуманное оправдание: а вдруг этот поцелуй положит конец его одержимости, ее колдовской власти над ним?
Когда глаза его остановились на ее губах, Энн невольно отвела взгляд, но его рука уже мягко обвила ее шею. Губы соприкоснулись. Медленно, самозабвенно, он водил своими губами по ее губам, таким мягким… У Энн ослабли ноги, она чувствовала себя как в ознобе. Поцелуй оказался настолько неожиданным и таким искусным, что она не нашла контраргументов, а прижалась к нему, их губы слились, языки встретились.
И тут до нее дошло, что, снова пробудив в ней чувственность, снова сделав страсть частью ее жизни, он обретает опасную власть над ней, и, до сих пор не оттолкнув его, она страшно рискует.
Какая я идиотка, подумала она. Величайшим напряжением сил женщина отодвинула свое лицо и губы и беззвучно прошептала: «Извини».
Пит понял, но пылающее лицо и пульсирующая жилка на ее шее говорили о многом.
— Не извиню.
Энн шагнула в сторону, тяжело дыша. Она могла остановить его раньше, но почему не сделала этого? Молодая женщина отчаянно нуждалась в крепком мужском объятии, в жарком поцелуе и забыла даже о необходимости контролировать свои действия, думать о своем будущем и будущем ребенка.
Отвернувшись и приложив ладонь к щеке, она набрала воздуха и сказала:
— Это было чудесно, но… — Чудесно? Пит повернул ее к себе.
— Более чем чудесно, — заключил он, все еще чувствуя легкое головокружение от поцелуя.
Энн никак не могла остановить сердцебиения. Это и вправду было изумительно.
— Пит… — Его дыхание все еще касалось ее лица, губы снова оказались в опасной близости. — Это бессмысленно.
— Бессмысленно, если ты все еще любишь его.