Обрученная с ветром
Шрифт:
— Боже, как я ждал тебя! Как я умирал без тебя! Никакие наказания, никакие работы не могли сравниться жестокостью с тоской по тебе…
Руки ее обхватили его за шею. Спина немыслимой дугой выгнулась, и он понял, что она движется вместе с ним, навстречу его толчкам. Он поднялся над ней и смотрел, как переплетаются их тела. Потом он закрыл глаза: напряжение, жажда, казалось, раскалывали его. Он двигался, словно ртуть, испытывая боль, такую боль, отчаянно стремясь смягчить ее. Боже, вот оно. Как долго, как невероятно долго
Потом наступила кульминация, яростная, неистовая. Он старался сопротивляться ее волнам, омывающим его, заботясь о том, чтобы довести ее до этой сладкой точки вместе с собой. Но горячие судороги снова и снова сотрясали его, и он был бессилен что-либо сделать. И когда судороги ослабли, он, все еще дрожа, упал рядом с ней. Он притянул ее в объятия и почувствовал ее сопротивление, но это не имело значения. Голос его дрожал, когда он прошептал:
— Боже мой, любовь моя, как это было хорошо. Клянусь небом, я слишком долго ждал.
Она молчала. Он приподнялся на локте и посмотрел на нее. Изумрудные глаза, чуть влажные, ответили на его взгляд. Он не задержался на ее глазах, а нежно гладил взглядом все ее тело, которое только что любил так беспредельно. Она так мало изменилась. Грудь увеличилась. Соски были глубокого темного тускло-розового цвета. Пожалуй, бедра стали на полдюйма полнее и от этого еще привлекательнее. Две крошечные, тонкие, словно волоски, морщинки спускались с живота к пылающему темно-рыжему холму.
Он нежно провел пальцем по ее телу.
— Боже мой, как мне не хватало тебя! — шептал он. Он дотронулся до одной из тонких морщинок. Она посмотрела на него, потом схватила за руку.
— Что еще? Любовь моя, если я был недостаточно нежен…
Губы ее изогнулись в чуть заметной понимающей улыбке.
— Когда ты поймешь! — мягко сказала она. — О, ты хорош! Ты — опытный, сильный, и ты очень хорошо это знаешь! Но…
— Ах, да! — тихо сказал он, глаза его тоже заблестели. — Я не ползал сто дней у твоих ног, вымаливая прощение за то, что когда-то сомневался в тебе!
— Сомневался во мне! — воскликнула она. Он поспешно прижал палец к ее губам, и она снова заговорила шепотом. — Черт побери, надо было заставить тебя ползать! Ты не сомневался во мне. Ты обвинял меня!
— Роза! — прошипел он в ответ. — Я стараюсь просить у тебя прощения. Но как, по-твоему, это должно выглядеть?
— Ну, милорд, я расскажу вам! Я невиновна. Со мной жестоко и несправедливо поступали с тех самых пор, как я проснулась в то утро в вашей постели. Я никогда, ни с кем, не замышляла никакого заговора, чтобы выйти за вас замуж. И я, конечно же, никогда не желала смерти ни Анне, ни вам. Итак, господин мой, вы правы. Я — ваша жена. И, может, я и дура, но я счастлива, что вы живы. И вы достаточно сильны, чтобы требовать то, чего вам хочется, брать меня или, наоборот, не замечать, но если вы хотите вызвать во мне ответное чувство, тогда…
— Что
— Ну, тогда вам определенно придется еще немного поползать.
Мускулы его напряглись, как сталь. Зубы были сжаты, и в нем, похоже, происходила какая-то мучительная борьба.
— Герцоги не пресмыкаются! — огрызнулся он.
— Этому герцогу лучше бы научиться!
— Ах, вот как?
— Да, вот так!
Она схватила простыню. Он так же быстро отнял ее.
— Что ты теперь пытаешься прикрыть? — набросился он.
Выставив подбородок, с беспорядочно разметанными волосами, она смотрела на него. Настроение ее снова переменилось.
— Не смотри на меня так! — внезапно взмолилась она, удивляя и смущая его.
— Роза, ты — прелесть! — озадаченно произнес он. Она никогда не казалась ему более прекрасной. — Роза, ты подарила мне прекрасного сына. И ты все еще самая поразительная женщина из всех, кого я когда-либо видел.
Она покачала головой. В недоумении он приподнял ее упрямо выставленный подбородок. Глаза ее, зеленое пламя, смотрели на него.
— Милорд Дефорт, — произнесла она хриплым шепотом, который в ночном воздухе казался горячим. — Я знаю вас, я замужем за вами.
— И что это значит? — спросил он, абсолютно ничего не понимая.
— Не будете ли любезны встать! Я умираю от вашей тяжести! — пробормотала она.
Он был уверен, что это ложь, уловка. Но тем не менее повиновался.
— Объясни мне, Роза, о чем ты говоришь!
— Это все еще моя ночь! — прошипела она в ответ. — Моя очередь! Ты в доме моего отца! Ты не имел права прийти в эту комнату, и все же ты сумел прийти и… и…
— Потребовать то, что по праву является моим? — предположил он.
— Ты невероятно самонадеян, — сказала она, садясь, отодвигаясь от него, целомудренно прижимая покрывало к груди.
— Я хочу знать, о чем ты говоришь! — настаивал он.
— Хорошо! — взорвалась она. — Давай посмотрим! Тебя оставили умирать. Но ты выжил. Потом тебя подобрали испанцы и…
На мгновение Роза замолчала. Она не сомневалась в этой истории, и в горле ее, казалось, застрял комок. Только несколько минут назад руки ее лихорадочно двигались по его спине.
И дотронулись при этом до рубцов, оставленных испанской плеткой.
— Да, меня подобрали испанцы, — нетерпеливо произнес он. Он вылез из кровати и смотрел на нее, обнаженную и гибкую, лежащую в тени, отбрасываемой огнем. — Умоляю, продолжай.
— Но потом ты добился свободы, — тихо сказала она. — Свободы, чтобы стать королем пиратов, Победителем драконов.
— Продолжай!
— Это было довольно давно. По меньшей мере несколько месяцев тому назад!
— По меньшей мере, — сказал он.
Она ощутила, как кровь прилила к ее лицу.
— Ну вот, так что я совершенно уверена, что на самом деле ты не ждал меня.