Обрученная с ветром
Шрифт:
У него есть Роза. И, чудо из чудес, у него есть сын.
Он поднялся с дивана, потянулся, надеясь остановить дрожь. Это не помогло. Он вернулся к кровати.
Встав на колени, он смотрел на нее. Роза настороженно следила за ним изумрудными глазами. Он взял ее руку, нежно поцеловал кончики пальцев. Потом перевернул руку и поцеловал ладонь. Посмотрел ей в глаза.
— Прости меня! — тихо сказал он. Он смотрел ей в глаза, и его взгляд излучал мерцающий свет. — Я постараюсь научиться ползать.
— Что? — шепотом спросила она, высоко изогнув нежную медную бровь.
— Прости
— Герцог действительно собирается ползать у моих ног, ради меня? — нежно прошептала она.
Он кивнул, вынул из ее рук покрывало, снова лег рядом с ней и прижал ее к себе.
Ошеломленная, она не сопротивлялась. Она ощущала поток тепла, идущий от него и вливающийся в нее. Ощущала нежность его рук.
— Боже, Роза, месяцами я снова и снова думал о том, что случилось. Мне следовало доверять тебе. Но, Господи, это было мучительное время! — сказал он. — Ты послала меня к Анне — я обнаружил, что она мертва, и за мной явились власти, потому что Джемисон тоже был мертв. Очевидно, кто-то донес об убийстве. Ты заклинала меня вернуться к тебе, и я так и сделал. И они снова явились за мной.
— Но…
Он прижал палец к ее губам.
— Не говоря уже о слухах, что ты собиралась заарканить меня.
— Ты должен знать…
— Ах, но, видишь ли, я начал верить в твою абсолютную невиновность! Я верил, что ты заботишься об Анне. Я пришел к…
Он помолчал. Признания. Он никогда и ни перед кем не признавался в своих чувствах так много.
— Я думал, что в первый раз был одурманен, а потом был достаточно глуп, чтобы позволить еще раз одурманить себя.
Она смотрела на него, с трудом сглотнув. Он раскрывал перед ней свою душу. Во внезапном порыве она заговорила.
— Правда, это было не так уж ужасно! По-моему, я боялась с самого начала, что слишком легко могу захотеть тебя. Но я боялась этого, потому что думала, будто ты любил Анну, даже когда спал со мной.
— Никакая часть меня не может быть в другом месте, когда я сплю с тобой! — нежно сказал он. — Хотя вина и преследовала меня. Видишь ли, у меня была ты. И Бог знает, что приходилось терпеть Анне.
Но время и расстояние все еще разделяли их. Он еще очень многое мог рассказать ей.
— Мы все были распределены с такой легкостью, — с горечью прошептала Роза. — Джеромом!
— Ах, ну да, Джемисон в то время тоже был замешан. И им наверняка кто-то помогал. Нам еще предстоит узнать всю правду. И я отомщу Джерому, — пообещал Пирс таким голосом, что по спине Розы пробежали мурашки.
— Пирс! — нежно воскликнула она, поворачиваясь к нему и ища его взгляда. — Я понимаю твой гнев. Я не могу знать обо всем, что тебе пришлось испытать, но я чувствую твою ненависть и твои муки. На похоронах Анны я страстно хотела убить его. Отбросить всякую осторожность, ринуться через аббатство и перерезать ему горло. Но Джеффри удержал меня, ведь ничего хорошего из этого не вышло бы! Пирс, ты не можешь вернуться в Англию, мечтая лишь о том, чтобы покончить с ним…
— Я убью его, —
— Ты не понимаешь, как важно то, о чем я говорю, — поспешно сказала она. — Ты вообще не можешь убить Джерома! Ты должен доказать, что в преступлении виноват он и что ты — невиновен.
Его глаза, быстрые, словно ртуть, взглянули ей в глаза.
— Джером должен умереть!
И снова она почувствовала, что он не воспринимает ее слов.
Она поймала его пальцы, подняла его руку к своей щеке, нежно потерлась об нее.
— Милорд, он должен умереть по приговору суда! Он хитроумно провел нас всех. Мы должны не менее хитроумно провести его. Гнев и ощущение собственной правоты не помогут нам сейчас. — Она улыбнулась, нежно целуя его огрубевшую руку. — Поможет хитрость.
Он вздохнул, потом улыбнулся, глядя на нее.
— Я вовсе не собирался вернуться в Англию и сообщить королю о своем прибытии. Я всегда намеревался использовать все возможные средства, чтобы доказать, что я невиновен.
— Слава Богу, — пробормотала она.
— А потом, если больше ничего не удастся, вызвать Джерома и убить.
— Мы не можем допустить неудачи! — воскликнула она. — Пирс, я уже теряла тебя однажды. Еще одного раза я не вынесу.
Ее слова глубоко взволновали его. Затронули в его душе чувство вины за то, что он был несправедлив к ней, всколыхнули желание, которое жило в нем день и ночь, и так давно.
Он приподнялся на локте и поцеловал ее.
— Я больше не оставлю тебя, — пообещал он.
— Тогда…
— У нас впереди долгое океанское путешествие для того, чтобы продумать нашу месть, — сказал он.
И снова губы их слились. Он вкушал нектар. Он прижал ладонь к ее щеке и снова поцеловал ее. Потом он следил за своей рукой, которая гладила ее грудь, живот. Их глаза встретились.
Она покачала головой.
— Что еще, любовь моя?
— Ну, — пробормотала она, — я огорчена из-за другой женщины.
У него вырвалось резкое проклятие.
— И, — величественно добавила она, — ты думаешь, что я могу так легко тебя простить! Подумай о всех мучениях, которые я претерпела из-за тебя! По-моему, я уже однажды говорила, что если я и прощу тебя когда-нибудь, то только после того, как ты будешь сто дней ползать у моих ног, и ты сказал, что согласен ползать…
— Я только собирался попробовать! Я вовсе не говорил, что герцогам легко это делать.
— Ну а герцогини не так-то легко сдаются! — пригрозила она.
— Ты хочешь, чтобы я снова встал на колени? — спросил он.
— Да, пожалуй, мне это доставит наслаждение.
— Прекрасно!
Он опустился на колени. Но, как слишком поздно сообразила Роза, вовсе не для того, чтобы просить прощения.
— Прости меня! — прошептал он, но в его словах был намек на смех.
И не успела она опомниться, как он ухватил ее за лодыжки и дернул на себя. И начал ласкать ее, очень медленно и решительно возбуждая самые чувствительные участки ее тела, вначале грудь, потом живот, бедра, между бедрами.