Обряд Ворлока
Шрифт:
— Это вряд ли, — покачал головой Олаф.
— Да почему же? — возразил викингу Вульфер. — Я тоже вижу, что дело к тому идет. Все народы начнут молиться на один манер. Все племена одному и тому же богу поклоняться. И наступит всеобщая благодать и благоденствие.
— Если бы благодать таким образом установить можно было бы, — вздохнул Димитрий, — я бы первый кинулся обращать язычников. И пускай кто-нибудь попробовал бы только меня остановить. Но одна вера для всех счастья не принесет. Да и не будет она одна. Никогда не будет. Вон, арапы да мавры с юга едут. Вроде как по купеческим делам, а сами все приглядываются — не даст ли где слабинку вера в Иисуса? И если даст, не приведи Господи, они очень быстро эту слабину отыщут, расшатают-разболтают до целой трещины. Знаете, как овраги растут от промоины мелкой да узкой?
— Знаем, знаем. Не дети малые! — откликнулся через плечо кормщик.
— Ты вроде как монах. — Вульфер почесал кончик носа. — А речи ведешь какие? Еретические, можно сказать. Слышал бы тебя отец Бернар!
— Потому я это не ему, а вам говорю. — Димитрий понурился, но не думал идти на попятную. — Вы поймете, а он со своими бенедиктинцами — не поймет. Анафеме предаст, не успеет петух прокукарекать.
— Это в лучшем случае, — поправил ромея Вратко. — Он и убить прикажет своим подручным запросто. И совесть не замучит. Вы скажите лучше, что дальше было?
— Да что было? — Сакс махнул рукой. — Поорала Керидвена, поорала. Потом в лице переменилась — глаза злые, нос совсем крючком, как у ястреба, загнулся. И давай горстями в котел свои снадобья метать. «Чертополох! — кричит. — Мухомор! Кровогон! Мыльный корень!»
— А королева?
— Королева стояла будто палку проглотила. Только глазами зыркала. Я было подумал, что у нее из-под бровей молнии полетят. Ничего. Бог миловал. Потом Керидвена как закричит: «Кончено! Нет больше Гарольда, короля английского!» И рядом с тобой упала. Лицо — белей снега. Ну, ни кровинки.
— Мы думали, вам обоим смерть пришла, — виновато проговорил Олаф.
— Но королева сказала: «Рановато наших чародеев хоронить», — добавил Гуннар. — Приказала до утра передохнуть и в дорогу собираться. Мол, отдали вы сил слишком много, потому и вроде как жизнь из вас на время ушла.
— Я у нее спросил, чем же там бой закончился, — вмешался Вульфер. — Так думал — она меня живьем сожрет. Хоть сам звериной шерстью одеваться учен, а такого оскала давно не встречал. Ответила только, что нормандцы добивают уцелевших саксов и грядет на Англию беда страшная. Мор, глад и кровь… А Морврану после толковала… Я краем уха услыхал. Толковала Морврану, что нам теперь без Котла Перерождения никак. Только он способен спасти Волшебную страну и все такое… Так что, боюсь, Вратко из Хольмгарда, она тебя просто так не отпустит. Придумает, чем удержать.
В груди новгородца заныло от дурного предчувствия.
— Где ж я ей этот котел возьму…
— Тем паче что Керидвенин котел прогорел, — безжалостно продолжал оборотень. — Знаешь, как у нерадивой хозяйки бывает — вода выкипела, а жар там чародейский-то… Не чета обычному очагу.
— Не буду, — упрямо сжал губы парень. — Не хочу я ей этот Котел искать. Пусть он Чашей зовется, пускай — Святым Граалем. Когда он пропажей считается, его все ищут, глотки друг другу рвут. А найдется вдруг? Вы себе представляете, что начнется, если найдут его?
— А если у тебя выбора другого не будет? — Вульфер не собирался давать словену поблажек. — Друг твой, Черный Скальд, у нее в гостях?
— У нее.
— Мария Харальдсдоттир?
— У нее.
— Девочка твоя?
— Она не моя. Она своя собственная.
— Не важно! Важно то, что она тоже в гостях у народа Полых Холмов.
Слова «в гостях» сакс произнес с таким ядом, что, если бы даже Вратко был уверен в благородных помыслах и честности ее величества, в тот же час усомнился бы и задумался, принялся бы искать подвох. Он прикрыл глаза. Напряжение, потребовавшее все силы без остатка, давало о себе знать. А тут еще Вульфер со своими советами! Будто потерпеть не мог! Хотя новгородец умом понимал, что оборотень прав — беду проще упредить, чем потом из нее выкарабкиваться, — на глаза наворачивались слезы обиды: нет, не мог он потерпеть, и так на душе муторно! А что же можно противопоставить вероломству королевы, коварству Керидвены, угрюмой ненависти Морврана? Ответов не находилось. В конце концов, слабость взяла свое, и Вратко заснул.
Открыл глаза он уже в сумерках. Ноздри щекотал запах костра и какого-то душистого варева. В животе тут же заурчало.
Парень приподнялся на локте. Носилки стояли на земле, под раскидистым деревом. Неподалеку играли языками пламени два костра. Один — поодаль. Около него Вратко различил стройные фигуры динни ши. Второй — гораздо ближе. Рядом с ним священнодействовали Гуннар и Вульфер.
«Вроде бы что общее можно найти у хёрда и сакса? — подумал новгородец. — А как дело доходит до костра и котелка, так друзья — не разлей вода!»
— Любо-дорого глядеть! — будто прочитал его мысли Димитрий, который, оказывается, примостился рядом — с книгой на коленях. Читать он уже не мог из-за сгустившейся темноты, но пальцами поглаживал обтянутый кожей переплет. — Будто колдуют.
— Ага! — кивнул Вратко. — Керидвена так зелье в котел сыпала.
— Упаси нас Господь отведать ее отвара! — рассмеялся херсонит. — А того варева, что Гуннар с Вульфером наварят, я всегда поем с удовольствием. И добавки попрошу, если после Олафа что-то останется.
Вратко приподнялся на локтях. Еще раз втянул ноздрями несущийся от огня аромат.
— Роаны нам рыбы в мешок насовали. И соленой, и вяленой, и копченой. Сырая тоже была, но мы ее в первый же день съели, чтоб не протухла, — пояснил монах. — А разные травки на приправу Вульфер с собой носит. И еще умудряется по дороге кое-какие собрать.
— Голодный я — ужас просто, — честно признался новгородец.
— Еще бы! Ты сил много потерял. Наверстывать теперь будешь. Как вокруг котла сядем, черпай побольше, не стесняйся.
Вратко облизнулся, сглотнул набежавшую слюну:
— Что там у королевы?
— Керидвена начала потихоньку в себя приходить, если тебя это интересует. А так — больше ничего нового. — Херсонит решительно отложил книгу. Откашлялся.
— Ты мне что-то хотел рассказать, — напомнил словен.
— Да. — Димитрий кивнул. — Я и так собирался. Как прочитал, сам не свой хожу…
— О чем это ты?
— Я пытался разбирать, что в этой книге написано…
— И что?
— Это латынь. Только неправильная какая-то. Некоторые слова попадаются… Я и не догадывался, что за наречие, пока не услышал, как выходцы из Волшебной страны разговаривают.