Обряд

Бояндин Константин Юрьевич

— Вас подвезти? — неожиданно спросил Владимир.

— А что, похоже? — язвительно осведомилась Агата. — Похоже, что меня нужно подвезти?

Владимир просто кивнул. Агата уже готова была послать его подальше, в самых крепких выражениях, но… отчего-то ярость схлынула. И впрямь, чего она взъелась-то? Она просто кивнула. Владимир указал рукой направление — идёмте — и они пошли.

— Вы всегда уходите пешком, — сообщил Владимир, когда они выходили из здания Управы. — Вот и подумал — может, захочется проехаться. Вам куда?

Агата назвала адрес одного из баров. Пить она почти не пила, от спиртного её развозило не на шутку, но пить можно не только спиртное. Владимир молча отвёз её. Агата сухо поблагодарила и ушла в бар; а через минуту обнаружила, что Владимир сидит рядом за той же стойкой.

— Вы меня преследуете? — посмотрела она недобро.

— Нет, у меня тоже тяжёлый вечер, — пояснил Владимир. — Взять вам что-нибудь?

И вновь Агата едва не окрысилась — её саму пытались “снять” таким образом десятки раз. Но что-то в словах Владимира вновь заставило её прикусить отравленный язычок. Она молча ткнула пальцем в карту напитков. Хочет платить — на здоровье, всё равно ему ничего не светит.

Следующие полчаса они сидели рядом — такое странное одиночество вдвоём — и наслаждались своими напитками. Молча. Когда Владимир предложил Агате подвезти её домой, она снова напряглась… и снова сдержалась.

— Нет, я здесь рядом, — пояснила она на словах. Владимир молча кивнул, пожелал ей приятного вечера, и отбыл.

Так всё и завертелось. Владимир с того дня частенько отвозил её — в тот бар, или в другой, а то и прямо к дому. И не напрашивался, ни на что не намекал. И умел слушать — Агата не раз и не два рассказывала ему свои истории о клиентах и их скорбных делах — естественно, без имён и названий, только самую суть тщеты всего сущего. Владимир и смеяться умел — по-детски, раскатисто и до слёз. Правда, рассмешить его трудно.

Агата несколько раз потом делала вылазки — заходила под разными предлогами на этаж конторы Владимира, и всякий раз видела одного и того же человека — неразговорчивого, всегда с неизменным спокойным выражением лица — его коллеги не скупились на шпильки в его адрес, притом, что Владимир, по сути, один среди них не халтурил и не занимался чем попало в рабочее время.

Больше года длилось это странное ухаживание — прежде чем они впервые поцеловались. И ещё только через год дошло до самого интимного. А потом они просто стали жить вместе — то у Агаты, то у Владимира. И выяснилось, что замечательно притёрлись друг к другу — тот самый быт, который разрушил больше семей, чем мор и глад, вместе взятые, не нанёс никаких душевных ран.

…Агата потёрлась щекой о плечо Владимира — он погладил её по голове — и улыбнулась. Замечательный вечер, пусть даже день оказался жутко сумасшедшим.

* * *

…Владимир посмотрел на Агату, прижавшуюся к его плечу, и улыбнулся. Вроде увидел её воочию только пять дней назад, а в голове при этом держатся не то три, не то четыре года их знакомства. В тот первый раз Агата раза четыре за вечер была готова послать его подальше, не стесняясь в выражениях — видно было по глазам. Но не послала.

И как-то так всё само собой и пошло. Вроде говорили о пустяках, без имён и названий, вроде друг о друге ничего не рассказывали — но когда сошлись и стали жить вместе — оказалось, что всё-всё друг про друга знают. То, что раздражает и то, что радует. Что любят, а чего терпеть не могут. Агата очень любит, когда её гладят по голове, но никогда сама не попросит и не намекнёт. Она вообще не любит, когда лезут в душу — чуть что, ощетинивается. Наверное, это её сложное детство. Кто вырос в детдоме, не будет ни открытым, ни доверчивым.

— Классное кино, — заметила Агата, когда пошли титры. — Обожаю. Я обещала рассказать, что поняла, помните? Идёмте чай пить, там и расскажу.

— …Ну смотрите сами. Телефон и прочее — такого ни у кого на Земле нет, точно говорю. Не придумали ещё таких машин и такой медицины. Тот перехват и пеленг телефона — это всё в самом телефоне есть, я просто нашла и прочитала инструкции. Я вообще люблю во всё нос совать, сами знаете.

И смотрите, что выходит, — продолжила Агата. — Техника как для спецагентов. И всю её тайком ко мне в дом запихнули. Но мы-то с вами ни в каком месте не спецагенты, это ежу ясно. Получается тогда, это для наших двойников. То есть для Агафьи и второго Владимира, которого мы ещё не видели. Ну или для кого-то из их шайки, кто-то же делает всю эту технику, верно? Теперь дальше: когда Агафья к вам выходит, меня скручивает и колбасит — иногда хочется помереть поскорее, только чтобы всё кончилось. И с вами было что-то такое — по вашим словам, если бы Ника не вмешалась, вы вполне могли ласты склеить. Получается, всё это для двойников — а нас просто прикопают где-нибудь, и всё.

— Осталось понять, почему Агафья так себя ведёт. Ну ладно, мне могли внушить, что я в неё влюблён. Тем более вы так похожи. Но ей-то это зачем? Или она меня от двойника не может отличить? Чёрт… — осёкся Владимир и посмотрел в глаза Агаты.

— А если и правда не может? — повторила она. — Вот зараза… нет, всё равно не пойму. Кто они вообще такие? Какая-то Инквизиция, молитвы все эти, бумага эта срастающаяся. Ну не бывает такого, да?

— И зеркала, — напомнил Владимир.

— И зеркала, — согласилась Агата. — Вот теперь я очень хочу повидаться с той тётей и выбить из неё все ответы. Идёмте ко мне? Ночь уже на дворе.

* * *

Они постелили слой обоев под диван, на котором спала Агата — ну или они оба, если верить воспоминаниям. Наскоро прикрепили листы к примыкающей и противоположной стенам. Так, чтобы чуть выше роста Агаты.

— Слушайте, уже шума нет! — удивилась Агата, присев на диван. — Я всё равно всё ими обклею, но уже помогает! Когда вы, говорите, начали эти закорючки рисовать?

— В конце пятого курса. Меня тогда машина сбила. Отделался сотрясением мозга — врачи говорят, чудом всё обошлось.

— По голове, значит, стукнули… А у меня моя суперспособность началась, когда я жутко траванулась на корпоративе. Ну, когда с Никой познакомилась. И выходит, по всему, что у нас обоих это было в одном и том же году, где-то в мае. Да?

— Выходит, — согласился Владимир. — Всё спросить хотел. То есть это Григорий помог найти того акушера, чтобы на ваших родителей выйти…

— Ну да. Дал ему на лапу за это, и записал на видео процесс. Чтобы врач потом сговорчивее был. А когда я поняла, что мои родители мне не родители, тоже кое-что сообразила. Я только кажусь тупой, если что, — посмотрела Агата в глаза Владимира. — А так я жутко умная. Иногда сама себя боюсь. Всё, хватит о нём, да? Завтра этим займёмся. Что там было сказано — посмотреть в зеркало, оставить его в шкафу и лечь спать? Тогда я пошла умываться.