Обычная работа
Шрифт:
– Сейчас никто не носит лифчики, - сказала Салли.
– Ни одна живая душа, - подтвердила Ребекка.
– Это не делает нас проститутками.
– А вы спросите у этого полицейского, который доставил их сюда, в каком виде он застал их, когда вошел в номер.
– Фил?
– Обнаженными сверху до пояса, - сказал полицейский.
– Требую их немедленного ареста, - сказал Сеарли.
– И требую суда над ними как над проститутками.
– Кончай трепаться, пончик, - сказала Ребекка.
– А как насчет интима, а, пончик?
– сказала Салли.
– Неужели я должен выслушивать все это?
– сказал Сеарли.
– Вы должны...
– Ладно,
– Они пытаются этим сказать вам, мистер Сеарли, что в этом городе невозможно осудить кого-либо за проституцию, если женщина не обнажила своих интимных частей тела. Вы понимаете, о чем идет речь? Речь идет о половых органах, - добавил Капек. И уж вы поверьте моему опыту, именно так оно и есть, - он с сожалением пожал плечами. Ребекка и Салли улыбались.
– Но они обнажались в моем присутствии, - настаивал Сеарли.
– Вы совершенно правы, но интимных частей они не обнажали. А тут все дело в обнажении интимных частей. А без этого ничего не получится - ни ареста, ни судебного приговора. Полиция уже не раз сталкивалась с подобными ситуациями. Мы, естественно, можем задержать их, скажем, за вызывающее поведение...
– Вот и задержите, - сказал Сеарли.
– Статья 722, раздел девятый, - сказал Капек, - но и в этом случае вам придется выступать в суде и давать свидетельские показания. Вам нужно будет доказать, что они приставали к вам или что они вели себя непристойно в публичном месте с целью совершения поступков, противоречащих природе или общепризнанным нормам морали. Именно так это изложено в статье кодекса. Таким образом, вы должны будете подробно объяснить в суде, что именно происходило между вами. Повторять все то, что они говорили вам, и все такое прочее. Теперь вам ясно, что я хотел вам сказать, мистер Сеарли?
– Полагаю, что ясно.
– Мы можем также привлечь их по статье 887, раздел четвертый уголовно-процессуального кодекса. В ней говорится, понимаете, о склонении, соблазнении или содействии путем сводничества другого лица к развратным действиям, половому акту...
– Да, да, я понимаю, - попытался прервать его объяснения Сеарли и помахал рукой, примерно так, как он делал, разгоняя направленную Ребеккой в его стороны дыма.
– ..к противоестественным сексуальным отношениям и тому подобное, невозмутимо закончил Капек.
– Но и это вам тоже придется доказывать в суде свидетельскими показаниями.
– Неужели нельзя ограничиться подтверждением полицейского, который здесь присутствует? Он же собственными глазами видел, в каком виде они были.
– Как вам сказать, в нашем городе в данный момент идет не менее полудюжины различных спектаклей и других шоу, в которых девушки выступают обнаженными до пояса и даже ниже пояса, но это отнюдь не означает, что они занимаются проституцией или пытаются соблазнить кого-либо из зрителей, а то и принудить их к развратным действиям.
– Капек обернулся в сторону полицейского.
– Фил, вы слышали, чтобы они склоняли его к прелюбодеянию?
– Нет, - ответил полицейский и ухмыльнулся. Он явно наслаждался происходящим.
– Но я слышал, - сказал Сеарли.
– Естественно. И как я уже говорил вам, если вы желаете лично выступить в суде и дать соответствующие свидетельские показания...
– Но они же явные проститутки...
– Более того, возможно, что у них уже были и приводы, - сказал Капек.
– Но...
– Меня никогда не задерживали, - сказала Салли.
– А как с тобой, Ребекка?
– спросил Капек.
– Если вы собираетесь задавать мне вопросы, то я требую задавать их только в присутствии адвоката. Вот
– Ну, так как вы решаете, мистер Сеарли? Вы настаиваете на том, чтобы мы дали делу законный ход, или отказываетесь от первоначального намерения?
– спросил Капек.
– А когда мне нужно будет выступать в суде?
– Дела о проституции, как правило, слушаются немедленно. Их у нас каждый день разбирается по несколько десятков. Думаю, что завтра.
– Но у меня назавтра дела. Собственно, ради этих дел я сюда и приехал.
– Ну, как хотите, - сказал Капек, пожимая плечами.
– Я очень не хотел бы, чтобы это сошло им с рук, - сказал Сеарли.
– С чего бы это?
– спросила Салли.
– Вас кто-нибудь обидел?
– Вы нанесли мне тяжкое оскорбление.
– Каким это образом?
– спросила Ребекка.
– Будьте любезны, скажите им, пусть уходят, - сказал Сеарли.
– Так вы, значит, решили отказаться от обвинения?
– Да, таково мое решение.
– Проваливайте, - сказал Капек девушкам.
– И держите ваши прелести подальше от этого отеля. В следующий раз вам может и не повезти.
Ни одна из девушек не произнесла ни слова. Салли выждала, пока Ребекка погасит свою сигарету в пепельнице. Потом они игриво выплыли из дежурной комнаты. Сеарли сидел совершенно растерянный, уставившись взглядом прямо перед собой.
– Когда им такое приходит в голову, когда они думают, что мужчине нужны две женщины, - проговорил он наконец, удрученно кивая, - это значит, что они думают на самом деле, что ему ни за что не справиться и с одной. Он еще раз сокрушенно покачал головой и вышел из дежурки. Патрульный сделал приветственный жест своей дубинкой Капеку и пошел вслед за Сеарли.
Капек вздохнул и принялся наконец за перечень раскрытых преступлений с описанием методик совершения их.
Последним известным местом проживания Бернарда Голденталя был Норс-Сайд, совсем на другой стороне города в районе, полном товарных складов, растянувшихся вдоль реки Харб. Дом, в котором, если верить имеющимся данным обитал Голденталь, размещался между двумя огромными зданиями, готовыми, казалось, в любой момент раздавить его окончательно. Улица была почти совершенно безлюдной, а по случаю воскресенья не было и движения транспорта. Даже буксиры на реке, что виднелась отсюда в двух шагах, похоже, замерли совершенно неподвижно. Карелла и Браун вошли в дом, проверили фамилии на почтовых ящиках - на них сохранилась всего одна фамилия, но фамилия эта была не Голденталь, - а затем поднялись на третий этаж, где должен был проживать Голденталь в квартире номер 3-А. Прислушались, не происходит ли чего за дверью, но не услышали ничего. Карелла кивнул Брауну и Браун постучал.
– Кто там?
– спросил мужской голос из-за двери.
– Мистер Голденталь?
– спросил Браун.
– Нет, - ответил голос.
– А вы кто такой? Браун вопрошающе поглядел на Кареллу.
Карелла кивнул.
– Офицеры полиции, - сказал Браун.
– Откройте, пожалуйста.
Человек за дверью наверняка раздумывал, что ему предпринять. Карелла расстегнул пальто и положил руку на рукоять револьвера. Дверь отворилась. Мужчине, открывшему дверь, было лет сорок, он был примерно одного роста с Кареллой, но более грузный. Черные волосы, густыми прядями спадавшие на лоб, напоминали обвивающий стены плющ. Карие глаза смотрели на полицейских внимательно и настороженно из-под кустистых черных бровей. Кем бы он не был, но внешность его совсем не совпадала с описанием внешности Голденталя, полученным из полицейского архива вместе с карточкой с отпечатками его пальцев.