Обыкновенные девчонки (сборник)
Шрифт:
— Это была Валя Ёлкина! — весело закричали девочки.
В классе опять стало шумно от смеха. Увлеченные рассказом Людмилы Федоровны, девочки не сразу заметили, как открылась дверь и в класс вошла Надежда Ивановна.
— Сюда, пожалуйста, сюда! — сказала она кому-то, оборачиваясь назад.
Катя привстала с места, посмотрела — и даже вскрикнула от неожиданности: следом за Надеждой Ивановной в класс вошли Маша, Сережа, Алик, а за ребятами — Валентина Егоровна.
— Ореховцы!..
Кто-то захлопал в ладоши. А Ира Ладыгина даже закричала: «Ура!»
Все разом вскочили
— Когда же вы приехали? И почему не прислали телеграмму? И кто вас встретил? И когда уезжает Сережа? И где Андрей Артемов? И как вы догадались приехать как раз сегодня — словно нарочно?..
Вопросы так и сыпались со всех сторон. Ореховцы едва успевали отвечать.
Сережа уезжает сегодня в семь пятьдесят пять. Андрей Иванович приедет прямо на вокзал. А встретила их Надежда Ивановна, и приехали они именно сегодня, потому что Анна Сергеевна написала Валентине Егоровне: «Пятого июня у нас будет маленький праздник по случаю окончания учебного года. Постарайтесь подоспеть к этому дню, чтобы застать всех нас в сборе». Ну они, ореховцы, и постарались.
Ах, так вот кого поджидала Анна Сергеевна! Вот для кого откладывала пирожные и конфеты! Вот почему была довольна, что мама захватила с собой побольше чайной посуды! Но ведь тогда выходит, что и мама принимала участие в этом заговоре?
Катя тихонько подошла к Ирине Павловне, хлопотавшей около стола, и слегка дернула ее за рукав:
— Мамочка, так, значит, и ты тоже знала, что ореховские ребята приедут как раз сегодня?
Ирина Павловна лукаво прищурилась.
— Сказать по правде, знала, — ответила она.
— От кого?
— От Анны Сергеевны, конечно.
— Но почему же, почему ты ничего не сказала мне?
— Почему? — переспросила мама. — А потому, что мы с Анной Сергеевной хотели сделать вам к празднику неожиданный подарок. Что, разве плохо мы придумали?
— Нет, очень хорошо, — сказала Катя задумчиво. — Но только почему это все взрослые, даже самые честные, такие хитрые?.. Просто понять не могу!
Проводы
В семь часов пятнадцать минут вечера состав скорого поезда «Москва — Ленинград» был подан к платформе. И как раз в это же самое время — всего одной минутой позже — Таня и Миша вошли на перрон и зашагали вдоль вагонов.
Далеко вперед тянулся поезд, и на каждом вагоне белела дощечка с надписью:
МОСКВА — ЛЕНИНГРАД
Уже за окнами вагонов на столиках уютно светились лампы под желтыми абажурами, а у подножек стояли наготове проводники. Но на платформе было еще тихо, пустынно, и только иногда показывался носильщик в белом фартуке, с чемоданами в руках, и за ним кто-нибудь из пассажиров.
Это были все больше пожилые, неторопливые, солидные люди, которые не любят обычно приезжать к поезду в последнюю минуту. У них было с собой много вещей — чемоданы в аккуратных чехлах, хозяйственные сумки…
Впрочем, Таня с Мишей заметили и несколько таких пассажиров, которые вошли в вагон с одним портфелем под мышкой. Эти проходили по платформе вразвалочку, не глядя по сторонам, и с таким безразличным выражением лица, как будто собирались ехать
Это, должно быть, были деловые люди, которым часто приходится ездить в командировки. В Москве их никто не провожает, в Ленинграде никто не будет встречать. Придя к поезду пораньше, они просмотрят газету или журнал, покурят на площадке, а потом улягутся спать и откроют глаза не прежде, чем за окнами замелькают товарные платформы ленинградской станции.
Таня с удивлением смотрела вслед этим равнодушным пассажирам. Ей-то на вокзале все казалось каким-то особенным — заманчивым и таинственным — и так хотелось сесть в один из этих вагонов и, прижавшись к окну в коридоре, смотреть, как мелькают за стеклом леса, поля, города, поселки и дороги…
Нет, когда она окончит институт, она непременно поедет куда-нибудь далеко — выберет себе школу на Урале, на Алтае или на Крайнем Севере… Да и во время каникул она будет стараться каждый раз побывать в каком-нибудь новом месте. Учителя летом свободны не меньше двух месяцев. А за два месяца можно много чего успеть: и в Москве пожить у своих и еще как следует постранствовать — была бы охота.
Миша шагал рядом с Таней, еще больше, чем она, увлеченный и взволнованный необычной, дорожной жизнью вокзала. Он так загляделся на все происходящее вокруг, что даже забыл выдернуть свои пальцы из Таниной руки и покорно шел возле сестры, как маленький — «за ручку». Все нравилось ему здесь. Но лучше всего, конечно, был паровоз — темный, блестящий, с низкой широкой трубой.
Однако же и багажные тележки, которые бегут сами вдоль платформы, нагруженные чемоданами, посылками и ящиками, тоже были очень занятные. Миша то и дело провожал их глазами, и Таня должна была смотреть в оба, чтобы он как-нибудь ненароком не угодил под тележку.
Раза два, а то и три брат и сестра прошли всю платформу от начала до конца и от конца до начала. Миша всласть нагляделся на все вокзальные чудеса и тут вспомнил, для чего, собственно, они пришли сюда, на эту длинную, наполовину бетонную, наполовину дощатую платформу.
— А где же Сережин вагон? — озабоченно спросил он, дергая Таню за рукав. — Может быть, Сережа уже в вагоне, а мы и не знаем?
— Ну что ты! — успокоительно ответила Таня. — В вагоне сидят только те, кого провожать некому. А у Сережи будет много провожающих — и ребята из детского дома, и Катя с девочками, и мы с тобой. Просто он еще не приехал — рано.
Миша помолчал немножко и снова спросил:
— А как мы узнаем Сережу? Мы же с тобой его никогда не видели!
— Да уж узнаем как-нибудь, — рассеянно ответила Таня.
— А как? — не унимался Миша.
Но Таня ничего не ответила. Крепко держа Мишу за руку она все так же шагала вдоль платформы, а вокруг становилось все оживленнее. Народу прибывало с каждой минутой. Стало тесно, и уже нельзя было ходить мерным шагом, размахивая рукой и поглядывая по сторонам. Электротележка, совершая очередной рейс, раздвигала гущу народа, и женщина в старой куртке с форменными пуговицами, стоявшая впереди на подножке, кричала повелительно: «Эй, поберегись!»