Обжигающая спираль

Горовая Ольга Вадимовна

И даже не скривилась, когда он дернул ее на себя и запрокинул Свете голову, удерживая щеки рукой, чтобы заставить смотреть прямо в глаза.

Наоборот, обняла Руса за пояс.

Руслан вдруг как-то расслабился и наклонив лицо ниже, прижался к ее лбу губами. И тяжело-тяжело втянул в себя воздух через нос.

А потом он так же резко отвернулся и обхватил горлышко бутылки пальцами, наверное, собираясь налить себе еще.

Света мягко положила свою ладонь поверх его. Ее силы не хватило бы на то, чтобы помешать Русу. Но и смотреть на то, как он пытается погасить злость и боль водкой — не хотелось. Ее сердце разрывалось от этого.

— Руслан, пожалуйста, не надо, — попросила она, не убрав пальцы даже тогда, когда он коротко, сквозь зубы, не повернувшись, пробормотал «Света», требуя, чтобы она отступила. — Не надо, любимый, лучше поговори

со мной, — попросила Света, поняв, что на глаза наворачиваются слезы.

И постаралась их глотнуть. Только бы он не решил, что она жалеет его.

Руслан замер.

И медленно, совсем не так, как до этого, повернул к ней лицо, впившись взглядом в глаза Светы.

Он несколько минут, во время которых в квартире висела гнетущая тишина, рассматривал ее, с непонятным Свете выражением в глазах. А потом горько скривил губы, наверное, считая, что улыбнулся.

— Поговорить? — сипло повторил он. И отпустив бутылку, вцепился пальцами в столешницу со все своей силой. Света видела, как напряглись его мышцы. — Поговорить? — переспросил Руслан, уставившись в пол. — Не могу, малышка. Я обещал, что никому не расскажу, как все было, когда заключал договор с этим чертом, — напряженно, с той же ненавистью, произнес он. — Он держит свое слово, и я свое — не нарушу.

А Света вдруг поняла, что Руслан не Писаренко ненавидит.

Не только его, во всяком случае. Вся эта злоба, обида и ярость, которую она сейчас ощущала в Руслане — были направлены на него же самого.

У нее перехватило дыхание. Но Света и это постаралась скрыть.

— Руслан, я никогда никому ничего не скажу, — тихо произнесла она, не зная, как ему помочь, как облегчить все то, что было у любимого внутри и о чем она сама, до недавно, даже понятия не имела, считая его легкомысленным повесой.

Он промолчал, но больше не пробовал забрать у Светы водку. И жестко потер лицо рукой, бормоча проклятия так тихо, что Света почти не разбирала слов.

Так прошло минут пять.

— Он сразу все обставил так, будто его там и в помине не было, — вдруг, тогда, когда Света решила, что они так и просидят до ночи в молчании, сипло прохрипел Руслан. — Чиновник, подающий большие надежды, может, претендующий на пост мэра или губернатора. Или еще на что, не знаю, говорю же, тогда вообще ничего о нем не знал, — Руслан не повернулся, так и смотрел в пол, говоря это все Свете. — Только ему не нужен был такой эпизод в биографии, как вождение в пьяном виде и убийство семьи. Потому все упоминание о Писаренко в той аварии просто уничтожили из записей, я так понимаю, влияние он и пятнадцать лет назад немалое имел. Нам же, мне и бабушке, маминой матери, он предложил денег за молчание, — Руслан прижал сбитый кулак к губам, словно ему каждое слово причиняло боль. — Тогда он с ней, не со мной это все решал, перед сиротой Писаренко только извинялся, а мне хотелось избить его. Так, чтоб он больше слова не мог сказать. Чтоб убить, так, как он убил всю мою семью, — Света уткнулась ему в спину, зная, что Руслан заметит, как ее слезы пропитывают его футболку. Но уже не могла те сдерживать. Только губы закусила до металлического привкуса крови, чтобы не начать рыдать в голос. — Только что я мог тогда? Пацан, — Руслан и теперь не повернулся. — Бабушка отказалась от его денег, но Писаренко продолжал «курировать» нас, напоминая, что всегда готов помочь, и что не стоит забывать о том, какими могут быть последствия для нас же, если мы решим куда-то обратиться. На что нам было надеяться? Мы не имели связей, в отличие от него, — Рус тяжело и резко выдохнул, зажмурившись — Просто жили как-то, честно говоря, то время для меня до сих пор как в тумане, — как-то потерянно признался он. — Потом я закончил школу, меня забрали в армию, потому как заплатить, чтобы не трогали — не за что было. Правда, не знаю, он ли, но думаю, что все-таки Писаренко сделал так, чтобы меня отправили в элитный полк. Пока я служил — умерла бабушка. Я возвращался на неделю в город, чтобы похоронить ее, там отпуск положен был, — Руслан вдруг протянул руку и обхватил ее щеку, заставив Свету стать чуть сбоку, а не позади от него. И вытер ее слезы, так и не посмотрев на лицо. — Пока я ее хоронил и оформлял документы, он опять объявился. Сказал, что все еще готов помочь. Знаешь, я тогда почувствовал такое искушение… — Рус усмехнулся уголками губ, и эта улыбка напомнила ей оскал волка. — Что мне было терять? У меня никого не осталось в мире. Вообще никого, мне и жить было особо не для чего, — Руслан погладил ее щеку,

и повернул лицо к окну. — Только я к тому времени уже почти год занимался борьбой. У нас тренер, один сержант, который занимался физ-подготовкой, просто горел этим. Все занимались, но только из-за надобности. А меня как-то затянуло. Так я и стал «болеть» кик-боксингом. Этот сержант, видя мой интерес, долго возился со мной, учил не только руками и ногами махать, но и сдержанности, холодной, рассудочной оценке того, зачем и что я делаю. Не знаю, понял ли Писаренко, что тогда я мог просто убить его голыми руками. Но мне удалось сдержать ярость. И просто уйти, — Рус опять протянулся к пустой рюмке и сжал ту пальцами, вертя на столешнице. — А потом, как-то все вроде наладилось. Я отслужил, вернулся. Тут Серый и Стас позвали с собой, хотели бизнес какой-то начать. Только денег мало было. Да и не особо понимали что и к чему. У меня в армии мечта появилась — я хотел свою секцию открыть, рассказал парням об этом. Там не так уж много денег нужно оказалось, а мне в наследство квартира бабушки, кроме родительской осталась. Вот мы и продали ее, да парни сложили свои деньги — и открыли секцию. Но когда только начали куда-то выбираться, что-то получать и выигрывать — на нас «наехали», — Руслан с силой сжал ладонь, и Света вдруг испугалась, что рюмка просто треснет в его руке, поранив Руслана. Не задумываясь, она положила свою ладонь поверх его пальцев.

Руслан перестал сжимать руку.

— Мы не могли сами решить это. Не могли. И не хотели отдавать свое этим дельцам. Именно тогда я пошел к Писаренко. Он без вопросов помог. Твой Николай Алексеевич управляет не только видимой частью дел области. Он не последняя фигура и среди «мафии», — Руслан хмыкнул на этом слове. — С тех пор он и стал моим «дядей». Никто не знает, даже Серый и Стас, они правда думают, что он мой дальний родственник. А Писаренко периодически появляется, беспокоится, — со злым ехидством протянул Рус. — Говорит, что у самого детей так и нет, видно в наказание за «то», вот он хоть обо мне заботиться будет. А я ему руку пожимаю и улыбаюсь, — Руслан с силой ударил кулаком по столу.

Света вздрогнула, радуясь только тому, что это не та ладонь, в которой все еще была зажата рюмка.

— Понимаешь?! Он убил моих родителей! Восьмилетнего брата! А я…, — Руслан резко отвернулся и стремительно отодвинулся от Светы. — Сволочь я. И ничем не лучше его, видно. Предал их, связавшись с их же убийцей. Наверное там, — он махнул рукой вверх, — они ненавидят меня. И правильно делают, — все с той же ненавистью к себе закончил Руслан.

Света молча смотрела на силуэт Руса на фоне окна.

От вида его ссутуленных плеч и склоненной головы ей хотелось закричать. Самой избить всех, кто был виновен в боли Руслана. Причинить им такую же муку. И она не знала, что сказать, чтобы унять его боль и страдание.

Только и в стороне стоять не собиралась.

А потому, глубоко вздохнув, Света пересекал те два шага, на которые он отошел и стала лицом к лицу с Русланом. Положила свои ладони ему на скулы и заставила Руса поднять взгляд, посмотреть на нее.

Его темные глаза показались ей страшными из-за всего, что можно было в них увидеть. Злыми и пьяными, видно водка уже начал дурманить мозг Руса, все-таки он выпил залпом четыре рюмки без всякой закуски.

Но Света не вздрогнула.

Она крепко обняла его за шею и сблизила их лица, так, что губы касались кожи.

— Ты не сволочь, и не предатель, — внятно и раздельно произнесла она. — Ты просто жил. Старался, помогал друзьям. И никто не сможет обвинить тебя, что ты принял его помощь, ведь больше желающих помочь не было. Я люблю тебя, Руслан, люблю, зная все. И уверенна на все сто процентов, что и твои родители поняли бы, и не перестали бы любить тебя.

Она не испугалась и тогда, когда он опять с силой сжал на ней свои руки, собрал, до боли стянул волосы на затылке Светы в кулак, а просто уверенно, со всем своим чувством, в котором утром так боялась признаться даже себе, смотрела в ошеломленные глаза Руслана.

Глава 15

— Не шути с этим, Света, — как-то гневно, надрывно просипел он. — Не стоит говорить такого из жалости, — Рус продолжал удерживать ее за затылок и плечи, и даже легко встряхнул, словно пытался прояснить ей мозги и вернуть здравый смысл. — Потому что, если я поверю в это…, в твои слова — ты никогда уже не сможешь от меня избавиться. Никогда, — с угрозой прорычал Руслан. А его глаза… казалось, черный взгляд Руса способен выжечь на ней клеймо вот так, просто глядя.