Обзор истории русского права
Шрифт:
Образование отдельного класса городских обывателей через прикрепление. Государство, не имея возможности облегчить для посадов тягло, должно было прибегнуть к прикреплению городских обывателей. Еще в 1613 г. велено возвращать посадских людей, бежавших из Москвы: в 1619 г. состоялось постановление земского собора о том, что вообще ушедшие посадские люди должны быть возвращены на прежние места; затем то же подтверждалось частными указами и распоряжениями 1638–1642 гг., с угрозами наказаний. Но окончательное прикрепление сформулировано в Уложении ц. Ал. Мих. (гл. XIX): возвратив (ст. 1-11) посадам отторгнутые от них земли (от беломестцев) и другие имущества: лавки, дворы (от крестьян), Уложение (ст. 18 и др.) старается возвратить посадам утраченное население из поступивших в частный заклад (кабалу), из поступивших в служилые люди (если только они сами, а не отцы их поступили в стрельцы, казаки и солдаты), из ушедших вследствие брака (женщина посадская влечет обратно в посад и мужа и детей). Целые слободы служилых людей, поселенные около посадов и подрывавшие торговлю и промыслы горожан, отчасти привлечены к общему с посадами тяглу (пушкари, затинщики и пр.), отчасти к уплате одних таможенных пошлин (стрельцы, казаки и драгуны). Впредь выход из посадов запрещается под угрозой ссылки в Сибирь, на Лену. Запрещается также переход из одного посада в другой (по ук. 1658 г. под угрозой смертной казни).
Этими мерами и здесь (как и в служилом классе) не образовано среднего, или городского сословия, а лишь класс, прикрепленный к тяглу и месту жительства.
Такой ход возникновения этого класса как раз противоположен процессу образования среднего сословия в Западной Европе. Там государство, имея также в виду усиление собственных финансовых средств, надеялось достигнуть того через развитие богатства в городах (промышленности и торговли), а потому снабжало городские общины привилегиями, или укрепляло за ними те права, которые захвачены были самими городами
Крестьяне (сельское население) Мы знаем уже, что в 1-м периоде значительная масса сельского населения попала в состояние прикрепленных путем личной экономической зависимости («ролейные закупы», «старые изорники», «смерды»), и что другая часть сельского населения образовалась уже тогда из поселенных несвободных людей. В XIV и XV вв. в Московском государстве делают дальнейшие успехи частные формы зависимости: в XVI и XVII вв. установляется общее прикрепление сельских обывателей.
Состояние крестьян в XIV, XV и XVI вв. В XIV в. вообще наименование всех тяглых людей (обнимавшее и городских обывателей) было письменные или численные люди, т. е. люди, записанные и исчисленные для уплаты податей; в то же время, по отношению к монголам – нехристианам, общее наименование всего населения – христиане (крестьяне) – специализируется (в XV в.) для обозначения сельских обывателей (см. Судебник 1-й, ст. 57 «О христианском отказе»). Вообще же права и фактическое положение сельских обывателей в XIV и XV вв. равнялись правам и положению городских обывателей. Однако, между городскими и сельскими поселениями была та разница, что первые (по общему правилу) не попадали в частное владение и оставались в непосредственном подчинении государству (даже у бывших удельных князей великие князья старались выкупать города). Наоборот, в сельских поселениях развивалась власть частных лиц и церковных учреждений; рядом с черными волостями были владельческие села и вотчины; судьба населения тех и других была неодинакова, пока, наконец, судьба первых не подчинилась исторической участи вторых.
Население черных волостей. Волостью называется союз нескольких сел и деревень (с одним центральным поселением), имеющий одно (выборное) управление, владеющий сообща землей [43] и находящийся в круговой зависимости по уплате податей и отправлению повинностей. Имея в виду не права волостей, а права лиц, составляющих волость, находим, что они разделяются на людей тяглых или «вытных» и «безвытных».
Тяглые, или вытные люди — это члены общин, владеющие податными участками («вытями»). Только они составляют полноправных членов общин (участвуют в выборе общинных властей, в раскладе налогов, отвечают за исполнение податных обязанностей). В имущественном отношении они – постоянные владельцы (но не собственники своих участков) [44] ; обыкновенно крестьяне становились к волости в такие же отношения, как и к частным землевладельцам: условие заключается большей частью на один год, с подробным описанием получаемых построек, с обязательством починивать их и полученного жеребья впусте не покинуть. Но условие на один год есть лишь форма: обыкновенно на 1-й год давалась льгота, а затем поселенец входил в общую круговую поруку по уплате податей (Ак. Юр. № 187) и продолжал жить неопределенное время; он часто передавал свой участок по наследству. Поселенцы могут даже отчуждать свои участки, но под условием, если покупщик заменит продавца и в тягловом отношении: «…а кто будет покупит земли данные служни или черных людей, а те, кто возможет выкупити, – и не выкупят; а не возмогут выкупити, – и не потянуть к черным людям; а кто не всхочет тянути, и не ся земль съступять, а земли черным людем даром» (Договор Дмитрия Ивановича Донского с Влад. Андр. в Собр. гос. гр. и дог. 1, № 33). Иногда участок (пустой, необработанной) земли сдается волостью новому поселенцу на условиях простой аренды, причем новый поселенец уплачивает только оброк, но не входит в общие права и обязанности волости: по одной правой грамоте времени вел. кн. Василия Ивановича волость предъявляет свои права собственности на такой участок против арендатора, который стремится освоить его, так: «…вси (которые) пахали ту землю, у нас наимывали… у нашего старосты», который брал наем и деньги клал всей братье на столец (Ак. Изд. Фед. Чехов. I. С. 31). Из освоения таких участков волостной земли и передачи ее по купчим возникает частное владение землей членов общины, именуемое «вотчиной»; так крестьянка закладывает «свою вотчину на Курострове деревню Онфимовскую Невейницыну, отца своего оставленье (наследство), двор со всеми хоромы, и дворище и огородец и земли орамые горные, а луговые, и пожни, и перелоги с займищи, и с перевесищи, и с рыбными ловищи и с летними ухожеи» (Ак. Изд. Фед. Чехов. I. № 91) [45] ; между тем заложенная деревня входит в Куроостровскую волость, чего не отрицает и владелица. – Вообще равенства между членами волости быть не могло; издревле существовал класс богатых («лучших») людей и классы средних и меньших (неимущих) людей. Среди волостей зарождалась своего рода частная собственность (на тяглом праве). – Черным волостным людям принадлежат полные права на движимые вещи. – Личные права их не были ничем ограничены; однако, обыкновенно тяглым черным людям не дозволяется переход из одного удела в другой (наравне с слугами невольными). «А которые слуги потягли к дворьскому при наших отцех, а чорныи люди к сотьскому, а тем нам не примати, такоже и тобе» (Договор вел. кн. Василия Дмитриевича с кн. Влад. Андр. 1389 г. в Собр. гос. гр. и дог. I, № 35; см. также № 45, 71, 78, 84). Но иногда и такой переход дозволялся: «И бояром, и детем боярским и слугам и христианом меж нас вольным воля» (Там же. I, № 127). Переход из одной черной волости в другую в одном и том же княжестве (а по уничтожении уделов – в целом государстве) не подлежит ограничениям (Судеьник 1-й, ст. 57; «а христианом отказыватися из волости…»; Судебник 2-й, ст. 88 поясняет: «из волости в волость» [46] , что может быть разумелось и в 1-м Судебнике). Переход из черных волостей в частные вотчины ограничиваем был с ранних времен (партикулярными распоряжениями; например, давая жалованную грамоту Покровскому монастырю, углицкий князь Андрей Васильевич пишет: «А тяглых моих людей письменных и вытных в ту слободку не приимати» (Ак. Арх. Эксп. I, № 102; см. также № 34 гр. Отрочу монастырю 1437–1461 гг. и свод подобных указаний у проф. Дьяконова: «К ист. крест, прикрепления». С. 21, прим.).
43
Администрация волостей излагается в гл. об управлении, а имущественные отношения их – в истории гражданского права.
44
Проф. Сергеевич неизвестно почему причисляет нас к категории писателей, признающих черные земли казенными (Рус. юр. др. I, 254); в истории частного права (где излагается история собственности, см. ниже) мы очень ясно выражались всегда, что собственником был не великий князь, а волость, т. е. совокупность ее населения (крестьян), но не крестьяне в отдельности.
45
Факт относится к позднему времени (1610 г.), но явление – древнее.
46
Между тем проф. Дьяконов (с. 16) говорит, что «Ограничение перехода волостных тяглых людей не нашло никакого отражения в Судебнике». Конечно, неопределенное выражение Судебников не означает воспрещения перехода для всех волостных крестьян на частные земли (см. ниже).
Безвытные люди — это лица, не входящие в общину, т. е. не занимающие тяглого участка, а обрабатывающие земли по частным условиям с отдельными членами общины; они именуются иначе «подсуседями», «половниками», «казаками» (т. е. батраками), а также бобыли, занимающие дворы, но не пахотные участки. Их личные права не ограничены ничем и, по-видимому, превосходят права вытных людей, именно они могут переходить на частновладельческие вотчины; но фактическое их положение, как лиц неимущих, ставило их в тесную зависимость от хозяина. В таком же положении находились и лица, зависимые по семейному праву (дети при отцах, племянники при дядях и пр.).
Те же обстоятельства, как и в посадах, привели и в волостях к одинаковым последствиям, а именно: имущественные силы волостей ослаблялись отторжением сел, деревень и пустошей в руки лиц, обеленных (служилых людей и церковных учреждений) по захватам и по жалованным грамотам самих великих князей; черные земли хотя и отличались от частных имуществ князей (дворцовых), но состояли в непосредственном распоряжении великих князей, как государей, которые и начали раздавать их служилым лицам в поместья и жаловать монастырям в вотчины. Тягло с остальных частей волости соответственно с этим не уменьшалось, а возрастало с развитием государственных
47
Лишь в редких случаях сельский тяглый человек мог достигать такой имущественной состоятельности, что не нуждался в занятии ни общинного участка, ни участка на земле частновладельческой, а владел, как собственник, землей на частном (тяглом, а не служилом) праве. Это так называемые своеземцы, замечаемые в прежних владениях Великого Новгорода (на севере России). Обыкновенно такие земли составляли результат первоначальной расчистки, и владельцы их были колонизаторами диких и пустых мест, не входивших ни в какую волость и ни в чью вотчину; в 1524 г. трое двинян нашли за Двиной соляные ключи в черном лесу; «…а дворы и пашни на тех местах не бывали от века; а от волости те места за 20 верст со всех сторон; угодья к тем местам не пришли ни от которых волостей»; великий князь пожаловал находчиков этой землей с правом созывать новых поселенцев (Ак. Арх. Эксп. I. № 385). Этот вид тяглой собственности, уцелевший только на севере, в остальных местах исчез бесследно: своеземец, подавленный тягостью налогов, продавал свой участок служилому владельцу, или бросал его в пользу общины. Уцелело только оброчное владение частными лицами из крестьян (см. Ак. Юр. № 172).
48
Проф. Дьяконов («Очерки» и пр., с. 19–23) говорит: «Нельзя не отметить одной общей черты… старожильства: это известная давность поселения… (факты) дают некоторое основание к предположению, что право перехода стало ограничиваться для старожильцев раньше, чем для других разрядов крестьян». А между тем он же отрицает действие давности, без содействия «обстоятельств побочных» (с. 22). «Побочные обстоятельства» суть условия для возникновения давности, а раз она возникла, то уже ею одною определяются юридические последствия. В Литовско-русском государстве раньше прикреплены «отчичичи», т. е. наследственные владельцы тяглых участков (см. ниже о владельческих крестьянах).
Население частных вотчин. Когда князья оседают на месте (делаются в тесном смысле отчинниками), то это в высшей степени отражается на усилении частного землевладения. Сами они увеличивают свои недвижимые имущества промыслами (прикупкой) сел (см. Духовн. Калиты 1328 г. в Хрест. Вып. II. С. 6–7). Существовавшие с древнейших времен «села боярские» увеличиваются в числе вместе с развитием и оседлостью (начинающимся прикреплением) служилого класса по жалованным грамотам князей; особенно же расширяются вотчины церковные (вследствие усилившегося религиозного чувства после ужасов татарского погрома и расширения права князей жаловать земли); не исчезло еще и право лучших городских людей (гостей) владеть вотчинами в уездах. Все эти частные имущества развиваются главным образом за счет свободных волостных земель. – «Села» (в отличие от волостей) населялись в древности главным образом несвободными и полусвободными людьми: холопами, закупами и изгоями (последние особенно на церковных землях, так как изгои главным образом доставались церкви). Но такими людьми обрабатываемы были только незначительные по величине дворовые участки; остальная земля обрабатывалась свободным пришлым населением.
Судьба свободного населения (крестьян) была неодинакова, смотря по исчисленным родам частных вотчин. Великокняжеские (или подклетные, а потом дворцовые) вотчины, а также княжеские (бывших удельных князей) и монастырские были столь обширны, что составляли уже целые волости; иногда они и по происхождению своему были не что иное, как черные волости, обращенные в частную собственность (сначала великий князь овладевает ими при присоединении новых княжеств, а потом от великого князя часть их поступает или «в путь» дворцовым чиновникам, или посредством пожалования в вотчину церковным учреждениям). В таких волостях-вотчинах условия быта поселенцев остаются почти такими же, как и в черных волостях (лишь вместо дани уплачивается частный оброк): община продолжает функционировать, избирая свое управление и даже распоряжаясь участками земли при сдаче новым поселенцам. Вообще же положение крестьян в больших вотчинах-волостях могло быть (и бывало) весьма различно; они могли получать от своих владельцев пожалования целыми деревнями на служебных условиях: в 1527 г. митрополит Даниил пожаловал исстаринного своего крестьянина Дементия четырьмя деревнями с селищами и пустошами, с озерами, реками и пр. с тем, чтобы он не «окняжил, ни обоярил» и вообще не отчуждал этих деревень (Ак. Ар. Эк. I, 74). Типом «вотчин» в собственном смысле надо считать меньшие, отдельные вотчины частных светских владельцев (древние «села»), нередко вторгавшиеся в середину черных волостей и постепенно разрушавшие их. К этому типу потом приравнялись и вотчины вообще, а равно и поместья.
Отношения перехожих поселенцев к землевладельцу определялись частными условиями между ними и отчасти (со времени 1-го Судебника) законом и уставными грамотами церковных властей. Условия в древности, конечно, были словесные, но с XVI в. начинают преобладать письменные (более в интересах землевладельцев); они называются «порядными», или «рядными записями». Условие обыкновенно обеспечивается поручительством и неустойкой; поручителями являются прежние крестьяне той вотчины, в которую входит новый поселенец; этот вид частной круговой поруки обеспечивал владельца возможностью за неисправность нового пришельца усилить свои права на прежних. Частное поручительство дополнялось (в уставных грамотах церковных учреждений) общей круговой порукой известной вотчины: «А который крестьянин выйдет из тех сел за волость, двор огноивши, – и тот двор ставить тех сел крестьяном, которые останутся в тех селех своими деньгами, потому, чтобы берегли друг друга, чтобы двор не огноен был» (Уст. гр. патр. Иова 1590 г. Новинскому монастырю). Неустойка («заряд»), обеспечивающая условия, обыкновенно была довольно высока (10 руб. в рядн. 1586 г. – Ак. Юр. № 186; 5 руб. в поручн. 1585 г. – Там же. № 290, I, что на наши деньги составляет 140–170 руб.). Существенные части «рядной записи» касаются: а) срока. Переходы крестьян совершались в различные сроки (сохранились условия, по которым крестьянин подряжался с Пасхи и т. д.). Но более общим сроком в обычном праве был Юрьев день осенний (26 ноября); Судебник 1497 г. узаконил этот срок, как общий, но несколько расширил пределы самого термина (за неделю до Юрьева дня и неделю спустя после этого дня). Такое постановление закона можно считать состоявшимся в интересах обеих сторон (как крестьян, так и землевладельцев), для устранения беспорядков при расчете. – Хотя те же сроки подтверждены и Судебником царским, но на практике и после сего допускались и другие, особенно при переходе из одной вотчины в другую того же владельца (на Николин день вешний в рядн. 1590 г. Ак. Юр. № 186; 25 марта в рядн. 1585, Там же. № 299,1). В рядных 2-й половины XVI в. означается только срок начала действия обязательства, и вовсе не обозначается срок окончания его, – как бы предполагается, что поселенец поряжается жить на вечные времена. И действительно, хотя порядные записи возобновляются, но не вследствие истечения срока первых, а вследствие занятия крестьянином другого участка или изменения других условий. – б) Другая главная часть рядной касается пожилого, т. е. платы при выходе, за здания (двор), занимаемые поселенцем; в частных рядных условия, относящиеся сюда, были разнообразны: крестьяне обязывались частью выстраивать новые здания («во дворе нам поставити изба новая полутретьи сажени»; рядн. 1582 г. в Ак. Юр. № 182) и исправить старые. Но, вероятно, эта часть условий возбуждала наибольшие недоразумения, и потому закон поспешил прежде всего дать свое определение на этот счет: Судебник 1-й (ст. 57) установил общую оценку крестьянского двора в степной полосе в рубль (Судебник царский прибавил еще два алтына), а в лесной – в полтину; закон предполагает, что пользование этим имуществом в продолжение четырех лет равняется полному истреблению двора (зданий); а потому, если крестьянин, просидевший 4 года, уходил, то платил по полной оценке двора; проживший меньшее количество времени платил по расчету (за 1 год – 1/4 цены, за два – 1/2 цены, за три года – 3/4).