Очарование разных широт
Шрифт:
Завтрак поразил разнообразием закусок и кондитерских изделий. Уходя в город, мы сдали наши номера и оставили вещи на хранение в специальной комнатке. Буэнос-Айрес встретил нас теплой влагой пропитанного неизвестными запахами воздуха. Осмотрев Майскую площадь, где располагаются правительственные учреждения и стая ручных голубей, мы двинулись пешком в сторону знаменитого квартала Сан Тельмо, попутно фотографируя здания, многие из которых помнят еще колониальный период в истории Аргентины. Кое-где, прямо на камнях мостовых, дремали местные бомжи. Горожан, имеющих жилье, на улицах практически не было: девять часов утра воскресенья здесь действительно «рань». По выходным аргентинцы встают не раньше полудня. Кстати, и в будни часы работы многих магазинов и учреждений – с 11.00 до 17.00, с непременной обеденной сиестой с часу до трех.
По мере того, как мы приближались к Сан Тельмо, улочки становились теснее, а дома – меньше. На крышах некоторых зданий расположились крытые верандочки. В этом районе живет творческая «богема», поэтому тут не редкость входная дверь с абстрактным рисунком на месте таблички с именем хозяина. А в центре Сан Тельмо уже разворачивал свои богатства знаменитый блошиный рынок. Внешне он очень похож на уже исчезающие в России открытые рынки – такие же металлические прилавки, полиэтиленовая пленка на случай дождя, аляповато одетые продавцы. Здесь продают как более-менее аутентичные национальные предметы вроде калябасов, серебряной посуды и специальных орудий для ловли страусов (в виде веревки и двух обвязанных камней на ее концах), так и просто старинный хлам с чердаков – сломанные игрушки середины прошлого века, толстые стеклянные сифоны, бутылки из-под уже не выпускающихся напитков и многое другое. Чуть поодаль – целая улица художников со своими работами. На углу сидит мужичек с гитарой и усилителем, однако звуки бодрой латиноамериканской музыки на поверку оказываются записью, звучащей с лазерного диска.
В Сан Тельмо
Аргентинская столица активно реконструируется – нам встретилось множество стройплощадок, отгороженных расписанными местными мастерами граффити заборами. На место дряхлых двухэтажных зданий приходят современные, высокие.
Мы зашли в католический храм, зажатый с двух сторон обычными домами. Его внешняя строгость и скромность с лихвой компенсировалось роскошью внутреннего интерьера. Для меня, никогда не бывавшего в католических церквях, было просто поразительно увидеть воочию натуралистичные скульптуры Иисуса и святых, а также композиции по библейским сюжетам.
Вскоре мы вышли на Авеню 9 июля – главное шоссе Буэнос-Айреса, имеющее по девять полос в каждом направлении. На газонах вдоль дороги прыгали настоящие соловьи, а деревья, стволы которых имеют причудливую форму бутылки, были покрыты огромными красивыми цветами – желтыми, белыми, розовыми. Кстати говоря, такие цветущие деревья растут по всему городу, удачно дополняя, а местами и заменяя цветочные клумбы.
«Бутылочное» дерево (на фото – автор)
Миновав памятник Дон Кихоту и пройдя мимо вылезающего из-под земли прямо на тротуар эскалатора станции метро, мы возвратились в гостиницу. Пока ждали такси, я успел ознакомиться с местной газетой, писавшей, помимо прочего, о жестоком разгоне русского оппозиционного митинга в Санкт-Петербурге.
По дороге в аэропорт я изо всех сил вглядывался в окрестные пейзажи, пытаясь увезти с собой побольше ярких картинок-воспоминаний об удивительном южном полушарии нашей Земли, в которое, возможно, я больше никогда не попаду…
…Боинг 777 взмыл с бетонной полосы международного аэропорта Буэнос-Айреса и сделал круг почета (на самом деле – разворот), увозя меня из такого разнообразного февральского лета, в котором я провел две с половиной недели моих антарктическо-аргентинских приключений. Через четырнадцать часов, во время пересадки в Милане, я увидел на улице, за большим ясным стеклом аэропорта, по-весеннему цветущие кусты роз. И еще через семь часов Шереметьево встретило меня по-отечески сурово, сугробами и льдом. Таким образом, за неполные сутки я пролетел из лета в зиму через весну. Я вернулся домой из уникального путешествия на другой край света, но ношу и буду носить в самом сокровенном месте своей души это ни с чем не сравнимое, не передаваемое, да простят меня читатели, до конца словами ощущение краткого прикосновения к Антарктиде.
Конец ознакомительного фрагмента.