Очень Дикий Запад
Шрифт:
— Сейчас принесу. Вы, я так понимаю, пикап отдали Хулио? Я загружу в бьюик. Не стоит Молли гонять по жаре.
— Да, конечно.
Генри увел лошадь к сараю.
*****
Машину подбрасывало на ухабах с такой силой, что Люк стал сомневаться в том, что доедет до места назначения. С каждым новым скачком автомобиля его нутро салютовало все мощнее и мощнее. Недалёк тот момент, когда придется остановиться и приняться за отбивание поклонов, сопровождая эти поклоны рвотой. Но был и приятный момент от такой тряски: инструмент в багажнике подпрыгивал вместе с авто и издавал вполне сносные мелодичные
Кое-как добравшись до места, выгрузив из машины все необходимое для ремонта, Люк принялся за дело. Провозившись не менее пяти часов с починкой, он из последних сил загрузил в багажник инструмент и, опустившись на водительское место, откинулся на сидение. Чувствуй он себя хоть немного лучше, то дело, которому он посвятил весь сегодняшний день, не заняло бы и получаса. А так — что имеем, то и имеем.
Сам того не заметив, провалился в глубокий сон.
Снилась муть. В прямом смысле этого слова. Белесый, плотный туман перед глазами, через который изредка проявлялись смутные силуэты и слышались приглушенные голоса, а иногда и крики. Протяжный, судорожный вой койота выдернул его из этого тумана, переместив обратно на сидение бьюика.
Темно.
— Или я ослеп, или я выспался.
Люк заерзал на сиденье, хоть как-то разгоняя остатки сна. Открыл дверцу машины, выбрался на воздух. Вдохнул полной грудью и очень медленно выдохнул. Поднес ладони к лицу и с силой, но без фанатизма принялся тереть щеки. Сон окончательно отступил. С прискорбием обнаружив, что его все еще нещадно мутит, с досадой чертыхаясь, устроился за баранкой и, заведя двигатель, тронулся к ранчо.
Фары резали темноту, как самурайский меч — запущенные в воздух фрукты. Испуганные ревом мотора мелкие птички срывались с насиженных мест и со скоростью молнии перелетали через дорогу, рискуя быть размазанными о лобовое стекло или о решетку радиатора. Все как всегда. Тогда почему? Почему не отпускает ощущение неправдоподобности всего происходящего? Черт его знает.
Свернув с асфальтированной дороги на гравийку, ведущую к его ранчо, Люк словил себя на мысли, что за все время пути он не видел ни одной попутной или же встречной машины. Это наводило уже на тревожные мысли. Может, в мире произошло нечто страшное, а он устроился у себя на отшибе и ничегошеньки не знает? Мало ли?
Въехав во двор, Люк резко ударил по тормозам, чуть не наехав на Генри. Тот, опустившись на корточки, находился спиной к машине, склонившись над чем-то большим, лежащим на земле прямо перед ним. Такого резкого торможения многострадальный организм Люка не выдержал, и ему пришлось поспешно выбираться на улицу, дабы не испачкать рвотой салон.
Когда первые желчные потоки иссякли, Люк с трудом выпрямился и окликнул Генри:
— Эй, все в порядке? Что ты там делаешь?
Генри резко обернулся, крутанувшись на пятках. В свете фар Люку показалось, что глаза его работника ничего человеческого более не имеют и скорее походят на белесые бусины дохлой рыбы. Нижнюю часть лица прикрывало нечто блестящее, синюшное. В следующий миг Люк понял, что именно держит в зубах Генри, и догадка его не обрадовала. Это требуха, и требуха не чья-то, а его Молли. Кобыла лежала, вздымаясь неживой горкой прямо у ног Генри. Разорванное брюхо все еще парило, что прямо указывало на недавнюю кончину животного.
Весь покрытый коркой загустевшей крови, Генри издал утробный рык, походивший скорее на предостережение, чем на угрозу. «Не лезь, это мое» — вот что означали эти звуки.
Попятившись, Люк споткнулся, упав на задницу, зашипел от резкой боли. Копчиком о вросший намертво в землю булыжник — то еще удовольствие. Не понимая, что происходит, тело само по себе, без связки с вопящим сознанием, спасало себя. Пятки бойко толкали землю, заставляя руки перебирать так быстро, насколько это вообще возможно. Отползая от непонятной, пугающей своей неестественностью угрозы, разум искал хоть какой-то выплеск эмоций.
— Ты что? Ты как?
Генри не отвечал. Он снова отвернулся от Люка и «нырнул» в развороченное нутро Молли. Звуки, сопровождающие этот «нырок», вновь заставили согнуться. Пустой желудок не выдал ничего, кроме остатков желчи, обжигая иссушенный пищевод.
— Твою мать! Во имя всех святых — отойди от животного! — сплевывая остатки зеленой слизи, прокричал он.
Сам того не заметив, вскочил на ноги, выхватывая кольт из кобуры.
— Отойди, отойди ублюдок!
Взведя курок, выстрелил в воздух. Никакой реакции не последовало. Вместо того, чтобы, как любой человек в здравом уме, оглянуться на грохот выстрела, Генри, казалось, лишь еще глубже зарылся лицом в мертвое животное.
Страх настолько сковал ту часть Люка, которая отвечала за рациональное мышление, что он вытворил такое, чего бы не содеял даже в очень сильном опьянении. Вместо того, чтобы прыгнуть в бьюик и рвануть куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого ада, он подскочил к Генри и, не жалея, двинул его ногой в бок. Он с радостью опробовал бы его голову на прочность, но та была надежно спрятана во внутренностях Молли.
После подобных ударов, неожиданных и достаточно сильных, люди корчатся в муках не менее пяти-десяти минут. Генри лишь дернулся, и утробное рычание, сопровождающее поедание кобылы, сменилось тревожно-агрессивным.
Люк, осознав тщетность своих попыток прекратить кошмар, виданный им только в фильмах ужасов, принялся колотить своего сбрендившего работника рукоятью кольта по шее и спине. Видимо он нащупал некое слабое место Генри, или же тому просто надоело терпеть побои, и он сделал то, чего от него с таким рвением добивался Люк — обернулся к нему.
— Так, давай без нерва! Поговорим как джентльмены, окей?
Люк стал потихоньку пятиться назад, выставив перед собой руки, успокаивая то, во что превратился человек, которого он знал не один год.
— У нас был тяжелый день, согласен. Но разве это повод срываться на бедном животном?
Люк понимал, что несет бред, но потребность в хоть каких-то словах в данной ситуации была просто необходимой. Как только закончатся эти слова, ему придется либо бежать, либо стрелять. На бег сил просто не хватит. А стрелять прямо сейчас, в эту секунду — не хотелось. Генри не просто прохожий. С этим парнем он делил кров и пищу на протяжении последних пяти лет.
— Генри, дружище! Давай сядем и обсу…