Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Авалон

Соловьёва Яна

Без Марго в доме было пусто. Уединение всегда нравилось мне, но сейчас я особенно остро понимала, что нравилось оно мне, только если его можно было прервать в любой момент. Остаться же в одиночестве на праздник, когда шумные семьи собирались у огня, а любовники грелись в объятиях друг друга, оказалось оголяющим до нутра откровением, насколько я обманывалась насчёт себя, и насколько сейчас мне недоставало того, что всем остальным будто бы полагалось.

До ужаса захотелось движения, да хоть тренировки на мечах, чтобы выбить из груди это всепроникающее чувство, но тренировка тоже требовала

партнёра. Разозлившись, я вытянула серебряный меч из ножен и взмахнула им пару раз. Не та ли это искомая пустота, о которой твердил Весемир? Может быть, одиночество — это и есть Путь ведьмака? «В жопу такой Путь, — пробубнила я под нос, чувствуя однако, как от веса оружия в руке возвращается холодное и приятное ощущение устойчивости. — Хватит ныть». Вложила меч в ножны, надела тёплую накидку прямо поверх платья и отправилась добывать новый огонь.

Дверь квартиры гулко грохнула в тишине. Дождь закончился, и в блестящих мокрых камнях на площади отражалось оранжевое пятно масляного фонаря. Около кузницы полыхал костёр. Было новолуние, небо было ясным и чёрным. Я зашла за угол, скрывшись в глубине стиснутого домами тупика, и на небе, как на фотобумаге, проявились подрагивающие свежевымытые звёзды. Казалось, что вот-вот одна из них сорвётся, и можно будет загадать заветное желание. Но звёзды не падали, и я вернулась на площадь к костру. Вокруг него камни были сухими, и из охваченных пламенем брёвен, пропиленных вдоль, вырывались искры.

Из арки на выходе с площади послышались торопливые шаги, к костру подбежали юноша и девушка из краснолюдов. Юноша поднёс к огню длинную лучину, и она немного погодя вспыхнула. Парочка поцеловалась и вновь исчезла в арке. Шаги заглохли. Я осталась наедине с костром.

— Я пришёл за новым огнём, — на ухо со спины тихо сказал с хрипотцой голос, талию оплели руки, и Иорвет притянул меня к себе.

От ног до лопаток, всей поверхностью тела я прикасалась к нему и не поворачивалась. Запрокинула голову к небу. Оно было чёрным — всё-таки все звёзды упали с него. Для меня.

— Возьми, — махнула рукой на пламя костра.

— Я хочу твой, — он вырос передо мной и дотронулся лучиной до моей руки.

Шевельнув пальцами, я зажгла на ладони Игни и смотрела ему в лицо, улыбаясь глупо и счастливо, и была той лучиной в костре, что полыхала от жара нового огня.

— Возьми, — прошептала я.

***

В узкой каменной нише кровати было тесно, мы переплелись руками и ногами, чтобы поместиться. Но в тот момент, даже очутись мы на гигантской кровати в соседней комнате, мы не заняли бы больше места. Так и не рассмотренное эльфийское платье осталось погребённым под доспехами около бадьи, у камина на столе были расставлены корзины с едой, которые дождались своего часа. Я удобно пристроила голову Иорвету на руку, а он кончиками пальцев поглаживал свежий рубец шрама от утопца на плече.

— Откуда это? — спросил он.

— Ты засыпаешь, потом, — я прикоснулась губами к его веку.

Весь день он был в седле и обогнал на полдня остальную часть отряда, чтобы успеть вернуться в срок.

— Я хочу знать, — тихо сказал он и прикрыл глаз.

Уснул он прямо посреди схватки со сколопендроморфами, а вслед заснула и я. Утром хлопнула

дверь, из-за его плеча мне было видно, как колыхнулась ткань полога, а погодя дверь хлопнула снова. Иорвет шевельнулся.

— И что было дальше?

— Потом расскажу, — засмеялась я.

Потом я рассказала ему, что было дальше. Про Саскию и про то, что Александр знал теперь её тайну. Иорвет задумался.

— Нам это на руку. Я сегодня поговорю с ним, — он помолчал. — Завтра уходим.

Но сейчас не ушёл. Растянулся на кровати, занял её целиком.

— А что у тебя? Всё прошло по плану? — спросила я.

— Погоди, — он перетащил меня к себе на грудь, — погоди о планах, пока есть немного времени. Неизвестно, когда…

Он снова замолчал, и мы лежали в тишине. Иорвет задумчиво крутил между пальцами прядь моих волос, а я слушала, как в груди у него мерно бухает сердце. Раз-два, раз-два. Время. Оно утекало. Прошло то долгое время, когда я ждала, прошло и то краткое, которого дождалась.

— Эдвар ждёт нас. Все командиры, их отряды и пешая часть моих идут к лагерю в дне броска от Дол Блатанна, где их встретит Исенгрим. В Вергене ждёт последняя сотня тех, кто пойдёт во дворец. Они должны быть готовы, я предупредил Киарана письмом, — Иорвет говорил отрывисто. — Пора.

Он успел исчезнуть до того, как отяжелевшие после праздника вергенцы начали день. Марго вернулась к завтраку и против обыкновения молчала, будто дулась на меня. Я прекрасно поняла причину её обид, но ничуть не желала обсуждать их, и потому молчала тоже. Судя по виду романистки, любое слово могло стать спичкой, брошенной в лужу бензина.

Посыльный принёс записку от Саскии, пожелавшей попрощаться. Когда я пришла в Замок Трёх Отцов, она была одна и сидела за столом среди пухлых пакетов с донесениями.

— Иорвет заперся с Александром тьму времени назад, — сообщила Саския и отхлебнула из глиняной кружки, из которой поднимался пар. — И отказался сообщить мне о предмете разговора.

Она крикнула, и мне принесли такую же, как у неё кружку, в которой оказалось горячее вино с мёдом.

— Узнаешь потом у Александра, — пожала я плечами.

— Да. Но это и к лучшему, что Иорвета пока нет. Я хотела сказать тебе кое-что наедине, — она пристально посмотрела на меня.

«Кажется, сейчас будет головомойка, — подумала я. — За Даму, за эксперта, за дракона. За всё». Вздохнула, отпила горячего вина, и в грудь пролилось тепло.

— Я хотела тебя поблагодарить, — сказала Саския.

— Что? — от удивления я едва не выронила кружку.

— Давным-давно ты сказала, что мне надо открыться ему. Я это сделала, — она приложила руку к сердцу. — Теперь здесь легко.

В мозгу всплыло воспоминание летней ночи, зарёванной Саскии у меня дома, которая сморкалась в гигантский клетчатый платок.

— Драконы ничего не забывают? — спросила я и улыбнулась. — Что же… Я рада.

— Драконы ничего не забывают, — подтвердила она. — Не знаю, что будет с нами дальше, но теперь я не боюсь.

Дверь в зал открылась, и вошёл Иорвет. Не говоря ни слова, Саския поднялась и, как и всегда, обняла каждого из нас на прощание, прижалась ко лбу лбом.

— Я буду ждать, — услышали мы, уходя.