Очень грязная история
Шрифт:
Причин было две. Во-первых, еще не пройденный моими подопечными порог их устойчивости и не возникшее у них же желание доказать СБ, что не они самые крутые. Ну и, во-вторых, хотелось просто посидеть с Ромшезом и спокойно поболтать.
Дала я «отбой», лишь когда Эмилия, доведенная до бешенства вопросом Валева, что именно ей нужно было от сотрудника Службы Безопасности, встала и, подойдя к Стасу, залепила тому звонкую пощечину.
Если я хотела увидеть предел, то это он и был. И не только для Эми. Не сделай она этот шаг, Александр устроил бы
Знала я об этом абсолютно точно. Каждый их шаг и каждое слово контролировалось до самого вылета.
Заставив себя избавиться от воспоминания – Валев и Ромшез вызывали все еще болезненные ассоциации, вернулась к данным по Эмилии.
Родители Солк не имели отношения ни к армии, ни к любой другой структуре, которая могла бы намекать на ее внутреннюю предрасположенность к службе. Оба – учителя. В семье – одна. Детство – чисто. Детский сад, начальная школа… Любящая и любимая.
В двенадцать – первое знакомство с насилием. В соседнем доме отец до полусмерти избил дочь, одноклассницу Эми.
Переломный момент.
Затем спортивные секции с упором на единоборства, стрельба, пилотирование. Дальше, по накатанной. Опять академия розыска и специализация;
Служба Маршалов. Находчивость, умение владеть собой, способность «видеть» ситуацию и быстро принимать решения.
Чем дальше, тем Эми нравилась мне все больше. Вряд ли тем, что напоминала мне меня саму в таком же счастливом возрасте, скорее, наличием у нее неплохого потенциала, который хотелось вырастить и укрепить.
Отчеты более «живые», чем у Александра или Шуте. Вроде и набор слов тот же, но за каждым из них ощущение личного присутствия. Знакомство с Лаурой, общение с Анной. Радость, когда дочь Шаевского рассказывала об отце, напряженное нежелание говорить о матери…
Еще один момент, который вызывал неоднозначное отношение к нему. Вроде и ничего не значило – у многих девочек в этом возрасте были проблемы во взаимоотношениях с кем-то из родителей, но присмотреться стоило. Самой.
Добавив фамилию Солк в тот же столбец, где уже находился Шуте, перетащила на этот же экран данные об Анне Вихревой. Мы все называли ее женой Шаевского, но их брак до сих не был зарегистрирован.
Для меня отсутствие официальной записи в личном деле всегда выглядело лишь формальностью, но только не в этом случае. Удивительно, еще прошлым вечером я так не думала. Важнее было то, что сказал на берегу озера Виктор: «Познакомлю со своей семьей…»
Мне хватило короткого разговора со Штормом, чтобы искать двойной смысл там, где его, вроде как, и не было. Если мой друг «созрел» для семейной жизни только после Маршеи, они просто физически не смогли бы зарегистрировать свой брак.
Но… Вот это самое «но» и продолжало не давать мне покоя. Да и взгляд, которым смотрела на меня с голографии белокурая женщина, мне не нравился.
К чему могли
Предчувствие сработало раньше, чем увидела лицо посетителя.
Впрочем, после моей выходки стоило удивляться тому, что Истер решил выяснить отношения в девять часов утра, а не тогда, когда я только вернулась.
Бросив планшет на постель, накинула халат и вышла в гостиную. Прежде чем дать разрешение войти, залезла с ногами в кресло, скривила лицо, делая вид, что страдаю от похмелья. Вряд ли поверит, но попытаться стоило.
Ромшез не «влетел», как я ожидала, вошел спокойно, но остановился у самой двери.
– Лиз? – Интонация «поплыла». Начал он обличительно, закончил… с беспокойством.
– А потише нельзя? – прошипела я, будто и не заметив, что мое имя он скорее выдохнул, чем произнес.
– Тебе плохо? – последовал он моей просьбе.
Кажется, я о ком-то была лучшего мнения.
– Нет, – качнула я головой, поморщилась, – мне очень хорошо! Особенно, – рыкнула я, заставив его вздрогнуть, – когда некоторые заявляются ко мне с утра пораньше!
Тот усмехнулся. Не без ехидства.
– Боялся не застать. – Прошел в комнату, сел на диван. – Не хочешь поговорить?
Я – не хотела, но Шторм обещал прикрыть, если что… Грех было не воспользоваться. Ну и, по дружбе, слегка подготовить к более близкому знакомству с полковником. Вдруг повезет, да Истер потом спасибо скажет.
– О чем? – иронично поинтересовалась я. Придерживая халат, чтобы не смущать Ромшеза, поднялась с кресла. – О том, что именно СБ подозреваю в провокациях против семьи Шаевского? Или о твоем имени, которое тоже есть в моем списке?
Вместо того, чтобы возмутиться, Истер откинулся на спинку дивана. Задумался, разминая пальцы.
– Это хорошо, – поднял он на меня довольный взгляд, – а то я уже почти испугался. – Ромшез замолчал, явно ожидая наводящих вопросов, но я удовлетворять его желания не торопилась. Пришлось ему закончить; – Боялся, что так и не погуляю на вашей с Лазовски свадьбе.
Что ж, признание было предельно ясным. Будущий напарник Шаевского участвовал в этой игре.
Сначала был разговор с Куиши, потом… со Штормом. Как итог – мысли, от которых и хотелось, но не получалось избавиться.
Не случись того вызова от Орлова, Вячек не произнес бы той фразы. Не про «устал» – об этом он и сам уже давно догадывался, про вероятность, что его отец может быть все еще жив. А не произойди этого, информация к размышлению, подкинутая Иари, не получила бы подтверждения и с этой стороны.
А ведь должен был догадаться, что именно так все и будет! Сколько раз… стоило лишь потянуть за кончик, чтобы захлестнуло…
Лазовски закинул голову – хоть на мгновение освободиться от саднящих душу размышлений, да просто посмотреть на звезды.