Очень важная персона
Шрифт:
Николай удивленно развел руками.
— Надо было с вещами… — сказал Шишкин.
— Зачем?
— Затем, что с сегодняшнего дня примешь руководство птицефабрикой.
— Почему птицефабрикой? — ошарашенно спросил Николай.
— Мне там человек с полетом нужен. И с головой. Строительство большое возглавишь. Полную реконструкцию. Цыплят бройлерных будешь выращивать.
— Нет, я не могу, — отказался Николай.
— Чудак! Перспективы какие! Коллектив сто человек, техника, миллион рублей
— Боюсь…
— Риска тебе не хватает! Это ж необходимейшее дело — цыплята!
— Подумать надо, взвесить как-то всё…
— Взвешивать некогда, Коля, — вздохнул Шишкин и вышел из-за стола. — Нам работать надо…
И, обняв Николая, вывел его из кабинета.
Секретарша нажала на столе кнопку селектора:
— Машину директора птицефабрики — к подъезду! — громко сказал Шишкин.
Николай вышел из здания райисполкома. Вид у него был ошарашенный.
К подъезду подъехал «газик».
Николай вздохнул, посмотрел на окно второго этажа.
— Ни пуха! — крикнул ему сверху Шишкин.
— К черту! — ответил Николай и уже с уверенным видом распахнул дверцу машины.
— Света! — спросил Шишкин у своей секретарши. — Ты рентгенолога, грузина, вызывала ко мне?
— Вызывала, — невозмутимо сказала Света.
— Ну и что?
— Вы же видите.
— Понятно, — подумав, кивнул Шишкин, надел кепку и вышел из приемной.
Шишкин, завотделом культуры Петряков и начальник милиции майор Недугов шли по городской площади.
— Наглядная агитация — смотреть страшно! — показал Шишкин на плакаты, изображавшие коров и поросят.
Петряков понимающе кивнул.
— Скучно у нас. Развлечений никаких. Особенно для молодежи. Фильмы, и те старые показываете!
— Такие присылают…
— Теперь будут новые присылать. Музыкальная школа почему до сих пор не открыта?
— Кадров нет… Никто ехать не хочет…
— Заботы мало проявляем.
— А мы карусель заказали. Для молодежи! — радостно сказал Петряков, показывая на брошенные ящики посреди площади. — Скоро будем собирать!
— Что ж, карусель — это хорошо! — одобрил Шишкин. — Собирайте!
Петряков бодрым шагом удалился.
— Да, — вздохнул Недугов. — Район у нас — не подарочек.
— А это мы еще посмотрим, — сказал Шишкин. — Что у тебя?
— Тоже насчет молодежи.
— А именно?
— Именно — выпивают. А по пьяному делу — драки. Выражения через каждое слово. Много случаев и другого мелкого хулиганства.
— Причины?
— Безделье. Недостаток культуры.
— С культурой у нас туго, сам знаю. Думаешь, я одним махом решу сейчас всё?
— Махом, конечно, трудно, — согласился Недугов. — Но кроме карусели молодежь
— Ну?
— Вот и хочу… Посоветоваться.
— Дзюдо! — воскликнул Шишкин. — Что, если секцию организовать?
— Опасное это дело… — поморщился Недугов. — Тогда вообще в клуб не войдешь…
— Так под твоим же началом. Ты дружинников воспитывай, а не хулиганов!
— Я с дзюдо плохо знаком, Родион Михайлович…
— Ознакомься. Недельный срок тебе даю, Недугов. Сам знаешь — больше некому!..
— Есть ознакомиться! — козырнув, четко ответил Недугов.
— А мы еще конноспортивную секцию организуем! — загорелся Шишкин. — И дельтапланеризм! Вот увидишь — гораздо меньше пить будут! — вслед ему крикнул Шишкин, потом постоял, подумал и пошел в другую сторону.
Новый председатель райисполкома шагал по поселку. Если Магомет не идет к горе, гора пойдет к Магомету. И ничего в этом зазорного нет, считал Шишкин. С людьми надо уметь работать. Потому что кадры в конечном счете действительно решают всё.
Шишкин шагал и смотрел по сторонам. Его уже знали. Здоровались. И он здоровался — приветливо и весело, широко улыбаясь.
В полутемном коридоре, над дверью в рентгеновский кабинет, горела красная надпись «Не входить!».
Через полуоткрытую дверь было видно, как врач-рентгенолог, знакомый уже нам грузин, протирал шваброй пол.
— Можно? — спросил Шишкин.
— Читать умеешь? — спросил врач-.
Шишкин кивнул и сел на стул. Стал терпеливо ждать.
Надпись погасла.
— Войдите! — раздался голос.
Шишкин вошел и оказался в темноте.
— Раздевайся!
— Я по другому делу…
— Флюорографию делал?
— Нет!
— Снимай рубашку!
Председатель райисполкома послушно снял рубаху.
Над дверью опять горела красная надпись: «Не входить!»
— На что жалуетесь? — спросил врач, просвечивая грудную клетку председателя райисполкома.
— Пьют у нас много… В столовых кормят безобразно. Прямо перед людьми стыдно, — с сожалением сказал Шишкин.
Из-за аппарата торчала только его голова.
Врач, насупившись, промолчал. Потом выключил аппарат, взял ручку.
— Фамилия?
— Шишкин.
Врач стал заполнять карточку.
— Кем работаете?
— Председателем райисполкома, — сказал Шишкин. — Помоги, Георгий. Возьмись за это дело. А мы тебя поддержим.
Грузин вскочил.
— Два года просил, уговаривал — не хотели. Теперь я не хочу! Все! Буду тут в темноте сидеть! У меня день укороченный!
Шишкин и Георгий сидели у старой разрушенной мельницы на берегу заросшего пруда.