Очерки истории российской внешней разведки. Том 3
Шрифт:
«Резидентом гестапо в Литве является Рихард Зоммер. Он проживает но немецкому паспорту и в качестве прикрытия использует экспортно-импортную контору, которую содержит в Ковно по Мишку гатве, № 17. Его квартира находится на Чурлионис гатве, № 23. Помощник Зоммера по нелегальной работе — Рихард Косман. Он учитель по профессии, руководит культурбундом и журналом «Дойче нахрихтен». Помощник Зоммера по связям с нацистской интеллигенцией — Эрнст Лихтенштейнас, адвокат, литовский гражданин, через него организуются «мероприятия» по поддержке тех или иных акций гитлеровского режима. По линии экономического шпионажа Зоммеру помогает некто Долин, бывший ассистент в университете, литовский гражданин, ныне работающий в фирме «Сименс и Шук-керт». Прямую связь с германским посольством поддерживают только Зоммер и Долин через коммерческого
О военной разведке Германии в Литве:
«До последнего времени ею руководил сотрудник германского посольства майор Клайн, который занимался уходом за захоронениями немецких солдат, павших во время мировой войны. Его отозвали из Ковно в связи с провалом одного из агентов. Сейчас руководство разведработой осуществляет другой сотрудник, прибывший из Берлина (установочные данные прилагаются). Необходимо отметить, что почти вся «организация Клайна» — сторожа, смотрители могил, инспектора — так или иначе участвует в развед работе.
Нелегальным резидентом абвера в Литве является полковник в отставке Оскар Урбанас, проживающий по Франкогатве, № 4 (в собственном доме). Раньше он занимал пост инспектора в армии. Поддерживал связь с Клайном. Урбанас известен и Зоммеру».
Не менее продуктивным, чем К-3, был агент «Дайнис». Этот особо ценный источник имел разведывательные выходы на Восточную Пруссию и, более того, на секретариат самого Эриха Коха, влиятельного нациста, гауляйтера провинции. «Дайнис» воспринял восхождение к власти Адольфа Гитлера крайне болезненно. Как патриот, он понимал, что отныне опасность для Литвы неизмеримо возросла. «Первым делом фюрер наложит лапу на Клайпеду», — предсказывал в разговорах с друзьями «Дайнис». Президента Сметону «Дайнис» презирал, считал его неспособным защитить интересы страны и ее территориальную целостность. Нерешительность Сметоны, медлительность, наивный «практицизм» и так называемая стратегия «срединной линии» — равноудаленности от всех возможных участников грядущего конфликта — все это вело к потере времени, темпа, постепенному втягиванию Литвы в силовые поля крупных держав и утрате свободы маневра. А испытание «на разрыв» она не выдержит, как, видимо, и Польша.
Чем больше узнавал Роман «Дайниса», тем отчетливее понимал, что он — по-государственному мыслящий человек, антифашист, симпатизирующий Советскому Союзу как единственно возможной опоре для Литвы.
Однако о «своем человеке» в окружении Эриха Коха «Дайнис» рассказал только Роману, убедившись в надежности русских разведчиков, их конспиративности и, самое главное, заботе о безопасности «подопечных». «Наша Литва настолько маленькая, настолько мы все на виду друг у друга, что меры предосторожности должны быть экстраординарными. Если нас увидят в одном и том же районе, даже не вместе, — этого будет достаточно, чтобы кто-то послал донос, — заметил как-то «Дайнис». — Ну, а шеф политической полиции Повилайтис сумеет докопаться до истины. Это пройдоха, каких мало. Его агенты понапиханы всюду, наверное и под кроватью президента засела парочка-другая».
Человек в окружении Коха получил псевдоним «Люкс». Агентурный «дуэт» «Дайнис» — «Люкс» в значительной мере снял главную заботу резидента по «освещению» Восточной Пруссии. «Люкс» знал многое, потому что занимался «теневыми» делами основанного Эрихом Кохом суперконцерна. Под контролем гауляйтера находились десятки промышленных предприятий, верфи, торговые центры, типографии и газеты. Командировки «Люкса» в различные города провинции, самые разнообразные встречи, в том числе с местной администрацией и военными, давали ему возможность получать полезную информацию из первых рук. Пожалуй, впервые Кох попал под столь пристальное «око» советской разведки. И, надо сказать, в нем еще не угадывался тот безжалостный палач Полыни и Украины, каким он явился миру в годы Второй мировой войны…
В Ковенской резидентуре личность «Люкса» не могла не вызывать самого пристального интереса. Его биография была известна только в общих чертах. Он прожил долгие годы в Литве, чувствовал себя причастным к ее судьбе (его отец был немцем, мать — литовкой). По документам он был «стопроцентным арийцем». Учился в Кёнигсбергском университете на факультете правоведения. Служил в армии в годы Первой мировой войны, был награжден Железным крестом за участие в ожесточенных боях под Барановичами, где познакомился и сблизился с Эрихом Кохом, которому тоже досталось немало окопных лишений. До 1933 года пытался основать свое дело в Паневежи-се, но безуспешно, и в поисках удачи перебрался в Кёнигсберг, где во время одного из публичных выступлений Коха сумел «случайно» попасть ему на глаза. Кох, известный тогда своими симпатиями к «левому» крылу партии национал-социалистов, с сентября 1928 года находился в Восточной Пруссии, энергично вербуя новых сторонников НСДАП, число которых за короткое время возросло до 50 тысяч. Одной из главных задач нацистов он считал включение Прибалтики в сферу влияния Германии. Особое внимание привлекал поиск сторонников в Литве. Кох нуждался в надежных, лично преданных ему людях и после нескольких основательных бесед с бывшим товарищем по оружию предложил ему работу «консультанта». «Это будут близкие тебе дела, — сказал Кох. — Коммерческого характера».
«Люкс» принял предложение, о чем через несколько дней сообщил «Дайнису», конфиденциальные поручения которого «во благо Литвы» он не раз выполнял в прошлом. Оба ненавидели нацистов, насмотрелись на их бесчинства в Мемеле и знали, чем грозит Литве «германский порядок».
Гитлер готовился к войне всерьез. Построил штаб-квартиру в лесу под Растенбургом. Это означало, что в будущем не избежать авианалетов.
Из сообщения «Люкса»:
«Здесь, в Кёнигсберге, налицо сильные просоветские настроения. В руководящих кругах Германии существует 3 подхода к военнополитическому партнерству на ближайшее будущее: союз с Францией, союз с Англией — за счет Франции, союз с Россией против всего Запада. Кох — один из ведущих сторонников этой линии. Вместе с тем в Институте по исследованию восточных областей под руководством профессора Грюнберга идет ускоренная разработка концепции «нового экономического порядка», предполагающей включение в германскую сферу влияния европейской России и Прибалтийских государств. В разработке концепции участвуют и военные специалисты».
Между тем возрастание давления в раскаленном европейском котле все больше ощущалось и в Литве. Президент Сметона по-прежнему ревностно следовал своей «срединной линии», несмотря на многочисленные попытки склонить его к принятию германского протектората. Сметона все еще выжидал, хотя не сомневался, что ультиматум Гитлера в отношении Мемельского края не замедлит последовать в ближайшее время.
Советский резидент колесил по окрестностям Ковно на своем «фордике», избавляясь от наружного наблюдения, проводя непродолжительные, но информационно емкие встречи с агентами. Сопоставляя получаемые сведения с данными «Дайниса» и «Люкса», Роман чувствовал, что в районе Польши и Прибалтики ведется какая-то странная глухая игра, смысла которой он пока не мог понять.
В сентябре 1938 года резидент писал в Центр:
«Более широкому развертыванию нашей разведработы мешает отсутствие достаточной ясности в таком принципиальном вопросе, какова позиция Советского Союза в отношении Литвы. Чего мы хотим? Какие цели и задачи ставим?
Мы наметили ряд мероприятий по созданию крупной политической агентуры, которая могла бы делать здесь нужную нам политику. Но в последнее время на основании ваших писем я сделал вывод, что из намеченных к вербовке больших людей вы хотите сделать обычных агентов-информаторов, хотя на эти роли подобранные кандидаты не подойдут. Отношения с ними у меня установились такие, что я, формально не вербуя, могу разговаривать с ними по любому кругу политических вопросов, и они, как мне кажется, отвечают с предельной откровенностью.
В настоящее время не только они, но и многие другие, с кем я сталкивался по делам, буквально осаждали меня вопросами: как СССР может помочь Литве? Скажет ли все-таки Москва свое веское слово? Одиночество Литвы побуждает ее занимать прогерманскую позицию в надежде на сохранение хотя бы видимости государственности.
По линии НКИД в полпредство поступило специальное указание М.М. Литвинова: «Не вести никаких бесед на тему советско-литовских отношений, уклоняться и воздерживаться от них». Может быть, в интересах нашей страны сейчас действительно отказаться от какой бы то ни было активности в Литве, — писал Роман в Центр, — тогда зачем нам влиятельные люди? Давайте ориентироваться на середня-ка-информатора. Будем только освещать, а не делать политику».