Очерки истории Руси до монголов

Погодин Михаил Петрович

Отсюда Святослав мог идти вверх по Дону; он взял хазарскую крепость на берегах этой реки, верстах в семидесяти от устья, Саркел или Белую Вежу, построенную для хазар греческими мастерами от набегов печенежских перед тем лет за сто; поднимаясь еще выше, напал на вятичей, обложил их данью и вернулся в Киев по старой дороге, которой вышел оттуда.

Три года продолжались бранные набеги молодого князя. Слава о его подвигах пронеслась повсюду. Обитатели Джордшана, еще полные страха, рассказывали Ибн Гаукалу, арабскому путешественнику, около 969 года, о губительном нападении руси, которое осталось надолго в памяти приморских Каспийских областей и попало во

все современные летописи.

Страны, прилежащие к Черному и Азовскому морю, также с трепетом услышали новое имя, грозившее затмить все прежние. Калокир, сын херсонского начальника, известил о нем, вероятно, императора Никифора Фоку и получил поручение пригласить могучего русского витязя на помощь империи.

Святослав Игоревич. Скульптор Е.Е. Лансере.1886 г.

Не успел отдохнуть Святослав в Киеве, как явилось к нему это посольство. Греки просили Святослава наказать болгар, навлекших на себя гнев Никифора, за то ли, что они не мешали уграм переправляться через Дунай и тревожить пределы империи, или за то, что требовали от него дани.

Святослава зовут на войну! Он ли откажется? Какой пир для него веселее войны? А греки предлагают ему еще тридцать пудов золота кроме будущей добычи. С восторгом услышал он предложение, думал недолго и кликнул клич по всей стране своей, возбуждая особенно молодежь, которая, только что наслышавшись о блистательных его подвигах на Оке, Волге, Каспийском море, Кавказе, рвалась и без того делить с ним труды, опасности, добычу и славу.

Собралось многочисленное войско, до шестидесяти тысяч человек, по свидетельству греков, и легкие ладьи понеслись по знакомому Днепровскому пути, объявились скоро на Черном море и вошли в устье Дуная.

Встревоженные болгары, собрав, что могли, силой хотели воспрепятствовать высадке. Напрасно. Удалые варяги быстро выскочили из своих судов, подняли перед собою длинные щиты, обнажили мечи и начали рубить наповал во все стороны. Болгары не выдержали стремительного удара, смешались, бежали и вынуждены были запереться в Доростоле (что ныне Силистрия). Царь их Петр тут же умер, пораженный от горести внезапным ударом. Святослав пустился по Дунаю, взял семьдесят городов и обосновался в Переяславце.

Тогда-то хитрый грек, который находился беспрестанно при нем, вкрался ему в душу и стал почти братом, сообщил ему тайные свои намерения, внушенные, вероятно, его же доблестью, которой, на его глазах, ничто не могло противиться. Калокир хотел овладеть византийским престолом, переходившим тогда из рук в руки, и за помощь Святослава обещал оставить ему навсегда Болгарию, а дань платить больше прежней.

Искатель приключений, с пылким воображением, Святослав рад был случаю пуститься на новые опасности, помериться с другими сильнейшими противниками и получить в свои руки распоряжение престолом империи. Условие заключено.

Весть о нем должна была скоро дойти до Константинополя: император поздно увидел свою ошибку, пригласив такого помощника, который стал стократ опаснее врага.

Надо было принимать скорые меры. Ожидая к себе под стены с часу на час двух молодых честолюбцев, связанных узами дружбы и выгод, он начал снаряжать пешее войско, вооружал сотни, ставил в строй конную фалангу, одевал всадников в железные латы, готовил метательные орудия и расставлял

их на городских стенах. К башне Кентинарии он велел прикрепить тяжелую железную цепь и по высоким столбам протянуть ее через Боспор до Галатской крепости на азиатском берегу. Сколько мер, забот, трудов и приготовлений! Такой страх возбуждало в столице империи одно имя нашего Святослава!

Никифор решился также примириться и с прежними своими противниками, болгарами, на которых сам вызывал Святослава, надеясь теперь, их посредством, затруднить сколько-нибудь его и Калокировы действия. Он послал к ним доверенных людей предложить мир, напомнить об единоверии и просить даже княжон в замужество сынам Романа, ближайшего наследника империи. Ничто не казалось ему дорогим и невозможным в сравнении с грозившей опасностью!

Болгары, со своей стороны, рады были примириться и обещали помощь, лишь бы император отвратил секиру, висевшую над их головами. Секира была отвращена, хоть только на время, но вследствие домашних обстоятельств Святославовых.

Печенеги видели, как он мимо них прошел по Днепру со всеми своими воинами. Хищные, они вознамерились воспользоваться его отсутствием и ограбить его богатую столицу; остановить их было некому, оборонительных мер не принято нигде, по крайней мере, достаточных: можно ли было думать, чтобы кто-нибудь осмелился потревожить стольный город русских, которые уже сто лет бесспорно властвовали во всех этих странах. Печенеги подошли, наконец, под самый Киев, где великая княгиня Ольга вынуждена была запереться с молодыми своими внучатами. Неприятель обступил город со всех сторон. Не было ни входа, ни выхода. Несколько воинов собрались было в лодках, из-за Днепра, и остановились у другого берега, но не могли ничего предпринять в пользу осажденных. Киевляне долго томились в осаде; голод и жажда уже начали грозить им гибелью, и они решились сдаться, если еще день не получат помощи. Один смелый отрок взялся сообщить это решение заднепровской дружине и счастливо выполнил опасное поручение, пройдя неприятельский стан с вопросом на печенежском языке о своем пропавшем коне. Печенеги поздно увидели ошибку, когда он поплыл по Днепру; пущенные стрелы его не достали.

«Надо спасать княгиню и княжичей во что бы то ни стало, – сказал воевода Претич, услышав о намерении киевлян, – а не то Святослав нас не простит. Переправимся в лодках, достанем их как-нибудь из города и умчим на нашу сторону».

Поутру, до рассвета, переплыли они Днепр, стремительно бросились на гору, закричали, затрубили в трубы. Печенеги в недоумении дали им путь, киевляне откликнулись. Ольга с внуками и людьми вышла навстречу своим избавителям и благополучно достигла ладей.

Князь печенежский вступил в переговоры с Претичем, который обманул его, выдав себя за предводителя передовой княжеской дружины. Они заключили мир, подали друг другу руки и обменялись оружием. Печенег дал Претичу коня, саблю и стрелы. Претич ему – броню, щит и меч. Печенеги отступили. Так рассказывает летописец, разумеется, по слышанной саге.

Киевляне, избавившись от угрожавшей им опасности, послали тотчас гонца к Святославу звать его домой: «Ты ищешь, князь, и блюдешь чужую землю, а о своей не думаешь; нас едва не взяли печенеги с матерью и детьми твоими. Если не воротишься и не оборонишь нас, так они придут опять. Или тебе не жаль ни отчины своей, ни матери, на старости ее лет, ни детей своих?»

«То слышав, Святослав, – говорит летописец, – вборьзе вседе на коне с дружиною своею, и приде Киеву, целова матерь свою и дети своя».