Очерки истории средневекового Новгорода
Шрифт:
Сведения «Сборника епископа Павла» имеют определенную ценность и для уточнения дат берестяных грамот Михаила Юрьевича и его наследников. Позднейшие (по данным стратиграфии) грамоты Михаила Юрьевича залегают в слоях 3—4-го ярусов (1422–1446 гг.). В тех же слоях обнаружены и грамоты его наследников, причем контекст грамоты № 307, адресованной сыновьям и жене Михаила, не оставляет сомнений в том, что это письмо получено Настасьей уже в период ее вдовства. Стратиграфические показания берестяных грамот давали возможность сделать лишь весьма общий вывод о смерти Михаила Юрьевича в промежуток от 1422 до 1446 гг. «Сборник епископа Павла» позволяет уточнить дату этой кончины. Михаил Юрьевич в последний раз упомянут в летописи под 1421 г., когда он был одним из представителей Новгорода на состоявшемся в январе указанного года Наровском съезде с Ливонским орденом [408] . Но уже в 1423 г. монастырским
408
НПЛ. С. 413; Ср.: ГВНП. С. 99—100, № 60.
Любопытно отметить, что это наблюдение подтверждает и хронологический вывод, касающийся духовной Орины. Будучи правнучкой Юрия, она приходилась внучкой Михаилу Юрьевичу и дочерью кому-то из сыновей Михаила – Андреяну или Никите. А эти последние, как показывает стратиграфия их грамот, жили во второй четверти XV в. Время деятельности их детей, таким образом, падает на третью четверть XV в.
Предположения о том, что упомянутый в летописи под 1376 г. Максим Онцифорович был родным братом Юрия Онцифоровича, подтверждаются двумя аргументами. Во-первых, Максим упомянут в Клопском синодике среди других Мишиничей. Во-вторых, грамота № 370, найденная на усадьбе «И» в слоях 8-го яруса (1369–1382 гг.), адресована Юрию и Максиму. Можно добавить еще один аргумент. В грамоте № 300, полученной Михаилом Юрьевичем, упоминается «Максимов хором», в котором естественнее всего видеть хоромы Максима Онцифоровича [409] . Существование брата Юрия Онцифоровича по имени Максим, таким образом, не вызывает сомнений. Не до конца аргументированной представляется только принадлежность именно Максиму Онцифоровичу еще четырех берестяных грамот – № 91, 271, 272 и 279.
409
Арциховский А. В., Борковский В. И. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1956–1957 гг.). С. 131–132.
В пользу принадлежности этих четырех грамот Максиму Онцифоровичу говорят стратиграфические условия их находки (все они обнаружены также в 8-м ярусе) и социальная характеристика адресата, который занимал ответственную административную должность соцкого (№ 279) и распоряжался зависимыми от него людьми (№ 272). Против этого определения – оставшаяся неразъясненной концентрация грамот, адресованных Максиму, не на достоверной посадничьей усадьбе «Д», а на находящейся по другую сторону Великой улицы усадьбе «Е».
Для более полного решения этого вопроса целесообразно привлечь и другие грамоты, содержащие в своем тексте имя Максим. К их числу относятся три документа, в которых Максиму принадлежит авторство (№ 253, 177, 290) (рис. 41).
Грамота № 253, содержащая распоряжения Максима ключнику о выдаче Емельяну зерна, каких-то вещей и процентов и о сборе старост, обнаружена на усадьбе «Е» в слоях 7—8-го ярусов (1369–1396 гг.) [410] . Ее местонахождение и стратиграфическая дата полностью соответствуют данным четырех упомянутых выше грамот, которые были получены Максимом. Совпадает и социальная характеристика Максима, предстающего в грамоте № 253 землевладельцем. Нет оснований разрывать комплекс грамот Максима, найденных на усадьбе «Е», и предполагать в авторе грамоты № 253 какое-то другое лицо сравнительно с адресатом грамот № 91, 271, 279.
410
Там же. С. 80–81.
Грамота № 177 происходит из слоев 9-го яруса (1340–1369 гг.) и найдена на усадьбе «И», т. е. вне только что обрисованного комплекса. Она написана Максимом и содержит распоряжение попу выдать ключи Фоме, а также послать куда-то Григория Онфимова [411] . А. В. Арциховский не сопоставлял грамот №№ 177 и 253, однако последовательное сравнение всех букв и индивидуальных особенностей почерка обнаруживает, что оба эти документа являются автографами одного и того же лица. Интересно, что в обеих грамотах имя автора передано с ошибкой: «Маским».
411
Арциховский А. В., Борковский В. И. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1955 г.). С. 61–62.
Рис. 41.
а – Берестяная грамота № 177, б – Берестяная грамота № 253, в – Берестяная грамота № 290
Наконец, грамота № 290, адресованная Максимом Юрию и содержащая следующий текст: «Поклоно от Маскима ко Гюргю. Беи чело батку.» – найдена на усадьбе «Е», но в исключительно раннем слое 10—11-го ярусов (1299–1340 гг.). По поводу этой грамоты А. В. Арциховский писал: «Надо отказаться от искушения видеть здесь братьев Юрия и Максима Онцифоровичей. Стратиграфия этого не позволяет. Да и имя «Гюрги» слишком архаично…» [412] . Однако сравнение почерка этой грамоты с почерком уже известного нам Максима – автора грамот № 177 и 253 – устанавливает, что и грамота № 290 написана той же рукой. И здесь, как в рассмотренных выше письмах, автор изображает свое имя с ошибкой: «Маским». Таким образом, мы имеем право не архаизировать грамоту № 290, а, напротив, связывать ее с лицом, жившим в середине и второй половине XIV в. Ведь два других документа, написанных тем же почерком, извлечены из слоев этого времени. Расхождение новой датировки (1340–1369 гг.) со стратиграфической (1299–1340 гг.) здесь минимальное. Такие небольшие расхождения всегда возможны: грамоты затаптывались в грязь, попадали в небольшие, практически не прослеживаемые углубления и т. д. А если это так, то автор грамот № 177, 253 и 290 был современником Юрия Онцифоровича. Но грамота № 290 дает основание утверждать также, что написавший ее Максим был братом Юрия, своего адресата. Сама форма челобития с употреблением слова «батка» такова, что не оставляет сомнений в родственной близости автора и адресата письма.
412
Арциховский А. В., Борковский В. И. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1956–1957 гг.). С. 119.
Снова, как в грамоте № 370, мы видим сочетание в одном документе имен Юрия и Максима, совпадающее с сочетанием имен братьев Онцифоровичей. Относя три автографа Максима Максиму Онцифоровичу, мы теперь должны вернуться к сведениям об усадебной принадлежности. Грамота № 177 найдена на усадьбе «И», уже известной нам по найденным на ее территории письмам с именами Онцифора, Юрия, Михаила и детей Михаила. Грамоты № 253 и 290 происходят с усадьбы «Е», составляя часть комплекса, в который входят и те грамоты, которые были адресованы Максиму (№ 91, 271, 279). Последним обстоятельством, как представляется, и решается вопрос об общей принадлежности всех перечисленных здесь грамот с именем Максима. Они написаны или получены одним человеком – Максимом Онцифоровичем, сыном посадника Онцифора и братом посадника Юрия.
Имя еще одного представителя семьи Онцифоровичей, до сих пор совершенно не известное, позволяет установить найденная еще в 1954 г. костяная матрица для оттискивания воскомастичной печати. Эта матрица представляет собой низкий цилиндрик диаметром 18 мм и высотой 8 мм, имеющий сквозной канал для ношения на шнуре и снабженный на плоской поверхности штампа углубленной зеркальной надписью в четыре строки: ОФА/НАСА О/НЦИ/ФО (рис. 42). Стратиграфический уровень этой находки совпадает с уровнем напластований 2-го яруса (1446–1462 гг.).
Разумеется, в момент находки костяная печать вызвала определенные ассоциации с уже открытой в 1953 г. первой серией берестяных грамот Онцифоровичей, однако тогда подтвердить такую связь было невозможно. Афанасия Онцифоровича не знают другие источники, а стратиграфическая дата находки оказалась значительно моложе того периода, когда еще могли действовать возможные сыновья Онцифора Лукинича. Кроме того, место находки печати значительно отстояло от места средоточия берестяных грамот Юрия и Онцифора.
Рис. 42. Матрица печати Афанасия Онцифоровича
Исчерпывающая атрибуция этой костяной печати стала возможной лишь после находки в 1957 г. берестяной грамоты № 273. Эта грамота дошла до нас в обрывке, который сохранил полностью первые две строки письма: «Поклоно от Павла и от всих Мравгици ко Юрегу и ко Офоносу..» [413] . А. В. Арциховский при публикации документа не связывал его с перепиской семьи Мишиничей, поскольку в своем тексте она не имеет прямых указаний на такую принадлежность. Стратиграфическое положение грамоты № 273 (из слоев 8-го или 9-го яруса) и дендрохронологическая ее дата (1340–1382 гг.) совпадают с периодом деятельности сыновей умершего в 1367 г. Онцифора Лукинича. Однако наличие в грамоте имени второго адресата – Афанасия, – вовсе не известного другим источникам, ставило под сомнение отнесение грамоты № 273 Юрию Онцифоровичу.
413
Арциховский А. В., Борковский В. И. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1956–1957 гг.). С. 99—100.