Очерки по общему языкознанию

Звегинцев Владимир Андреевич

Такое отождествление, разумеется, едва ли можно признать правомерным. Слово действительно служит основой для осуществления процесса обобщения, и в данном случае язык (или, точнее говоря, элементы языка) показывает нам наглядным образом, как он выполняет свою функцию орудия мысли. Но сам этот процесс обобщения протекает не в тех формах, в каких осуществляется логическое суждение, и в своих конечных результатах очень часто не может претендовать на приложимость к нему совокупности тех перечисленных выше признаков, которыми характеризуется понятие как логическая категория.

Возьмем для примера самое обычное слово — стол и посмотрим, как в нем проходил процесс обобщения, какие классы предметов оно объединяет в своем значении и на какие существенные, решающие связи и свойства опирался этот процесс обобщения. Этимологические данные свидетельствуют, что оно изначально связано со словом стлать и первоначально обозначало собственно некое место, на котором «расстилалась» еда (ср. диал. столечник — «скатерть»). Так как еда обычно накрывалась на возвышенном месте, то этим словом стали в дальнейшем

обозначать всякого рода возвышенные места (причем в прямом и переносном смысле). Ср. престол — «трон», «княженье», «епископская кафедра», «алтарь в церкви» (также стольный град — «столица», стольник — дворцовая должность). Словом стол обозначали и определенного вида мебель — определенный класс предметов, также обладающий своими признаками. Но за столом едят, и поэтому стол это также и еда («диетический стол») — уже другой класс предметов и также со своими признаками. За столом выполняют также и работу, поэтому возникают адресный стол, стол заказов и пр. — новый класс предметов со своими признаками. Самое замечательное при этом то, что разные значения слова стол (так же как и многих других) сосуществуют в нем одновременно. Сам процесс обобщения идет, следовательно, в слове зигзагообразно, переходит от одного класса предметов к другому, перегруппировывает и объединяет их по-разному в разные исторические периоды жизни слова и т. д. Чем же объясняется такой зигзагообразный путь процесса обобщения в слове — только ли особенностями логического суждения? И можно ли при этих условиях говорить о тождественности значения слова и понятия?

Прямого уподобления здесь, конечно, нет, но между значением и понятием не может быть и разрыва. Каким бы извилистым ни был путь обобщения в слове и какими бы причинами ни была вызвана эта извилистость (об этом ниже), это все-таки процесс обобщения, на основе которого происходит и формирование логического понятия. Понятие как логическая категория, как итог знаний о предмете, как сложная мысль, суммирующая длинный ряд предшествующих суждений и признаков, как отражение существенных, решающих признаков и свойств предмета — это целеустремленное и логическое оформление того процесса обобщения, который как бы «стихийно» совершается в слове в силу его обобщающей природы.

Входя в структуру языка, понятие обретает новые качества, которые придает ему эта структура; оно получает «качество структурности», которое проводит существенное разграничение между ним как логической категорией и как компонентом языка. Происходит то же самое, что и со звуком, который превращается в элемент языка — в фонему. Просто звук, произведенный речевыми органами человека — это только физическое (или физико-физиологическое) явление, но как элемент фонологической системы языка, как фонема он — структурная его часть и приобретает новые качества, которые превращают его в лингвистическое явление. Точно так же и понятие, войдя составным элементом в структуру языка — в лексическое значение слова, перестает быть логической категорией и превращается в лингвистическое явление.

К чему же сводятся различия между понятием, как логической категорией, и его лингвистическим воплощением? Какие новые качества, обусловливающие переход логического явления в лингвистическое, придает понятию структура языка? И как в подчинении у нового властелина — структуры языка — понятие реализует в лингвистической плоскости свою «первичную» природу (как это имеет место в случае с фонемой)? Вот круг вопросов, которые имеют прямое касательство к проблеме отношений понятия и значения слова.

Различие между понятием и лексическим значением слова заключается в том, что в формировании первого принимают участие, так сказать, две силы: предмет и мышление, а в формировании второго — три силы: предмет, мышление и структура языка.

Но ведь мышление (понятийное) всегда протекает в формах языка. Каким же образом оказывается возможным исключить языковой фактор при образовании понятий? Этот вопрос частично затрагивался в предыдущем разделе, и из того, что там по этому поводу было сказано, явствует, что если только допустить в данном случае примат фактора, представляющего структурные особенности языка, то это значит неизбежно признать наличие национальных своеобразий в понятиях, влияние структуры языка на самый процесс познания мира и, следовательно, присутствие в языке тех метафизических качеств, о которых говорил Уорф. Однако ничего подобного в действительности нет.

Как происходит формирование понятий? Возьмем для наглядности несколько упрощенный случай, намеренно сблизив его с образованием «значения» слова.

В своей практической деятельности человек сталкивается с рядом предметов, обладающих внешним сходством и общностью назначения или использования. Выявление в этих предметах указанных общих черт есть мыслительный процесс обобщения определенных признаков, устранения случайных моментов и выявления основных, решающих. Имея дело, например, со столами, мы отвлекаемся от того, что столы бывают маленькие и большие, с тремя, четырьмя или шестью ножками, с ящиками или без ящиков, кухонные, столовые или письменные и т. д. Мы выявляем только некоторую и общую для всех столов совокупность признаков, на основании которых и подводим определенные предметы под категорию «стола». А этот процесс установления общих признаков, отвлечения от случайных, выявления единой категории предметов даже и в этом упрощенном случае есть сложный мыслительный процесс, связывающий ряд мыслей, суммирующий многочисленные наблюдения, сопоставляющий и разъединяющий их; иными словами, это есть процесс суждения. И такой процесс суждения протекает, конечно, всегда в формах языка, опираясь на них. Но, будучи сложной мыслью, он строится в виде развернутых предложений и, конечно, не может протекать в пределах одного единственного слова стол. Само возникновение этого слова в языке есть фиксирование результата сложного суждения, итог познания предметов данной

категории, который, будучи закреплен определенным словом, обогащает язык и поступает в распоряжение данного общества для дальнейшего использования наравне с другими, уже существующими в нем лексическими элементами. Как видно, без языка и в данном случае никак нельзя обойтись. Но в формировании логического понятия язык не непосредственный «участник» разыгрывающегося действия, а только «обслуживающий персонал», обеспечивающий это действие. Иными словами, он есть только средство, орудие мысли, но не ее содержание (или какая-то ее часть содержания).

Важно при этом отметить, что построение сложной мысли может проходить в формах разных языков, но это не может препятствовать тому, что в конечном счете возникает один и тот же итог, т. е. формируется одно и то же понятие. Структура языка в данном случае не может играть какой-либо ведущей роли. Ведь в Москву можно приехать и поездом, и самолетом, и даже на верблюде, а характер Москвы как конечной цели поездки от этого не изменится.

Не менее важным является и другое обстоятельство. Формирование понятия в длинной цепи суждений протекает в языковых формах, но это понятие как итог познания предмета не обязательно фиксируется единым словом, хотя сама обобщающая природа слова создает очень удобную основу для этого и потому широко используется для этой цели. Так, открывая «Краткий философский словарь», мы сталкиваемся в нем с такими названиями отдельных его статей: «Пережитки капитализма в сознании людей», «Переход количественных изменений в качественные», «Материалистическое понимание истории» и т. д. Все это — понятия, хотя они и не закреплены единым словом, и уж, конечно, никакая структура языка не оказала влияние на их формирование. Понятие может быть выражено описательным образом и более многословно (особенно когда оно находится в процессе становления), его истолкованию и изложению может быть посвящена даже целая книга.

Но обычно, и в частности, в науке мы прибегаем в подобных случаях к фиксированию даже и очень сложных понятий единым словом: сенсуализм, спиритуализм, телеология, теогония, теизм, феномен, фетишизм и т. д. Это уже отдельные слова, но особого порядка. Это термины, и их особенность заключается в том, что они не обладают тем, чем обладают обычные слова — лексическим значением. Их «значением» является научное понятие, на жизнь которого, изменение и развитие система языка не оказывает прямого влияния. Они развиваются и изменяются вместе с развитием и изменением науки, которую обслуживают. Так, например, термин атом у философов классической древности покрывал собой одно понятие, которое с развитием физики многократно видоизменялось, прежде чем стать таким, каким оно является в современной физике. При этом никакой, конечно, язык не оказывал никакого влияния на изменение понятия атома, а следовательно, и его значения. Используясь во множестве языков, этот термин (и ему подобные) оказывается как бы вне языка. Особая природа чистых терминов наделяет их независимостью по отношению к тем обязательствам, которые структура языка накладывает на свои элементы. Они вместе с тем с наибольшей ясностью и наглядностью показывают, что в формировании понятия, как логической категории, действительно участвуют только две силы: предмет и человеческое сознание (см. раздел «Элементы знаковости в языке»).

Но в языке во множестве существуют и слова двойственной природы. Это такие слова, терминологическое значение которых складывалось по сходству или на основе лексического значения обычного слова. Таковы, например, слова корень, основа, перенос, подъем, такт, приставка и пр. Эта категория слов напоминает двуликого Януса, который глядит в разные стороны. Так, например, слово корень в терминологическом смысле может быть основной частью слова без приставок и суффиксов (лингвистическое понятие) или величиной, которая при возведении в определенную степень дает определенное число (математическое понятие), но, с другой стороны, оно может употребляться в своих лексических значениях, т. е. в смысле вросшей в землю части растения (дуб глубоко пустил корни в землю), места соединения отдельных органов с телом (корни зуба, корень языка и пр.), начала или происхождения чего-либо (корни зла, корни крепостного права) и т. д. Степень близости между терминологическим и лексическим значением у слов этой категории может быть различной: от бесспорных омонимов (ср. например, башмак — как род обуви и как вид тормоза, применяемого в железнодорожном транспорте) до таких случаев, когда линия разделения терминологических и лексических значений очень неясна (ср., например, значения, которые «Толковый словарь русского языка» под редакцией Ушакова дает для слова жизнь: 1. Существование вообще, бытие в движении и развитии. Жизнь мира. Законы жизни. 2. Состояние организма в стадии роста, развития и разрушения. Жизнь человека. Жизнь растений. 3. Время от рождения до смерти человека или животного. В течение всей жизни. Раз в жизни. 4. Развитие чего-нибудь: события, происходящие с чем-нибудь существующим. Переломный момент в жизни государства. 5. Совокупность всего сделанного и пережитого человеком. Жизнь Ленина — неустанная, кипучая работа. 6. Деятельность общества и человека во всей совокупности ее проявлений. Жизнь есть борьба и труд. 8. Уклад, способ существования, времяпрепровождение. Городская жизнь. Праздная жизнь. 9. Энергия, внутренняя бодрость. Жизнь так и кипит в нем и т. д.). Надо отметить, что категория подобных слов двойственной природы очень обширна, а типы взаимодействий и связей их терминологических и лексических значений многообразны, хотя и совершенно не изучены. Но недоучет особенностей этой категории слов часто приводит к большой путанице при определении отношений, существующих между понятием и лексическим значением.