Очерки Русской Смуты (Том 1)
Шрифт:
Я должен, однако, признать, что многие из уволенных вряд ли представляли особенную ценность для армии. Среди них были имена одиозные и анекдотические, державшиеся только благодаря инертности и попустительству власти. Я помню, как потом по разным поводам генералу Алексееву вместе со мной, приходилось перебирать списки старших чинов резерва, в поисках свободных генералов, могущих получить то или иное серьезное назначение, или ответственное поручение. Поиски обыкновенно были очень нелегки: хорошие генералы - обиженные увольнением или потрясенные событиями - отказывались, прочие были неподходящими. В частности, когда явилась надобность послать нечто вроде военно-сенаторской ревизии на Кавказ, то из огромных списков извлекли
Что же дали столь грандиозные перемены армии? Улучшился ли действительно в серьезной степени командный состав? Думаю, что цель эта достигнута не была. На сцену появились люди новые, выдвинутые установившимся правом избирать себе помощников - не без участия прежних наших знакомых - свойства дружбы и новых связей. Разве революция могла переродить или исправить людей? Разве механическая отсортировка могла вытравить из военного обихода систему, долгие годы ослаблявшую импульс к работе и самоусовершенствованию? Быть может, выдвинулось несколько единичных "талантов", но наряду с ними, двинулись вверх десятки, сотни людей случая, а не знания и энергии. Эта случайность назначений усилилась впоследствии еще больше, когда Керенский отменил на все время войны, как все существовавшие ранее цензы, так и соответствие чина должности при назначениях (июнь), в том числе, конечно, и ценз знания и опыта.
Передо мною лежит список старших чинов русской армии к середине мая 1917 г., т.,е., как раз к тому времени, когда гучковская "чистка" была окончена. Здесь - Верховный главнокомандующий, главнокомандующие фронтами, командующие армиями и флотами и их начальники штабов. Всего 45 лиц{130}. Мозг, душа и воля армии! Трудно оценивать их боевые способности соответственно их последним должностям, ибо стратегия и вообще военная наука в 1917 году потеряла, в значительной степени, свое применение, став в подчиненную рабскую зависимость от солдатской стихии. Но мне прекрасно известна деятельность этих лиц по борьбе с "демократизацией", т. е., развалом армии. Вот численное соотношение трех различных группировок:
Группировки Поощрявшие демократизацию Не боровшиеся против демократизации Боровшиеся против демократизации ВСЕГО Командный состав - - - - Верховный Главнокомандующий - - - - Командующие армиями 9 5 7 - Командующие флотами 6 6 7 - Начальники штабов - - - - ВСЕГО 15 11 14 40
Из них впоследствии, с 1918 года, участвовало или не участвовало в борьбе (командный состав):
Группировки Поощрявшие демократизацию Не боровшиеся против демократизации Боровшиеся против демократизации ВСЕГО
В антибольшевистской организации 2 7 10 19 У большевиков 6 - 1 7 Отошли в сторону 7 4 3 14
Таковы результаты реформы наверху военной иерархии, где люди находились на виду, где деятельность их привлекала к себе критическое внимание не только власти, но и военной и общественной среды. Думаю, что не лучше обстояло дело на низших ступенях иерархии.
Но если вопрос о справедливости мероприятия может считаться спорным, то лично для меня не возникает никакого сомнения, в крайней нецелесообразности его. Массовое увольнение начальников окончательно подорвало веру в командный состав, и дало внешнее оправдание комитетскому и солдатскому произволу, и насилию над отдельными представителями командования. Необычайные перетасовки и перемещения оторвали большое количество лиц от своих частей, где они, быть может, пользовались, приобретенными боевыми заслугами, уважением и влиянием; переносили их в новую, незнакомую среду, где для приобретения этого влияния требовалось
Такой хрупкий аппарат, каким была армия в дни войны и революции, мог держаться только по инерции, и не допускал никаких новых потрясений. Допустимо было только изъять безусловно вредный элемент, в корне изменить систему назначений, открыв дорогу достойным, и предоставить затем вопрос естественному его течению, во всяком случае без излишнего подчеркивания, и не делая его программным.
Кроме удаленных этим путем начальников ушло добровольно несколько генералов, не сумевших помириться с новым режимом, в том числе Лечицкий и Мищенко, и много командиров, изгнанных в революционном порядке - прямым или косвенным воздействием комитетов или солдатской массы. К числу последних принадлежал и адмирал Колчак.
Перемены шли и в дальнейшем, исходя из различных, иногда прямо противоположных взглядов на систему ведения армии, нося поэтому необыкновенно сумбурный характер, и не допуская отслоения определенного типа командного состава.
Алексеев уволил главнокомандующего Рузского и командующего армией Радко-Дмитриева, за слабость военной власти и оппортунизм. Он съездил на Северный фронт и, вынеся отрицательное впечатление о деятельности Рузского и Радко-Дмитриева, деликатно поставил вопрос об их "переутомлении". Так эти отставки и были восприняты тогда обществом и армией. По таким же мотивам Брусилов уволил Юденича.
Я уволил командующего армией (Квецинского) - за подчинение его воли и власти дезорганизующей деятельности комитетов, в области "демократизации" армии.
Керенский уволил Верховного главнокомандующего Алексеева, главнокомандующих Гурко и Драгомирова, за сильную оппозицию "демократизации" армии; по мотивам прямо противоположным уволил и Брусилова - чистейшего оппортуниста.
Брусилов уволил командующего 8 армией генерала Каледина - впоследствии чтимого всеми Донского атамана - за то, что тот "потерял сердце" и не пошел навстречу "демократизации". И сделал это, в отношении имевшего большие боевые заслуги генерала, в грубой и обидной форме, сначала предложив ему другую армию, потом возбудив вопрос об удалении. "Вся моя служба - писал мне тогда Каледин - дает мне право, чтобы со мной не обращались, как с затычкой различных дыр и положений, не осведомляясь о моем взгляде".
Генерал Ванновский, смещенный с корпуса командующим армией Квецинским по несогласию на приоритет армейского комитета, немедленно вслед за этим получает, по инициативе Ставки, высшее назначение - армию на Юго-западном фронте.
Генерал Корнилов, отказавшийся от должности главнокомандующего войсками петроградского округа, "не считая возможным для себя быть невольным свидетелем и участником разрушения армии... Советом рабочих и солдатских депутатов", назначается потом главнокомандующим фронтом, и Верховным главнокомандующим. Меня Керенский отстраняет от должности начальника штаба Верховного главнокомандующего, по несоответствию видам правительства, и за явное несочувствие его мероприятиям, и тотчас же допускает к занятию высокого поста главнокомандующего Западным фронтом.
Были и обратные явления: Верховный главнокомандующий, генерал Алексеев, долго и тщетно делал попытки сместить, стоявшего во главе Балтийского флота, выборного командующего, адмирала Максимова, находившегося всецело в руках мятежного исполнительного комитета Балтийского флота. Необходимо было фактическое изъятие из окружающей среды этого принесшего огромный вред командующего, так как комитет его не выпускал, и Максимов на все предписания прибыть в Ставку отвечал отказом, ссылаясь на критическое положение флота...