Очерки сравнительного религиоведения, Элиаде Мирча

Очерки сравнительного религиоведения

на обложку

Элиаде Мирча

Шрифт:

Вера в то, что мертвые обитают под землей до момента своего возвращения на свет, к новому существованию, показывает, почему царство мертвых идентифицируется с местом, откуда появляются дети; мексиканцы, например, считают, что они пришли из области под названием Чикомосток — «место семи пещер» [1011] . Потому ли, что мертвых считали осведомленными о будущем, или потому, что земля, периодически поглощавшая всю тварь, имела, как думали, способность провидения, — но некоторые греческие оракулы располагались вблизи расщелин или земляных пещер. Нам известны такие земляные оракулы в Олимпии и в Дельфах, а Павсаний [1012] упоминает оракул в Эгее, в области Ахайя, где жрица Геи предсказывала будущее, находясь на краю расщелины в земле. И едва ли стоит напоминать вам об огромном числе случаев «инкубации», происходивших с теми, кто засыпал на земле [1013] .

1011

Preuss // AFRW. VII, 234.

1012

VII. 25, 13.

1013

Deubner. De Incubatone. Lpz., 1900 — по всему изданию.

89. HOMO-HUMUS (ЧЕЛОВЕК–ЗЕМЛЯ)

В рассмотренных нами верованиях земля предстает в образе матери, т. е. существа, порождающего все живущее, сотворяющего все из своей собственной субстанции. Земля «жива» прежде всего потому, что плодоносна. Все, что выходит из земли, наделено жизнью, и все, что в нее возвращается, получает новую жизнь. Связь межу homo и humus не следует понимать упрощенно: человек — это земля, потому что он смертен; смысл еще и в том, что человек живет, потому что рожден от Terra Mater и вернется в нее. Солмсен [1014]

вывел значение слова mater из materies, и хотя эта этимология не верна (первоначально слово «материя» означало что-то вроде «сердцевина дерева»), все же у нее есть свое место в мифо–религиозной теории: «материя» выполняет функцию матери, потому что беспрерывно что-то порождает. То, что мы называем жизнью и смертью, — просто два момента в целостном существовании Матери–Земли: жизнь — это выход из утробы Земли, отделение от нее, а смерть — возвращение «домой». Часто выражаемое людьми желание быть похороненными на родине есть всего лишь профанная форма этой мистической любви к своей собственной Земле, потребности вернуться в свой собственный дом. Надгробные надписи, найденные при раскопках захоронений на территории Римской империи, говорят о радости быть похороненным в своем отечестве: Hic natus hic situs est (Здесь рожден, здесь и погребен — лат.); [1015] Hic situs est patriae (Здесь погребен, на родине — лат.); [1016] Hic quo natus fuerat optans erat illo reverti (В то место, где когда-то родился, туда желал вернуться — лат.) [1017] и т. д. Есть и надписи, в которых выражена скорбь из-за невозможности получить это утешение: Altera contexit tellus dedit altera nasci (Одна земля даровала рождение, другая покрыла — лат.) [1018] и др. [1019] И потом, ведь предателей не хоронили, потому что, как поясняет Филострат, они не достойны «быть очищенными землей» [1020] .

1014

Ср.: Dietertch A. Mutter Erde. S. 77.

1015

CIL. V, 5595.

1016

VIII, 2885

1017

V, 1703.

1018

ХIII, 6429.

1019

Другие примеры см.: Brelich A. Aspetti della morte nelle inscrizioni sepolcrali dell’Impero Romano. Budapest, 1937. P. 36, 37.

1020

Цит. по: Harrison J. Prolegomena to the Study of Greek Religion. L., 1907. P. 599.

Вода считалась носителем семени; земля тоже носит семя, но в земле оно быстро дает плод. Споры и семена могут пробыть в воде на протяжении нескольких циклов своей жизни, прежде чем дадут о себе знать; но о земле можно сказать, что она никогда не находится в покое, ее дело — беспрерывно рождать, наделять формой и давать жизнь всему, что в нее возвращается неживым и бесплодным. Вода есть в начале и в конце каждого космического цикла, а земля — в начале и в конце каждой отдельной жизни. В жизнь все приходит из воды, а в результате исторической (например, наводнения) или космической катастрофы (махапралая) возвращается в свое изначальное состояние бесформенности. Каждое проявление жизни — это следствие плодовитости земли; всякая форма землею порождается, живет и уходит назад в землю в тот момент, когда завершается отпущенная ей доля жизни, — возвращается, чтобы родиться вновь; но прежде нового рождения побыть в покое, очиститься и собраться с силами. Вода предшествует всякому творению, всякой форме; земля производит живые формы. Если мифологическое предназначение воды есть открывать и закрывать космические циклы, то предназначение земли — стоять в начале и в конце каждой биологической формы и каждой формы, имеющей свою точку в истории места («люди места»). Время, так сказать, спящее в воде, активно и подвижно в работе земли — порождении. Живые формы появляются и исчезают по меркам истории со скоростью света. Но сам процесс их прохода по жизни бесконечен; смерть живой формы — это способ скрытого и временного существования. Как таковая же, как вид, живая форма не исчезнет, пока воды позволяют земле производить ее.

90. КОСМОЛОГИЧЕСКАЯ СОЛИДАРНОСТЬ

В тот момент, когда форма появляется из воды, всякая прямая органическая связь между ней и водой обрывается; водную форму от ее доформенного состояния отделяет пропасть. Но между землей и порожденными ею формами такого разрыва не происходит: формы остаются связанными со своим источником, от которого во многих случаях они отделяются только на время и к которому возвратятся, чтобы отдохнуть, окрепнуть и однажды явиться вновь. Вот почему между землей и ее органическими порождениями есть магическая симпатическая связь: вместе они образуют целое. Невидимые нити, привязывающие растения, животных и человека к земле какого-либо места, к земле, родившей и питающей их, сплетены воедино той жизнью, которая бьется и в Матери, и в ее детях. Солидарность земли, с одной стороны, и растений, животных и человека — с другой, определяется Жизнью, которая едина во всех них. Это биологическое единство. И если преступление против жизни вредит или наносит ущерб любой из форм, остальные формы тоже повреждаются, потому что все они взаимосвязаны на органическом уровне.

Каждое преступление — святотатство, могущее вызвать серьезные нарушения на всех уровнях жизни, потому что пролитая кровь «отравляет» землю. Катастрофа проявляется в том, что и поля, и животных, и людей поражает бесплодие. В прологе к «Царю Эдипу» [1021] жрец оплакивает Фивы, на которые обрушились беды: «Город умирает — в плодах земли, в травах полей, в родовых муках женщин: все это не увенчивается родами». Наоборот, у мудрого царя, чье правление основано на справедливости, плодовиты и поля, и скот, и женщины. Одиссей говорит Пенелопе [1022] , что у него земля дает урожай, деревья сгибаются под тяжестью плодов, овцы плодятся, как им положено, море кишит рыбой именно потому, что он славен своим добрым правлением. Гесиод так выражает это понятие антропокосмической гармонии и плодовитости, свойственное крестьянскому мышлению: «У того, кто не отступает от справедливости и честно ведет дела со своим ли, с чужаком, города процветают, а люди за их стенами благоденствуют. Мир, в котором пребывают юноши, обнимает их землю, и всевидящий Зевс не допустит у них разорительных войн. Справедливый закон не встречается с голодом или разрухой… Земля дает им обильную жизнь; на склонах гор вершины дубов усыпаны желудями, а в средине крон живут пчелы; курчавым стадам их овец тяжело под шерстью; их женщины рождают сыновей, похожих на своих отцов; бесконечное благоденствие пребывает с ними; и им не надо ездить за море, потому что благодатная почва дает им свои плоды» [1023] . Иранский вариант того же самого звучит так: «При славном Йиме не было ни стужи, ни жары, ни старости, ни смерти, ни зависти — порождения демонов. Отцы и их сыновья чувствовали себя пятнадцатилетними юношами, пока правил Йима, хозяин прекрасных стад, сын Вивахванта» [1024] .

1021

25 и сл.

1022

Одиссея. XIX, 109 и сл.

1023

Труды и дни. С. 225–237.

1024

Yasna. 9, 3–5. Об индийской традиции см.: Meyer J. Sexual life in Ancient India. L., 1930. Vol. 1. P. 286, 287.

91. ПОЧВА И ЖЕНЩИНА

Одной из наиболее заметных черт культуры всех земледельческих обществ является параллелизм представлений о плодовитости почвы и детородной способности женщин. Греки и римляне очень долго отождествляли почву с женской утробой, а земледельческий труд — с актом воспроизводства человека. И во множестве других цивилизаций мы находим такое же отождествление, породившее немало верований и обрядов. Так, Эсхил говорит, что Эдип «посмел посеять семя в священную борозду, где сам был зачат, и посадил кровавую ветвь» [1025] . У Софокла много раз упоминаются «родительские борозды» [1026] , «другие земли, которые можно вспахивать» [1027] , «пахарь, хозяин далекого поля, которое он посещает однажды, в период сева» (Деянира имеет в виду Геракла) [1028] . Дитерих, добавляя к этим классическим текстам [1029] еще множество аналогичных ссылок, отмечает также случаи появления мотива arat-amat (пашет — любит) в латинской поэзии [1030] . Однако, как и следовало ожидать, сравнение женщины со вспаханной бороздой и акта воспроизведения человека — с трудом земледельца есть очень распространенное и примитивное представление. И мы должны выделить те несколько элементов, которые составляют это мифо–религиозное целое: идентификацию женщины с пахотной землей, идентификацию фаллоса с плугом, идентификацию пахоты с половым актом.

1025

Семеро против Фив. 750 и сл.

1026

Царь Эдип. 1210.

1027

Антигона. 569.

1028

Трахинянки. 30 и сл.

1029

Dieterich . Mutter Erde. S. 47. №1, 2; Pisani V.. La Donna e la Terra // APS. 1942. Vol XXXVII-XI. P. 248 и сл.

1030

Dieterich A. Mutter Erde. S. 78, 79.

Позвольте мне сразу же сказать, что Мать–Земля и ее человеческая ипостась, женщина, играя доминирующую роль в этом ритуальном комплексе, все же играют ее не в одиночку. Есть еще мужчина и Бог. Плодоношению предшествует иерогамия. Древний англосаксонский заговор против бесплодия почвы прекрасно показывает, какое значение земледельцы придавали этой иерогамии: «Эй, Земля, Мать человека, зачни в объятиях Бога, наполнись плодами на благо человека» [1031] . В Элевсе жрец произносил древнее заклинание земледельцев: «Дай дождя! — Да принесешь ты плоды!» — глядя сначала на небо, потом на землю. Не исключено, что этот священный брак Неба и Земли был для первобытного мышления моделью плодовитости и земли, и человеческого брака. В одном из текстов «Атхарваведы» [1032] , например, жених и невеста сравниваются с небом и землей.

1031

Цит. по: Krappe A. H. Etudes de mythologie et de folklore germaniques. P., 1928. P. 62.

1032

AV. XIV, 2, 71.

92. ЖЕНЩИНА И ЗЕМЛЕДЕЛИЕ

Никто не сомневается в том, что земледелие изобрели женщины. Мужчина почти всегда охотился или пас скот. Женщина же с ее острой, хотя и ограниченной способностью к наблюдению могла заинтересоваться тем, как падают в землю и прорастают зерна, и попытаться воспроизвести этот процесс искусственно [1033] . Кроме того, будучи связанной с двумя другими центрами космической фертильности — Землей и Луной, женщина получила исключительное право распоряжаться фертильностью и влиять на нее. Это основная причина, по которой женщины играли доминирующую роль в земледелии на его ранней стадии, особенно когда оно было только женским занятием, — а в некоторых цивилизациях играют до сих пор [1034] . Так, в Уганде полагают, что бесплодная женщина представляет опасность для семейного огорода, и муж имеет право развестись с ней по экономическим причинам [1035] . Аналогичное верование — в опасность влияния бездетной женщины на урожай — мы находим у племени бханту в Индии [1036] . В Никобаре верят, что урожай будет богаче, если семена сеет беременная [1037] . На юге Италии распространено поверье, что все дела, которые делает беременная, будут успешны и что все посеянное ею будет расти, подобно зародышу [1038] . На Борнео «…женщины играют ведущую роль в обрядах, сопровождающих выращивание padi, и в самом выращивании; мужчин призывают только расчистить землю и помочь на каких-то последующих стадиях. Женщины отбирают и хранят семенное зерно; они же — хранительницы связанного с ним фольклора. Похоже, жители острова чувствуют природное родство женщин и плодородного зерна, о котором они говорят, что оно забеременело. Женщины иногда спят на полях в период созревания padi — возможно, для усиления своей собственной плодовитости или для увеличения урожая. Но они очень неохотно говорят на эту тему» [1039] .

1033

Происхождение земледелия связано не просто с наблюдательностью женщин, а с первобытным разделением труда, при котором мужчины занимались охотой, женщины — собирательством съедобных растений. Наблюдения собирательниц можно рассматривать как «архетип» техники земледелия. — Прим. В. П.

1034

Pestalozza U. L’Aratro e la donna nel mondo religioso mediteraneo // Rendiconti, Reale Instituto Lombardo di Scienze e Lettere, cl. di Lettere, 1942–1943. Vol. LXXVI №2. P. 324 и сл.

1035

Briffault R. The Mothers. L., 1927. Vol. 3. P. 55.

1036

Levy-Bruhl L. L’Exp'erience mystique et les symboles chez les primitifs. P., 1938.

1037

Temple. Hastings’s Encyclopedia of Religion and Ethics. Vol. IX. P. 362.

1038

Finamore. Tradizioni populan abrezzesi. P. 59.

1039

Levy-Bruhl L L’Exp'erience mystique… P. 254. Цит. по: Hose, MacDougall. Pagan Tribes of Borneo. I, III.

Индейцы бассейна Ориноко также предоставляли своим женщинам сеять маис и сажать корнеплоды; ибо, «так как женщины умеют зачинать и вынашивать детей, семена и корнеплоды, посаженные ими, приносят гораздо больший урожай, чем посаженные мужскими руками» [1040] . В пальме, посаженной женщиной, как верят в Ниасе, больше сока, чем в пальме, посаженной мужчиной [1041] . Аналогичные верования бытуют у эве в Африке. Хиваро, индейцы Южной Америки, верят в то, что «женщины оказывают особое, таинственное влияние на рост культивируемых растений» [1042] . Вера в родство женщины и плодородной почвы сохранилась и после того, как земледелие стало занятием мужчин, а примитивный заступ был заменен плугом. Это родство составляет смысл многих обрядов и верований, которых мы коснемся, когда подойдем к рассмотрению сельскохозяйственных ритуалов (§ 126).

1040

Frazer J. Spirits of the Corn and of the Wild. Vol. I. P. 124; см. всю главу «The Role of Woman in Agriculture».

1041

Levy-Bruhl L L’Experience mystique… P. 254.

1042

Karsten. Цит. в: Levy-Bruhl L. L’Experience mystique… P. 255.

93. ЖЕНЩИНА И ПАХОТНАЯ ЗЕМЛЯ

Идентификация женщины со вспаханной бороздой встречается во многих цивилизациях, сохранилась она и в европейском фольклоре. «Я — земля», — восклицает возлюбленная в египетской любовной песне. В «Видевдат» [1043] незасеянная земля сравнивается с бездетной женщиной; в сказках бесплодная королева оплакивает себя: «Я, как поле, на котором ничего не растет» [1044] . С другой стороны, в гимне XII века Дева Мария прославляется именно как terra non arabilis quae fructum parturiit («непаханая земля, которая дает плод»). Баала называли «супругом полей» [1045] . У всех семитских народов сравнение женщины с почвой было самым обычным [1046] . В памятниках исламской литературы женщина называется «полем», «лозой с виноградными гроздьями» и т. п. В Коране [1047] говорится: «Твои жены тебе что твои поля». Индусы отождествляли борозду с вульвой (йони), а семена с semen virile (мужским семенем) [1048] . «Эта женщина явилась, как живая почва, сейте в нее, мужчины!» [1049] Законы Ману также указывают, что «на женщину можно смотреть как на поле, а на мужчину — как на семена» [1050] . Нарада комментирует это так: «Женщина — это поле, а мужчина — сеятель» [1051] . Финская поговорка гласит: «У дев поле в их теле» [1052] .