Очерки времен и событий из истории российских евреев. 1917-1939. Книга 3
Шрифт:
4
Авраам Фриман‚ поэт и прозаик. Родился в Подолии на Украине‚ поселился в Одессе‚ преподавал иврит и писал на этом языке без надежды на публикацию. "Как давно не видел я ни одной книги на иврите... – жаловался он. – Видимо‚ кто-то нарочно лишает меня этого..." В Тель-Авиве вышел в свет его роман "1919" – о реальных событиях из жизни украинских евреев во время Гражданской войны‚ о еврейской самообороне и погромах‚ во время которых автор романа случайно уцелел‚ а его отец‚ братья и сестра были убиты. Фриман бедствовал в Одессе‚ жил случайными заработками‚ сообщал другу в 1932 году: "Очень страдаю из-за рваных галош и ботинок‚ впитывающих в себя грязь и влагу... Приходится часами стоять и мерзнуть в больших
В 1936 году Фримана арестовали за связь с зарубежными сионистами и отправили в ссылку на Урал‚ где он провел десять лет. Израильские писатели присудили ему литературную премию имени Х. Н. Бялика за роман "1919"‚ но Фриман так и не увидел своей книги. Его друг вспоминал: "Он был одет‚ как нищий‚ его нервы были настолько напряжены‚ что Авраам боялся собственной тени..." Авраам Фриман умер в 1953 году.
Элиша Родин‚ поэт. Первые его стихотворения на идиш были широко известны‚ их учили в еврейских школах‚ пели песни на его стихи; в 1920-х годах‚ в период гонений на иврит‚ он стал писать только на этом языке. Не смог выехать из СССР, несмотря на старания друзей; жил в Москве‚ подметал улицы‚ убирал по ночам тоннели метро; не имея возможности печататься‚ посылал стихи и очерки в тель-авивские газеты и журналы‚ не прячась за псевдонимом. Он говорил о себе: "Ничего необычного я не принес в этот мир. Я приношу лишь свое сердце..." Его исключили из Союза писателей‚ многократно вызывали в НКВД‚ допрашивали‚ и лишь тяжелое нервное заболевание спасло Родина от ареста.
В 1938 году в Тель-Авиве напечатали сборник его стихов и прозы (в переводе с иврита "На чужбине"). Родин писал о "страстной тоске по земле единственной"‚ повторяя в изгнании слова Иова: "Опротивела душе моей такая жизнь..." Считал себя обязанным "нести бремя пророков среди презрения и осмеяния" в том мире‚ где приходилось заворачивать Библию в газету "Правда"‚ "чтобы укрыть ее от враждебных глаз". Воспевал иврит – "язык языков"‚ "утешение в несчастье"‚ "последний остаток наших сокровищ"; даже словарь иврита на столе "светится чудесным светом‚ ведь в нем душа моего народа". Не побоялся напечатать в Тель-Авиве, под своим именем, такие строки о коллективизации: "Земля усеяна святыми костями крестьянских детей от их домов и до Сибири. Чем они провинились? Тяжек их грех – они хотели работать на своей земле... каждый на своем наделе".
Личная жизнь Родина сложилась трагически. Несмотря на сопротивление жены‚ его сыну сделали обрезание‚ он учил его языку иврит‚ знакомил с Библией‚ "чтобы проветрить мозги‚ напичканные пятилетними планами‚ клеветой на Бога‚ иудаизм и человечность... Их много‚ а я один‚ – кто победит?.." Жена Родина опасалась ареста‚ считала‚ что страдания и жертвы‚ принесенные древнему языку‚ нелепы и бессмысленны‚ а потому ушла от мужа и забрала сына; в годы войны семнадцатилетний юноша ушел добровольцем на фронт и вскоре погиб. Перед смертью сын написал отцу‚ что "стал немного его понимать"‚ и Родин сказал после этого: "Я знаю‚ что прежде‚ чем сомкнуться навеки‚ твои глаза открылись ивриту". Элиша Родин написал цикл траурных элегий "Ла-бен" ("Сыну") и попросил цензоров отправить его в Эрец Исраэль: "Стихи написаны на языке Библии‚ языке моего детства‚ языке моего народа‚ языке‚ который я люблю‚ как любит музыкант свой музыкальный инструмент‚ потому что только на этом языке я способен выразить свои чувства... Поэт‚ пишущий на иврите‚ Элиша Родин". С разрешения властей стихи были напечатаны в Тель-Авиве‚ несколько экземпляров прислали в Москву, и после долгих проволочек поэт сумел увидеть свою книгу.
Из воспоминаний о его последних днях: "Комнатка величиной с могилу. На колючей соломенной подстилке лежал поэт... Несколько полуочищенных картофелин мокли в заржавленной жестяной банке. Единственное окно каморки было затянуто паутиной. Желтой рукой скелета угасающий Элиша Родин вытащил из-под изголовья свои рукописи и едва слышно прошептал: "Передайте моему другу... и поцелуйте за меня Святую
Хаим Ленский (Штейнсон)‚ поэт. Родился в Литве‚ жил в Ленинграде‚ работал металлистом в артели "Гехалуца"‚ писал стихи на иврите. Из воспоминаний: "Перед нами предстал небольшого роста молодой человек в черной рубахе и кепке... Поставленный на работу у пресса‚ он оказался одним из самых добросовестных и требовательных к себе работников... Был он замкнут‚ всегда задумчив‚ и нам казался чудаком. Но поздно вечером‚ когда мы возвращались домой после второй смены по заснеженным улицам‚ или летом‚ в сером свете белых ночей‚ его душа раскрывалась в беседе..." Ленский переправлял свои стихи в Тель-Авив‚ где их печатали в альманахах‚ переписывался с Х. Н. Бяликом‚ который ценил его дарование и безуспешно пытался вызволить из СССР. "Вытащите меня отсюда! – писал Ленский своим друзьям. – Не бойтесь: если мои стихи не сгодятся – руки прокормят меня. Ведь рельсы нужны и для железных дорог в Эрец Исраэль..."
В 1934 году Ленского приговорили к пяти годам заключения "за контрреволюционную деятельность" и отправили в Сибирь на принудительные работы. Он сообщал жене: "Еще больше ослабел... Еле хожу... Обмороженные пальцы гноятся и нестерпимо болят... Все мои рукописи без возврата пропали. Стихи приходится восстанавливать по памяти..."
В сердце Сибири‚ в чистоте снегов‚
Что приготовила ты мне‚ судьба?
Еще одно мучение? Пусть. Лишение? Пошли его‚
И я не стану спрашивать‚ откуда оно.
Готов я к нему‚ готов...
Ленский отбывал срок в сибирских лагерях‚ а друзья в Тель-Авиве считали его погибшим и выпустили в память поэта сборник его стихов. Он вышел из заключения в 1939 году‚ жил под Ленинградом на положении ссыльного‚ не имея возможности соединиться с женой и маленькой дочерью‚ работал ночным сторожем‚ писал стихи на иврите о еврейских местечках Литвы‚ о сибирских пейзажах и жизни в лагере‚ переводил А. Пушкина‚ М. Лермонтова‚ А. К. Толстого‚ перевел на иврит часть эпоса вогулов – малого народа Сибири. Хаима Ленского называли "соловьем без гнезда"‚ который обогатил современный иврит‚ а он продолжал работать‚ не желая "выбрасывать скрипку‚ пока хоть одна струна звучала радостно": "Будь благословенна, радость, спасибо за визит, нежданная госпожа..."
В 1941 году Ленского снова арестовали и осудили на десять лет за "антисоветскую деятельность". Жена скончалась в эвакуации‚ дочь отправили в детский дом‚ Ленский погиб в заключении в сибирском лагере, в 1943 году‚ – было ему тогда тридцать семь лет‚ и место захоронения неизвестно. Через пятнадцать лет после этого в Израиль попали записные книжки поэта‚ сохраненные его другом‚ в которых оказалось более ста неизвестных стихотворений. Ленский писал незадолго до гибели: "Израиль далекий! Склонятся ли пальмы твои вослед сыновьям‚ что исчезают в снежных пустынях Сибири?.."
Цви (Григорий) Прейгерзон‚ прозаик и поэт. Иврит был для него "скрытой родиной"; он писал рассказы и стихи на иврите и посылал за границу‚ пока это не стало опасным занятием в Советском Союзе. Был специалистом по обогащению каменного угля‚ автором научных работ и учебных пособий‚ преподавал в Московском горном институте‚ а в свободное время писал на иврите без надежды на публикацию. В 1949 году был осужден на десять лет лагерей за участие в "антисоветской националистической организации". Выйдя на свободу‚ Прейгерзон написал: "Еще в тюрьме я поклялся‚ что не оставлю иврит‚ и я верен этой клятве поныне. И пусть меня посадят во второй и в третий раз‚ иврит все время будет со мной... будет жить во мне до последнего вздоха..." Он пересылал в Израиль рассказы‚ воспоминания‚ роман "Эш га-тамид" "Вечный огонь"‚ которые печатали под псевдонимом А. Цфони ("Северный"); израильские писатели называли автора "своим человеком в доме иврита": "Это чудо! Как мог он сохранить свое дыхание? Как разыскать розу посреди заснеженного поля?.."