Очерки времен и событий из истории российских евреев. 1917-1939. Книга 3
Шрифт:
Прейгерзон умер в 1969 году‚ и на похоронах один из друзей сказал: "Цви‚ ты обогащал не только уголь‚ ты обогащал наши души!" Через год урну с прахом писателя‚ согласно его завещанию‚ привезли в Израиль и захоронили на кладбище кибуца Шфаим; на памятнике написано: "Здесь похоронен ивритский писатель, ученый, сын своего народа". Одну из улиц Тель-Авива назвали улица А. Цфони.
Ц. Прейгерзон‚ из рассказов (1934 год):
"Я родился в начале века в маленьком‚ тесном городишке. Здесь я сделал свои первые шаги в вечно непросыхавших лужах. Пыльный‚ слякотный и угасавший – таким мир впервые предстал перед моими глазами. Верующие старики-евреи тревожно вглядывались в будущее‚ неизвестно чем грозившее их внукам и правнукам. Как раненое животное‚ что беспокоится за судьбу своего детеныша‚ так и те‚ кому вскоре предстояло уйти
Душу народа лихорадило в синагогах. По субботам‚ совершая с хасидами три трапезы‚ я впитывал в себя этот трепет еврейской души‚ и томительная тяга к еврейству вошла в мою кровь‚ отравила меня сладостным своим ядом и навечно сделала пленником иврита. Хасиды‚ покачиваясь‚ пели грустные песни‚ а я не сводил с них увлажненных глаз‚ с благоговением погруженный в особый мир. Их песни казались мне молитвой сердца‚ пред которой‚ на ее пути к Всевышнему‚ расступались небеса...
Я жил в этом мире‚ отдавая ему весь жар своего детского сердца. И радостно было мне сознавать себя частью этого целого. Ибо к тому времени я уже понял‚ что тот‚ кто разрывал цепь и выпадал из нее‚ терял самого себя‚ становился изгоем... Откуда мне было знать‚ что и с меня еще сурово спросится за жизнь ушедших поколений‚ что на моих плечах отныне лежала доля спасительной работы Машиаха. Но увы‚ ноги мои были еще так слабы‚ а вокруг парили звонкие сны-птицы..."
5
Учитель из Белостока Н. Цемах (будущий актер и режиссер) собрал в родном городе учащуюся молодежь, основал Еврейский любительский артистический кружок, и они впервые в России сыграли спектакль на иврите 29 июня 1909 года. Это была переделка пьесы Мольера "Школа мужей", которая шла под названием "Мораль для дурной молодежи". Артистический кружок превратился в передвижной театр "Га-бима га-иврит" ("Ивритская сцена"), поставил пьесу О. Дымова "Слушай, Израиль!", гастролировал в Вильно и в других городах. Затем Цемах оказался в Варшаве, познакомился с М. Гнесиным, и тот вспоминал впоследствии: "Его губы и руки дрожали, когда он рассказывал о своем пути в театре... Глаза его горели и ничего не видели перед собой, ноги носили его взад и вперед по комнате, как будто он грезил наяву..." Цемах и Гнесин создали в Варшаве театр на иврите, поставили несколько спектаклей, и к ним присоединилась Хана Ровина, будущая знаменитая актриса.
Началась Первая мировая война; среди прочих беженцев Цемах оказался в Москве, и в 1917 году там появился театр "Габима" ("Сцена") – "будущий передвижной театр еврейской трагедии". В сентябре того года Цемах встретился с создателем Художественного театра К. Станиславским и убедил его‚ что для развития национальной еврейской культуры необходим театр на языке иврит. "Единственное, чего я прошу, сказал Цемах, это помочь нам учиться, особенно в нынешний период родовых мук". Станиславский предложил Е. Вахтангову стать художественным руководителем "Габимы", и на первой встрече с артистами Вахтангов сказал: "Начните учиться с самого начала и забудьте, ради Бога, что вы были когда-то актерами, потому что это может только помешать".
Актеры работали в дневное время, чтобы прокормиться в голодные годы, от недоедания падали в обмороки, но не прекращали вечерние и ночные репетиции. Их конечная цель была грандиозной переехать в Иерусалим, основать там театр, и один из артистов вспоминал холодную московскую зиму, когда они пытались согреться возле печки: "Цемах прекратил на мгновение подбрасывать дрова, поднялся, как человек, которому явилось видение... начал говорить сильным голосом: "И вот мы в Иерусалиме, и здание "Габимы" возвышается во всем своем великолепии на горе Скопус, наши актеры современные левиты, у нас свой хор, художники, режиссеры, танцовщики все наше. И люди, живущие в Сионе, идут к нам, странники со всех концов земли приходят, чтобы увидеть спектакли "Габимы". Мы еще увидим все это, но пока... Холодно, очень холодно, я не могу поддержать огонь".
В октябре 1918 года состоялась премьера первого спектакля – четыре одноактные пьесы еврейских писателей‚ переведенные на иврит с языка идиш. Затем больного Вахтангова заменил режиссер В. Мчеделов‚ и через год они показали премьеру спектакля "Вечный жид" Д. Пинского‚ которая прошла с успехом. М. Горький трижды побывал на спектакле‚ предсказав будущее
В том спектакле Хана Ровина исполняла роль матери Мессии‚ оплакивавшей разрушение Иерусалима; один из зрителей вспоминал через много лет: в спектакле "Вечный жид" было "мгновение‚ принадлежащее к великим мгновениям еврейского театра... Слышавшие ее вопль помнили много лет спустя дрожь по спине‚ рожденную плачем Ханы‚ будто предвещавшим ужасы Катастрофы".
Из журнала "Еврейская летопись" о спектакле "Вечный жид" (Петроград): "Язык "Песни песней" может вдохновить того‚ кто говорит на этом языке‚ так же‚ как язык Софокла мог бы вдохновить современного грека‚ если бы он сохранил чистоту расы‚ так же‚ как латинский язык мог бы вдохновить латинянина-римлянина‚ если бы исторические судьбы не превратили его в современного итальянца... Со сцены звучит гибкий‚ звонкий‚ сочный язык‚ не производящий впечатления увядшего и мертвого..."
Из газеты "Последние новости" о том же спектакле (Петроград): "Сколько бы проиграли мощь, величие, красота, подлинность зрелища, если бы оно было разыграно на жаргоне (языке идиш) или великорусском языке. Ни тот, ни другой не передали бы и тени звуков, составлявших, как бы сказать, самую душу зрелища..."
Основателям "Габимы" пришлось преодолеть многие трудности – отсутствие репертуара на иврите‚ нехватку актеров‚ знающих этот язык‚ предубеждение против спектаклей на языке молитв‚ невероятные сложности при изготовлении декораций и костюмов в нищей‚ разоренной и голодной стране‚ но более всего – сопротивление деятелей евсекции‚ выступавших против театра, который "не поднимает боеспособность пролетариата", против "буржуазного и реакционного театра‚ играющего на языке‚ который давно устарел и вышел из употребления". "Габима" получила статус Государственного академического театра и финансовую поддержку наравне с Большим‚ Малым и Художественным театрами‚ но евсекция предпринимала огромные усилия‚ чтобы отменить субсидию и закрыть этот театр. С. Диманштейн, председатель Центрального бюро евсекций, говорил: "Габима" есть прихоть еврейской буржуазии, и содержать на средства государства... такой театр, который не нужен ни рабочим, ни крестьянам, недопустимо... Еврейская буржуазия пусть, пожалуй, благодарит, что мы не закрываем ее учреждения через ВЧК ".
Цемах устроил публичный диспут‚ на который пришли сторонники и противники театра‚ и споры на эту тему были яростными. Театральный критик С. Оболенский вспоминал: "Нужно ли говорить‚ что противники "Габимы"‚ восстававшие против "буржуазной затеи" и требовавшие театра на жаргоне‚ были коммунисты?.. Много я видел людей яростных за эти годы‚ людей в последнем градусе каления‚ но таких людей‚ как еврей-коммунист‚ я не видел. В его жилах не кровь‚ а пироксилин; это какие-то с цепи сорвавшиеся, рычащие, трясущиеся от злобы... До чего доходило! Театр обвиняли в "деникинстве"... но самое страшное для них слово... от которого они поднимались на дыбы‚ это – сионизм... Помню великолепную речь Цемаха... "Габима"‚ – говорил он‚ – это наша духовная весна‚ это ледоход нашей души". Немало было блёсток еврейского юмора. Один старичок сказал: "Здесь много спорят о том‚ мертвый или живой древнееврейский язык. Собственно‚ не так это важно‚ но думаю‚ что если бы он был мертвый‚ то о нем бы или не говорили, или говорили бы только хорошее".
На помощь "Габиме" пришли люди разных убеждений – московский раввин Я. Мазе и член Политбюро Л. Каменев‚ певец Ф. Шаляпин и писатель М. Горький‚ режиссеры К. Станиславский, В. Немирович-Данченко и А. Таиров‚ поэт Вяч. Иванов‚ актеры и художники‚ – И. Сталин бывал на спектаклях "Габимы" и оставил благожелательную запись в книге отзывов. В 1920 году крупнейшие работники искусств подписали петицию с просьбой сохранить театру государственную субсидию; Л. Каменев написал "Всецело присоединяюсь", и наконец было принято решение: "Выражаю свое согласие на выдачу субсидии древнееврейскому театру "Габима". Народный комиссар по делам национальностей И. Сталин". Однако вскоре после этого когда сократили средства на театральные расходы "Габиму" исключили из списков театров, получавших поддержку от государства.