Очищение убийством

Тримейн Питер

— Теперь мы хотя бы знаем, куда делось тело Сиксвульфа, — сказала она, указывая на белопенные валы, бьющиеся внизу о камни. Ей приходилось почти кричать — голос едва был слышен сквозь грохот прибоя.

— Но не знаем, куда делся человек, который приволок сюда тело, — заметил Эадульф. — Там, в проходе, были следы, ведущие сюда, но не отсюда. Если бы убийца возвращался тем же путем, он должен был бы оставить следы, поверх первых.

Фидельма остро глянула на Эадульфа.

— А я думаю, что убийца опережал нас всего

на несколько минут и, возможно, услышал, что мы идем, и это помешало ему вернуться тем же путем. Что, в свою очередь, означает, — она вгляделась в темноту, — что здесь есть еще один выход.

Вдруг она удовлетворенно хмыкнула и показала рукой.

Сбоку виднелась череда каменных ступеней, вырубленных в скале.

Она двинулась к ним, оскальзываясь, — скала была мокрая и склизкая от соленых морских брызг.

Потом приспособилась и начала подъем, уверенная, что Эадульф следует за ней.

Скоро эта лестница вывела их в ежевичник среди обдуваемой ветром луговины наверху утесов.

Монастырские стены виднелись чуть выше того места.

— Сестра! — Фидельма вздрогнула, услышав голос. — Откуда, скажи на милость, ты тут появилась? Словно из-под земли!

Она обернулась и столкнулась с удивленным взглядом темных глаз настоятельницы Аббе. Рядом с настоятельницей, разинув рот, стоял брат Торон.

Фидельма не смогла подавить смешок, отвечая на этот вопрос:

— Не словно, а прямо, сестра, — ответила она.

Аббе сделала вид, что поняла. И вновь вздрогнула, потому что на луговине из кустов ежевики, где лестница выходила на поверхность, явился Эадульф.

— Прямо из-под земли, — пояснил Эадульф, отряхиваясь.

Глаза у настоятельницы Аббе полезли на лоб.

— А куда ведет эта дыра? Что вы делали там внизу?

— Долго рассказывать, — ответила Фидельма. — Ты давно здесь?

Настоятельница грустно улыбнулась.

— Нет. Мы гуляли с братом Тороном по утесам, чтобы немного подышать свежим воздухом перед послеполуденными дебатами. Жаль, что не стало Этайн. Она-то умела утишить распрю. А распря разгорается, и каждый обмен мнениями становится все более ожесточенным. Боюсь, здесь, у нас, повторится Никейский собор.

Эадульф как будто не понял, и настоятельница, обращаясь к нему, объяснила:

— На Никейском соборе, когда Арий из Александрии встал, чтобы говорить, некий Николай из Мир пришел в такую ярость, что ударил его по лицу. Поднялся крик, сумятица, соборные выбегали из собрания, чтобы не быть побитыми либо арианами, либо их противниками. В последовавшем за сим побоище, видимо, несколько братьев были убиты. Вот я и чую, что вскоре может случиться так, что Вилфрид нанесет телесное оскорбление Колману.

Фидельма внимательно всматривалась в нее.

— Ты не видела, здесь кто-нибудь еще проходил?

Аббе покачала головой и повернулась к своему спутнику.

— А ты, брат Торон? Ты был здесь, когда я пришла.

Торон сжал пальцами переносицу, как если бы это помогло ему вспомнить.

— Я видел сестру Гвид, которая прошла рядом, и Вигхарда, секретаря Деусдедита.

— А Вигхард и Гвид шли вместе или порознь? — спросил Эадульф.

— Сестра Гвид была одна. Она шла к гавани и как будто торопилась. Вигхард же направлялся к монастырю, через вон те кухонные ворота. Почему вы спрашиваете?

— Не важно, — торопливо сказала Фидельма. — Нам самим пора возвращаться в монастырь…

Она замолчала, нахмурившись.

К ним трусцой поспешала сестра Ательсвит, чопорно придерживая подол.

— Ах, сестра Фидельма! Брат Эадульф! — Она замолчала, переводя дух.

— Что случилось, сестра? — спросила Фидельма, дав ей отдышаться.

— Сам король… король требует вас немедленно.

Настоятельница Аббе вздохнула.

— Интересно, что это понадобилось моему брату? Давайте вернемся в монастырь и узнаем, что это за тревога.

Брат Торон неодобрительно кашлянул.

— Вы уж меня извините. Мне еще нужно побывать в гавани. Я приду в храм попозже.

И он удалился, сразу поворотив на тропу, ведущую к морю.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Когда Фидельма и Эадульф пришли к покоям настоятельницы Хильды, им сообщили, что король ждал их, но его позвали в храм. Сестра, встретившая их у дверей, кроме того, сказала настоятельнице Аббе, что ее присутствие тоже требуется, и незамедлительно, ибо синод подходит к концу и скоро начнутся заключительные дебаты. Однако после них, добавила она тихонько, король желает немедленно видеть Фидельму и Эадульфа.

Эадульф предложил пойти в храм, послушать завершение диспута и дожидаться Освиу там.

На лице Фидельмы застыло какое-то странное выражение — выражение, уже хорошо знакомое Эадульфу, и оно означало, что она пребывает в глубоком раздумье. Ему пришлось несколько раз повторить свое предложение, прежде чем она откликнулась.

— Полагаю, всем известно, что мужское отхожее место выходит на море? — спросила она.

Вопрос был задан сестре смотрительнице. Ательсвит простерла руки в некотором смущении.

— Всем, кто живет в обители, надо думать. Ведь это не тайна.

— Всем насельникам монастыря, а как насчет гостей? — не отставала Фидельма. — Например, я не знала об этом.

— Это верно, — согласилась сестра Ательсвит. — Но об этом говорят только нашим гостям-мужчинам. Это ведь касается только мужчин. Наши братья находят более скромным ходить туда, чем пользоваться отхожим местом на той стороне двора, напротив школы.

— Понятно. А что, если какая-нибудь женщина пойдет по подземному ходу и окажется там случайно? На входе ведь нет никакого знака.