Одаренный: адъютант
Шрифт:
Кулак мой врезался противнику в солнечное сплетение. Учитель Аматару был бы доволен таким ударом, сосредоточенным, упругим, мощным как таран.
Кулак пробил крепкую оболочку мышц, вошел в плоть мягко, с чавканьем. И тут же еще один удар, теперь уже конструктом, который вырвался прямо из пальцев. Упругая волна толкнула Брауна назад, он дернулся, отступил. Удивленно поглядел на меня. Потом на живот. Там, чуть ниже груди, виднелась огромная обожженная дыра.
Противник не сразу понял что произошло. Когда же понимание начало подсказывать, что нужно что-то
Браун в бессилии захрипел, пошел ко мне, но на полпути остановился. Открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в глотке. Противник упал на колени. Поднял руку. Да так и упал.
Браун был мертв.
Смотреть на поверженного врага не было времени. За любое действие будет спрос. Время спроса пришло и для Брауна. И он получил по заслугам. Собаке собачья смерть.
Я двинул дальше по коридору, улавливая слабые трепыхания силы. Теперь она была мне знакомой.
Коридор свернул налево, я остановился. Камер больше не было видно, лишь посередине коридора стояла одна дверь, подбитая стальными вкладками. Толстые стальные петли и несколько замков говорили о том, что заключенный в ней важная персона.
«Император!» — с замиранием сердца подумал я, подходя к двери.
— Алексей Иванович? — несмело позвал я, стукнув в дверь.
Внутри было тихо.
Неужели ошибся? Нет, не мог, эманации остаточной силы его, в этом не может быть ошибки. Тогда почему молчит? Спит? Или...
Отгоняя дурные мысли, я вновь постучал, на этот раз громче.
— Алексей Иванович?! Это я, Пушкин!
За дверью вдруг послышалась возня. И сдавленные стоны.
Император! Точно он!
Я рванул дверь, но она, конечно же, оказалась запертой. Нужно было открыть замки.
Я принялся лихорадочно припоминать все конструкты, которые могут мне помочь, но ничего подходящего припомнить не смог. Такому в школе и кадетском корпусе нас не учили.
— Спокойно! Я вас освобожу! — крикнул я, услышав возню, хотя не представлял, как именно это сделаю.
Паника начала подкатывать к горлу, но я не дал ей этого сделать.
Если нельзя открыть замок, значит нужно его уничтожить. Так, из чего сделан он? Ага, какая-то сталь, укрепленная конструктами земли. Еще ощущаются формулы огня и воды. Боги, кто это выдумал?! Слишком сложная схема. Так, если разобраться... Поток силы огня уходит в механизм защелкивания, зацикливается на самом себе... тут подходит поток земли...
Нет, путано. Нужно время, причем очень много, чтобы разобраться. А его нет.
Я в бессилии стукнул в дверь.
Черт! Что же делать?!
Краем глаза обратил внимание на угловатую тень, которая приближалась ко мне со спины. Готовый броситься в атаку на неприятия, я подскочил как ужаленный, развернулся... Но никого за спиной не обнаружил. Тень
Понимая, что все это происходит не просто так, я отошел в сторону и принялся наблюдать за происходящим. Тень медленно наползла на дверь, закрыла собой замок. Я услышал, как внутри замка что-то сухо защелкало.
— Александр Федорович! — вдруг раздался сдавленный слабый голос Императора.
— Алексей Иванович, да, это я! Подождите немного, сейчас я освобожу вас!
— Ты добрался! Смог! Я знал, что ты сможешь!
Замок еще раз сухо щелкнул и затих. Тень отползла в сторону, как бы приглашая меня войти. Я осторожно дернул ручку и дверь нехотя поддалась, со скрипом отворилась.
Представшая картина ужаснула. Император в грязной больничной одежде сидел на каменном полу. Он выглядел болезненно, силы, и без того потраченные на удержание Архитектора, не восстановились после такого «лечения».
На лице у Императора была уродливая железная маска.
— Александр Федорович! — радостно воскликнул Император, увидев меня.
Он попытался встать, но не смог.
— Я знал, что вы справитесь! Знал, что сможете прочитать мои знаки.
— Вы про письмо и оригами?
— Да. Письмо удалось написать, когда ко мне заходил Фурманов — как оказалось в последний раз. Я чувствовал, что что-то затевается за моей спиной и потому написал тебе. К сожалению предпринять что-то самому не получилось — не оставалось сил. К тому же, я предполагаю, меня накачивали какими-то сильными транквилизаторами, все время хотелось спать. А потом визиты Фурманова прекратились, меня перевели в другую палату, закрытую. Тогда-то я и понял, что болты начали закручивать. Клочок бумаги, который мне удалось стащить — это все, что у меня было. Я знал, что меня отвезут в «Черный лебедь» — проговорился один из охранников. У меня не было ни карандаша, ни ручки, чтобы оставить тебе совещание. Поэтому я сделал оригами.
— Это сработало, — кивнул я.
— Сними с меня пожалуйста эту проклятую маску! Она гасит все мои силы!
Я подсел к Императору, осмотрел железную маску. С виду грубая, сделанная наспех, она оказалась весьма изощренной блокировкой. Но с ней я смог справиться и без теней. Потоки силы тут распространялись спиралью, открыто, и я применил изначальный свой Дар, поглотив эманации маски. Замок на ней скрипнул и Император освободил голову.
— Проклятая маска! — злобно процедил он, швырнув ее в стену.
Лицо Императора было исхудавшим, грязным. Я протянул Алексею Ивановичу платок и тот с благодарностью стер с лица грязь и пот. Спросил:
— Какие дела творятся в государстве?
— Дела?.. — растерялся я, не зная, как сказать главное. — Дела не самые хорошие. На троне сидит ваш двойник.
— Что?! — зарычал Император.
— Сектанты смогли каким-то образом найти двойника — или создать его, — и теперь он правит страной.
Лицо Императора было красноречивей любых слов.