Одержимость Малиновского
Шрифт:
В душе обливаюсь горючими слезами, очень хочу, чтобы остался. Но, понимаю, это ни к чему хорошему не приведёт. Раньше бы я всё отдала, чтобы он меня вот так… прижал к себе. А сейчас — нет. Не хочу становиться очередной его женщиной на одну ночь.
— Котёнок… — он высвободил свою одну руку, всё так же крепко удерживая меня другой. — Зачем ты в это дерьмо лезешь? — От его голоса с лёгкой хрипотцой душа встрепенулась, а когда он, с нежностью смотря на меня, убрал прядь выбившихся из причёски волос, мое сердце ожило и потянулось к нему. — Какая же ты стала красивая… — произносит на выдохе, — всегда была… — и накрывает мои губы
— Что за… — вырывается у меня, и понимаю, что Малиновский меня уже не держит, я сама, потеряв голову, обнимала его.
— А вот теперь ты действительно попалась, девочка… — задёргивает штору на окне. — Пришло время для серьёзного разговора. — Я попыталась отойти, он вновь притянул к себе. — Далеко собралась?
— Подальше от тебя … — хотела сказать ублюдок, но, зная обстоятельства его рождения, вовремя остановилась.
Нельзя бить по больному. Когда Ваня узнал, кто его биологический отец, он болезненно перенёс эту новость. Другие не знали, что за демоны его терзали, он старался не показывать своих чувств. Но я видела боль в его глазах, когда смотрел на мать, он считал себя живым напоминанием того кошмара, что ей пришлось пережить. Не представляю даже, каково это узнать, что отец был жестоким извращенцем, который изнасиловал его мать, когда та ещё была, по сути, ребёнком. Я слышала их разговор с дядей Мишей, притаившись за деревом, кусала ладонь, чтобы не завыть, сидела и беззвучно плакала. Дядя Миша признался, что сам был готов убить ту тварь, но мой отец не позволил, сам его казнил. Понимаю, самосуд, это противозаконно, но этот мерзавец заслужил, он превратил в ад жизнь многим девочкам, продавая их в дома для развлеченья таких же подонков, как он. Я уже не говорю о загубленных судьбах людей, которым он поставлял наркотики, мерзким был этот мужчина.
— Ну… заканчивай свой гневный монолог, чего замолчала? — с издёвкой произносит, продолжая удерживать.
— Да вот думаю, как культурно тебя послать. — Упёрлась руками в его грудь, пытаясь отстраниться — дохлый номер. Даже обидно стало, я столько тренировалась, а с ним чувствую беззащитным котёнком. Будь тут другой мужчина, я бы не миндальничала, применила пару запрещённых приёмов, а его не могу так, это же Ваня…
— Не получится… — притягивает к себе.
— Чего не получится? — продолжаю сопротивление.
— Послать, говорю, не получится, ты свой шанс упустила.
— И всё же-е… — усилила напор, — я попытаюсь.
— Котёнок, не пыхти, всё равно я сильней, — хохотнул он.
Тут я разозлилась и воткнула в его грудь свои ногти, пусть не поранила, но сойдёт за намёк, что следующим может стать его лицо.
— Я давно не котёнок…
— Я уже догадался, что ты превратилась в шикарную кошечку с острыми коготками. — Только я хотела съязвить, его дальнейшие слова, меня ввели в ступор. — Где у тебя спальня? — Подхватывает меня на руки.
— Малиновский, сейчас же отпусти меня! — начала брыкаться. — Зачем тебе моя спальня?
— Не хочешь в спальне, чёрт с тобой, тут это сделаем! Ты мне всю душу вымотала, засранка малолетняя.
Я было хотела возмутиться, мол, когда я это успела сделать? Но этот негодник бессовестно мне заткнул рот. Я была не готова к такому повороту, поэтому,
— Посмотри на меня… — схватил меня рукой сзади за основание шеи.
Я попыталась сфокусировать взгляд, перед глазами всё расплывалась, и обомлела. Вот дерьмо! Я полуголая обвила его ногами, а член Малиновского в любой момент может оказаться во мне. Как это могло произойти!
— Ваня, не надо… — запаниковала, пытаясь вырваться. — Не хочу.
— Значит, меня ты не хочешь? — угрожающе тихо спрашивает, зафиксировав моё тело, не шелохнуться. Я замерла, боясь пошевелиться, понимая, одно его движение бёдер, и он во мне. А я не хочу так. — А для этого исчадья ада с радостью ноги раздвигала?! — пророкотал мне в лицо.
Я дар речи потеряла, силясь понять, про кого он? Ваня, чертыхнувшись, отпустил меня, принялся приводить себя в порядок. Непроизвольно опустила взгляд и увидела его член, большой такой… Я, сдавленно ойкнув, отвернулась лицом к стене, кажется, у меня от стыда даже платье покраснело.
— Не строй из себя целку! — Придавил меня к стене своим массивным телом, и вновь этот полный угрозы голос. — Я знаю, что ты уже как шесть лет кувыркаешься с Лютовым. Как ты могла, ему было всего шестнадцать лет, когда это случилось в первый раз!
— Ты чего несёшь! — резко развернулась к нему. — Не спала я с ним.
— Не ври! Сашка сам мне рассказал, только я сразу не понял, что это ты. А когда мой человек, — он достаёт из кармана пиджака фотографии, — мне эти снимки принёс, всё стало ясно.
Я взглянула на фотографии и ужаснулась. Там мы с Сашкой в парке, ракурс был такой, что реально можно подумать, что целуемся. Ну и что мне делать? Сказать, что это был постановочный кадр, не могу, задание. Ведь по легенде мы с ним встречаемся. Да уж, щекотливая ситуация.
— Что ты на это скажешь? — прожигая меня злым взглядом, требует ответа.
— Хорошо получились, — вырвалось у меня.
Ну а что я ещё могла сказать, кроме этой глупости? Факты на лицо, а оправдаться не знаю, имею ли я право.
— Убил бы! — швырнул фото на пол. — В общем так, рыба моя, чтобы завтра же порвала с ним!
— А не слишком ты наседаешь? И не тебе говорить о целомудрии, сам с пол-России переспал, а меня в грешницы записал!
Насчёт количества я, конечно, загнула, но он это заслужил.
— Я мужчина.
— Железная логика! — взорвалась.
— Да уж какая есть, — съязвил в ответ, хмуро смотря на фотографии на полу. — Уволю к чертям лодыря. Как он мог не заметить, что вы кувыркаетесь уже шесть лет?
— Подожди… — охнула я от догадки. — Ты что, ко мне человека приставил, или это сделал мой отец? Он что, за мной постоянно следил? — Малиновский резко перевёл на меня взгляд.
— Если твой отец узнает о вашим маленьком секрете, мало вам не покажет. Это мой человек. — У меня глаз предательски дёрнулся. — А ты что думала, я оставлю тебя без присмотра шастать? На вольные хлеба захотела? Обломись, не будет этого.