Одержимый (сборник)
Шрифт:
— Прошу прощения.
— Простите меня, — крикнул он через улицу, — я подумал, не поможете ли вы мне.
Глава 20
— Эй, ты, дерьменыш, я слышал, ты беспокоишься обо мне.
Джимми сел, протирая глаза. Казалось, это невозможно, но Крошка Ти был здесь, стоял рядом, широко улыбаясь. На нем была его любимая рубашка с короткими рукавами: по ровному желтому полю — ананасики. С этой рубашкой он носил обрезанные снизу синие джинсы. Его кудрявые рыжие волосы были всклокочены, но
— Парень, а я считал, ты попал в беду, — сказал Джимми, пытаясь понять, как Крошка Ти нашел его здесь.
Он сел, спустил ноги с кушетки, встал босыми ступнями на ковер, попрыгал по нему. Он все еще не верил собственным глазам.
— Ну, ты же меня знаешь, Джимми. Я встретил одного парня на прошлой неделе, тренера по борьбе, он из Пеории, здесь на каникулах. Где, мать твою, находится Пеория? Ладно, Бог с ней, но он захотел, чтобы я остался с ним, пока он здесь. Походил на пляж и тому подобное ублюдство.
— На пляж? — удивился Джимми, выглядывая в окно.
Сквозь щели мини-штор струился яркий солнечный свет. Джимми встал, подошел к окну, поднял шторы и выглянул на улицу. Был сверкающий летний день. Листья двух кленов перед домом Ричарда качались на ветру, зеленые и полные жизненных соков. Еще дальше на улице ребятишки играли под струей воды из пожарного гидранта, с которого был снят предохранительный колпачок. Струя переливалась радугой.
— Эй! — закричал Джимми. — Не верю! И Рэнди там! — Джимми разинув рот смотрел, как Рэнди перешел улицу и завернул за угол. — Ты меня слышал? — сказал он, обращаясь к Крошке Ти. — Я сказал, что видел Рэнди... — Голос Джимми слабел по мере того, как он оглядывался: Крошка Ти исчез.
Джимми ринулся вон из комнаты и остановился в коридоре старого дома, оглядываясь по сторонам, затем, подняв голову, посмотрел на лестницу. Когда он бежал к двери, кто-то схватил его за ворот рубашки.
Напрягаясь, он закричал:
— Нет!
И повернулся лицом к человеку, который схватил его. Это был Уор Зон.
— Черт, парень! Взгляни-ка на себя! Чего ты так испугался? Это ведь я.
Джимми рассмеялся.
— Да, но знаешь, ты ведь у нас красавчик!
— Мать твою!
— Где ты был, малый? Я беспокоился.
Уор Зон покачал головой.
— Предоставь беспокоиться моей мамочке. — Уор Зон сунул руку в карман своих джинсов и извлек оттуда завернутую в фольгу сигарету с марихуаной. Развернул ее, поднес ко рту и закурил.
Стараясь задержать дым в легких подольше, он пробормотал:
— Я был с Солом, парень. Думал, что ты и сам это сообразил. Ничего нового.
— Конечно, Сол, — сказал Джимми, забирая сигарету у Уор Зона и затягиваясь.
Он задержал дым в легких и удерживал его до тех пор, пока отчаянное желание вздохнуть и выдохнуть дым не победило. Он снова передал сигарету Уор Зону.
— Конечно, мне следовало бы догадаться. Сол любит подержать тебя в доме, так ведь?
— Верно.
Уор Зон снова затянулся сигаретой, резко
— Ты видел Крошку Ти? Он был здесь всего минуту назад. Он меня разбудил.
Уор Зон выпустил в воздух струйку дыма. А Джимми подумал, что скажет Ричард, унюхав запах травки в своем доме.
— Я его не видел, парень.
— Странно. Он здесь был.
Джимми подошел к двери, выглянул. Три маленькие девочки с длинными черными волосами прыгали через скакалку и пели:
Внизу в долине средь травы и роз
Сидит Мари, свежее роз.
Она все пела, пела. Вот какое дело.
А Хосе мимо бежал
И ее поцеловал.
Девочки пели, а Джимми вспоминал время, когда был таким же маленьким.
Вот бы подставить девочкам ножку, когда они прыгали через свою скакалку. Он хмыкнул про себя, втайне пожелав, чтобы вместо девочек здесь оказался Крошка Ти, практикующийся в игре «фризби».
Он повернулся к Уор Зону, чтобы сказать ему, как это странно, что их друг так внезапно исчез.
Но и Уор Зон тоже исчез.
Джимми вздохнул.
Что происходит?
Он уселся на пол и закрыл глаза, растирая пульсирующие виски.
Когда он открыл их, то увидел себя в белой комнате. Без окон и дверей. Потолок и пол были того же девственно белого цвета и сливались со стенами, так что трудно было сказать, где что начинается и что кончается. Джимми взглянул на себя и вдруг обнаружил, что он голый.
Все, что на нем было, — это пара наручников. Их серебристый блеск казался очень ярким в ослепительном свете ламп.
— Джимми!
Он вскинул голову и сразу узнал, кому принадлежит голос, хотя человек говорил шепотом.
Он сжался в крохотный комочек и выдавил из себя с ужасом:
— Нет!..
И это был крик души — ее протяжный вой.
— Джимми!
На этот раз голос гремел оглушительно. Он встал на колени и ухитрился ползком обойти всю комнату, держась у самой стены, и его скованные руки скользили по ее гладкой поверхности. Он искал щербинки или трещины в этом белом однообразии. Маленькую щелочку, только бы выбраться отсюда.
— Бесполезно, сынок.
Как звали этого типа? Дуайт?
Перед ним стоял Дуайт. На нем был тот же самый длинный купальный халат, который он надевал в ту ночь, когда Джимми устроил пожар в этой комнате.
Он держал в руках банку «Криско» и улыбался.
— Сбежать невозможно. Я думал, ты это знаешь.
Он сел на корточки перед Джимми, а тот, скуля, старался вжаться в стену, распластаться по ней и слиться с ее плоской поверхностью.
Лицо Дуайта было так близко, что глаза Джимми туманились слезой. Он чувствовал запах несвежего затхлого дыхания: лук, капуста, гнилое мясо. Он повернул голову, но запах, казалось, усилился, и Дуайт рассмеялся.