Одержимый (сборник)
Шрифт:
Весь день Энн пыталась не думать о том, что прочитала в дневниках Джо. Она усердно занималась хозяйством: стирала, вытирала пыль, пылесосила мебель, мыла окна и зеркала. Рецепт запеканки, которую она пыталась приготовить к обеду, был самым сложным в ее поваренной книге вегетарианской кухни. Пока запеканка находилась в духовке, она занялась собой: волосами, одеждой и макияжем, как обычно делала перед работой. Белое вязаное платье и зачесанные назад волосы подчеркивали красоту ее лица.
Но домашняя работа не помогла. Это было похоже на известную уловку, когда ребенку
Ник постучал в дверь. Энн в последний раз взглянула на себя в зеркало и открыла ему дверь.
На пороге она поцеловала Ника, и он вошел.
— Давай я освобожу тебя. — Энн взяла у него из рук бутылку. Пока он снимал пальто, она поставила белое вино в холодильник.
— Что ты приготовила на обед — угольки? — спросил Ник, когда она вернулась.
— Очень смешно, — сказала она, беря его пальто со стула. — Давай я повешу его. — Она вышла еще раз, чтобы убрать пальто в стенной шкаф, находившийся в коридоре.
Когда Энн закрывала дверцу шкафа, Ник подошел к ней сзади, обнял за талию и крепко прижал к себе. От него пахло свежестью и чистотой.
— Что-нибудь не так? — прошептал он, вдыхая аромат ее волос. — Ты как будто избегаешь меня.
Энн повернулась к нему и поцеловала. Ей хотелось забыться, отгородиться от мучившей ее тревоги. Она сказала:
— Я не избегаю тебя, я стараюсь убежать от собственных мыслей, да вот что-то не очень хорошо это получается.
— Почему?
— Давай уйдем отсюда. Я хочу, чтобы ты пригласил меня на обед куда-нибудь, где шумно... полно народу, где яркий свет...
Ник некоторое время смотрел на нее, ожидая, что она добавит что-нибудь еще. Утром, когда она позвонила ему и сказала, что будет ждать его к обеду, ее голос звучал как-то странно. В чем же дело? Но Энн отвела взгляд, подошла к шкафу и сняла с вешалки его пальто. Потом взяла свое. Энн сжала его руку.
— Идем. Все равно вино должно охладиться несколько часов. Мы откроем его, когда вернемся.
Он последовал за ней.
— Ты хочешь пойти в какое-нибудь определенное заведение?
— Ты был когда-нибудь в ресторане итальянской кухни «Дэйв» в Эванстоне? Там не слишком дорого.
— Отлично, — сказал Ник и про себя усмехнулся — он обедал там по крайней мере три раза в неделю.
В квартире было темно. И Ник был рад этому. Зимняя луна светила в окно спальни, очерчивая тусклым серебром контуры предметов.
Ник почувствовал шелковистость ее волос, когда Энн положила голову ему на грудь. Что с ним происходит?
— Не огорчайся, — шепнула она, — это не твоя вина.
— Да?.. — Он повернулся, взял сигарету с ночной тумбочки и прикурил ее. Потом долго смотрел на луну, размышляя о себе и о том, где он находится. Спальня одного пропащего парня... Здесь я трахал его жену... Но сегодня вечером что-то застопорилось...
Энн приподнялась на локте.
— Ну послушай, это и в самом деле не имеет значения.
Он знал, что это имеет значение.
— Возможно, ты просто перевозбужден...
...Кто перевозбужден? Я?.. Я лежу в постели с женщиной... У ее мужа, кажется, поехала крыша... Так кто же перевозбужден?..
Он повернулся к ней и в ее глазах увидел сильное желание. Ему казалось, будто она смотрит сквозь него. Энн засмеялась, но в ее смехе не было веселости, одна лишь темная тоска.
— Язык-то работает, — прошептал он.
Она улыбнулась ему, но какой-то горькой была эта улыбка!
— Нет... Ты же знаешь, мне не до этого.
Но она уже сбросила простыни и раздвинула бедра. В лунном свете они казались выточенными из серебристой слоновой кости.
Ник мог обнять ее всю. Он целовал ее, начав с ушей и постепенно спускаясь вниз.
— О-о-о! — застонала она, когда он достиг точки высшей чувствительности. Что она сказала еще? «Возьми»?
Он ощущал себя машиной. Мне надо как можно скорее уходить отсюда, думал он, уходить, пока я окончательно не попал в ловушку. Но даже в эти минуты он усердно работал языком внутри нее, находя все новые и новые эротические точки.
Позже Ник сказал, что у него возникло ощущение, будто она была не с ним все это время, и спросил, его ли в этом вина.
— Ты же знаешь, чья это вина, но еще не понимаешь, почему ты сейчас вдруг почувствовал себя виноватым. Ты ведь думаешь, что знаешь все, но это не так. — Она уткнулась лицом в волосы на его груди. — Господи, как мне сказать тебе об этом?
Ее голос звучал приглушенно. Он почувствовал на груди теплую влагу ее слез. Что случилось? — удивлялся он. Она выяснила, что он гомосексуалист? Насильник детей? Что?
Ник приблизил ее лицо к своему и слизал с ее глаз слезы.
— Я пойду принесу немного вина, — сказал он. — Может быть, это поможет.
Энн следила, как он обнаженным прошел через спальню, вспоминая, сколько раз в прошлом это делал Джо. Сидя в постели, она подтянула колени к груди и обвила их руками.
Будет ли моя жизнь когда-нибудь снова нормальной? — спрашивала она себя, глядя в ночное небо.
Ник вернулся, неся два бокала и бутылку. Он сел на край кровати и наполнил бокалы. Энн залпом выпила вино, взяла у него бутылку и налила себе снова.
— Для храбрости, — прошептала она, поднимая бокал. — Прошлой ночью я обнаружила несколько дневников Джо. То, что я прочитала, по-настоящему испугало меня. Я не знаю, что и думать. Джо рос в атмосфере ужасных унижений и оскорблений... — Энн продолжала рассказывать Нику о тех надругательствах, которые пришлось вытерпеть Джо от своего отца, рассказала, как его сестра помогала отцу, а мать смотрела на все сквозь пальцы. Когда Энн подошла к последней части своего рассказа, она просто не могла продолжать.