Один человек, две собаки и 600 миль на краю света. Опасное путешествие за мечтой
Шрифт:
— Ребят, не хотите чайку на дорогу? — спрашиваю я.
Они качают головой и, не произнося ни одного слова, направляются к деревне Кобук. Интересно, что они думают о бледнолицых. Я наблюдаю, как они уходят и затем возвращаюсь с собаками в теплое помещение.
Не знаю, были ли это индейцы, атабаски или эскимосы. Я и не поинтересовался. Атабаски — коренной народ Америки, представители которого проживают в основном во внутренней Аляске и в субарктической зоне, поблизости от лесов. Они разделяются на несколько групп: ингалики, проживающие в низовьях рек Юкон и Кускоквин, ко-юконы, занимающие территорию средней части Юкона и Коюкука, кучины, живущие в верховьях Юкона и Поркупине, и хан, также живущие в верховьях Юкона. Атабаски и эскимосы зачастую охотились на разных животных, строили жилье и шили одежду из разных материалов, поэтому их культуры также различны. У них совершенно разные охотничьи ритуалы. Атабаски чаще, чем эскимосы, охотятся на лосей.
В течение многих лет люди делали друг другу зло. По моему мнению, судьба аборигенов по существу очень тесно связана с отношением к окружающей среде. Защищая индейцев, вы защитите землю, хотя бы на какое-то время. Меня часто преследовала мысль о том, чтобы подобно индейцам поселиться в бескрайних джунглях. Наверное, только немногочисленные кочевые индейцы Амазонки не разучились по-настоящему понимать и чувствовать природу. Может быть, это единственные оставшиеся на Земле люди, которые по-прежнему живут в полном согласии с собой. Я думаю, это дает им ощущение полной свободы и позволяет сохранять спокойствие в практически не обитаемой местности. Им никогда не приходилось выполнять тяжелую рутинную работу, чтобы обеспечить себя. Думаю, большинству из нас, живя в современном мире, приходится противопоставлять себя природе, бороться с ней. Но наша цивилизация невечна: она возникла после того, как мы поставили себя над природой. И неизвестно, как сохранить современный мир, в котором мы каждый день сталкиваемся с нетерпимостью.
Очарование дикой природы
Благодаря слабому свету, проникающему сквозь спальный мешок, я понимаю, что наступило утро. Чтобы защититься от холода, плотно застегиваю капюшон, а лицо прикрываю курткой. Я стараюсь спрятать от мороза каждый дюйм своего тела, но все равно чувствую ледяное дыхание пронизывающего ветра на шее и спине. Мне нужно в ванную, поэтому я накидываю куртку, обуваю ботинки и выхожу на улицу по-прежнему в полусонном состоянии. Собаки выбегают вслед за мной, сметая все на своем пути. Кого-то из них придется посадить на цепь. Если я этого не сделаю, они убегут вместе и вернутся не раньше, чем через несколько часов. Боюсь, что капкан для росомахи может оказаться для них смертельным. Капкан представляет собой вставленное в снег ведро из пластика. Сверху лежит приманка. А сама ловушка, тяжелая, сделанная из стали, около двух футов в ширину, достаточно большая, чтобы одним сокрушительным ударом раздробить голову росомахи, находится за ведром. Собаку или волка она убьет еще быстрее. Охотники на росомах очень часто об этом забывают и расставляют ловушки вдоль трассы для гонки на собачьих упряжках. Одну ловушку я обнаружил у берега реки за милю отсюда, когда искал, где установить палатку. Я шел по единственному следу от снегохода в надежде, что он приведет меня к уединенному и уютному местечку. Вместо этого обнаружил страшный металлический капкан-убийцу. Я не стал подходить близко и сразу же ушел.
Я спешу обратно в палатку вместе с собаками и привожу в порядок все, что они опрокинули. Складываю в кучу все свое снаряжение и прислоняюсь к нему, пока готовлю завтрак. Собаки сворачиваются калачиком и снова засыпают. Они очень хотят чуть подольше отдохнуть в теплой палатке. Я аккуратно потягиваю свой напиток и читаю Эдварда Эбби [9] . Оказывается, у него был брат по имени Джонни. Это вновь заставляет меня вспомнить моего любимца. Я очень скучаю по нему, иногда зову его среди ночи. Но теперь его заменяют Джимми и Уилл.
9
Эдвард Эбби (1927–1989) — известный американский писатель, видный философ, идеолог и практик радикальной охраны природы.
Перед смертью Эдвард Эбби сообщил одному из близких друзей, что мечтает быть похороненным в пустыне. Он не хотел, чтобы представители правительства различных ассоциаций и широкая общественность решали, где должны лежать его косточки. У него не было никакого желания провести вечность на кладбище рядом с множеством прогнивших трупов. Эдвард считал, что люди — это враги живой природы, которую он так любил. Возможно, Эбби чувствовал, что это будет его последним единением с природой. И когда он умер, его друг погрузил тело на грузовик, отвез в пустыню и сжег — так хотел Эбби.
Сквозь ужасный утренний холод доносится шум снегохода. Он едет вдоль реки, вовсе
От этих звуков тишина только усиливается. Я снова остаюсь один на один со льдом, собаками и природой. Красота!
Днем солнце наконец пробивается сквозь тучи и температура начинает подниматься. Я иду наверх от реки Кобук и останавливаюсь, чтобы немного посидеть самому и дать отдохнуть собакам. Достаю бутылку с водой, делаю несколько глотков и оглядываюсь. Стараюсь пить как можно осторожнее — если я буду пить слишком много и быстро, то вода может обжечь горло. Это то же самое, если есть мороженое большими порциями. К сожалению, вид открывается мне не полностью. Двадцать минут пытаюсь как следует рассмотреть, что же происходит вокруг меня. Я просто не в силах отвести взгляд. Приходится даже привстать. Куда бы я ни взглянул, везде видны небольшие холмики и растущие на них хвойные деревья. Холмы достигают в высоту около ста футов, их вершины вытянуты. Они чем-то напоминают дюны пустыни Сахара. Их очертания видны очень ясно. Я даже могу отчетливо представить свой маршрут на протяжении около десяти миль. Холмы простираются примерно на двадцать миль в каждом направлении, а потом они постепенно сливаются с горами, макушки которых покрыты снегом и льдом. У подножия гор возвышаются хвойные леса. Но чем ближе к вершинам, тем реже они становятся, пока наконец и вовсе не обрываются. Между горными цепями видны огромные расщелины. В них протекают реки, которые плавно несут свои воды в Кобук. Сами реки, за исключением Кобука, я различить не могу. Хорошо видны только их долины. Мне очень нравится смотреть на реки, скрывающиеся за горами и представлять себе, что это таинственные ворота, которые приведут меня к первобытно-прекрасному миру дикой природы.
Я глубоко убежден, что место за национальным парком Кобук-Валли поразит мое воображение. Думаю, там гораздо больше неосвоенных участков, чем можно представить. Отсюда я вижу лишь бесчисленные мили неизведанной земли. Время от времени там проезжают снегоходы, направляющиеся в деревни, расположенные вдоль берега Кобука, но если я не буду следовать их маршруту, то останусь совершенно один. Меня очень привлекает возможность провести там четыре месяца, странствуя по рекам и горам. При этом, чтобы продолжить путь, я должен встретиться с братьями в Анактувук-Пасс 26 мая. Мне придется преодолеть пешком огромное расстояние. Реки и горы, которые я сейчас разглядываю, не изображены на карте. Но на севере я вижу несколько известных рек — Китлик, Ни-кок, Салмон и Тутуксук, горы Акиак и многие другие, не имеющие названий. А за ними простираются иные реки, далекие и неизвестные.
Трогаемся в путь. Мы идем по холмам, спускаемся к реке в том месте, где течение снова становится прямым. Затем направляемся на восток. Здесь река покрыта глыбами снега, что весьма затрудняет наш путь. Собаки просто рвутся вперед. Мы замечаем волчьи следы размером с блюдце. Кажется, волки шли по следу лосей. На снегу я вижу помет с частицами меха. Почувствовав запах волка, собаки становятся более радостными. Я позволяю им натянуть веревки до предела: все равно нам нужно пройти здесь как можно скорее. Пару минут они бегут настолько быстро, что мне приходится воспользоваться лыжными палками. Я даже чуть-чуть подпрыгиваю и наклоняюсь: чувствую напряжение в бедрах и во всем теле. Тут дорогу перебегает заяц, и собаки и вовсе приходят в полный восторг. Вспоминаю о рыси, которую я слышал несколько ночей назад. Интересно, удалось ли ей кого-нибудь поймать?
Вскоре я вижу лося. Слава Богу, волка рядом с ним нет. Лось стоит неподалеку от реки в глубоком снегу. Не представляю, как волки могли передвигаться по такому глубокому снегу. Лоси очень осторожно передвигаются по льду. Если они сомневаются в его прочности, то предпочитают обойти опасный участок стороной. Они скорее сделают большой крюк, нежели позволят себе рискнуть. В отличие от лосей волки не боятся льда, а медведи гризли так и вовсе не ведают страха. Более того, покрытые льдом реки и озера довольно часто встречаются на их пути, даже в мае. Они обязательно проверяют треснувший лед, но все равно идут вперед, ни в коем случае не меняя изначально выбранного направления. Медведи могут двигаться вплавь, при необходимости забираясь на льдины. Для этого им вовсе не нужно прикладывать сверхусилий. Если лед продолжает ломаться, они спокойно плывут и карабкаются на льдины, и так до тех пор, пока они не достигнут своей цели. В том месте, где рельеф местности очень сложный, медведи понимают, что идти прямо, не обращая внимания ни на какие препятствия, будет лучше, чем искать обходной путь. Думаю, в ближайшие дни у меня появится отличная возможность узнать медвежьи повадки. Я буду изучать их следы.