Один человек, две собаки и 600 миль на краю света. Опасное путешествие за мечтой
Шрифт:
После полудня я пересекаю реку. Слава Богу, она все еще скована льдом — это очень успокаивает. Но выйдя к устью, разветвляющемуся на отдельные рукава, обнаруживаю, что маленькие притоки практически растаяли, поэтому единственный способ преодолеть их — перейти вброд. В этом у меня нет абсолютно никаких сомнений — за время путешествия я научился понимать такие вещи сразу. Не медля ни секунды, снимаю лыжи и перепрыгиваю на противоположную сторону, а затем рывком притягиваю сани. Вторые, меньшие по размеру, я решаю с собой не брать. Прикладывая огромные усилия, везу сани по скалам до следующего притока и проделываю то же самое. Таким образом, в общей сложности я преодолеваю все шесть извилистых речушек. В этом месте солнышко светит постоянно, именно поэтому здесь так быстро растаял лед, да и снега осталось очень мало. Вода шумит повсюду. На высоте 200 ярдов под сенью раскидистых елей я разбиваю палатку. К моему огромному удовольствию, снега здесь практически нет. У меня под ногами голая земля, чему несказанно радуюсь. Вечер довольно теплый,
Лес в долине Амблера вполне соответствует канонам Аляски. В ширину он занимает приблизительно три-четыре мили. Устремляются ввысь пушистые мохнатые ели, а на обоих берегах возвышаются величественные горы. Река, которую я сегодня перешел, осталась вне зоны видимости. В том месте, где она впадает в Амблер, земля совсем ровная. Наверное, этому не в малой степени способствуют осадочные горные породы. Их здесь огромное множество, из-за чего даже остатки снега и льда приобретают коричневый оттенок. Вообще у меня такое впечатление, будто я попал в настоящий оазис. Здесь можно было бы установить еще сотню палаток, а хвойные деревья послужили бы вполне надежным укрытием от возможных бурь и ненастий. Вместе со всеми притоками извилистая река достигает в ширину около ста ярдов. Лед по-прежнему сковывает и саму реку, и каждый ее приток. Если пройти немного дальше по песчаной поверхности, то можно увидеть небольшую бухту. В том месте тоже есть долина, правда, она намного меньше той, что образует Амблер, имеет прямоугольную форму и не такая пологая. На расстоянии примерно полумили вверх по течению горы точно сжимаются и образуют непроходимое ущелье. Далее открывается и вовсе необыкновенный вид: очень высокие и почти отвесные горы с белоснежными склонами устремляют свои вершины к яркому голубому небу.
В такие уютные теплые вечера, когда разведен костер и на душе хорошо и спокойно, меня неизбежно охватывает какой-то благоговейный трепет. Сейчас при мысли о величии экспедиции, которую я предпринял, об абсолютной свободе, которую мне дарует окружающая меня дикая природа, я прихожу в дикий, неописуемый восторг. Я могу отправиться куда угодно, невзирая ни на какие общественные запреты. Единственное, что ограничивает мой путь и время, которое я готов на него потратить, — это еда, которую мне под силу нести на плечах, найти или же убить. Я думаю о том, что чувствовал Даниэль Бун, когда он впервые покорял впадину Кумберленд, пытаюсь вообразить мысли Джима Бриджера, стоявшего на берегу реки Йеллоустоун в Скалистых горах. Несмотря на все те трудности, которые уже преодолены и которые мне только предстоят, в этом момент духовного просветления я всерьез задумываюсь, а стоит ли вообще возвращаться в Орегон.
Тут, как обычно, начинаю вспоминать друзей и свою домашнюю жизнь. Из-за того, что я оставил Джулию одну на такой долгий срок, она забудет меня. Эта тревожная предательская мысль часто приходит мне в голову. Возможно, она переедет в другое место и научится жить без меня. Мы познакомились больше двух лет назад в Орегоне. Это было свидание вслепую. У нее слегка выдающийся подбородок, темно-каштановые волосы и завораживающие голубые глаза. Спустя несколько месяцев я поведал ей о своем желании в ближайшие годы отправиться на Аляску и провести там довольно много времени. Она честно призналась, что ей не очень нравится эта идея. Жить без меня не менее четырех месяцев ей совсем не хотелось. Это был как раз тот ответ, которого я ожидал. А ведь я даже не сказал ей, что на самом деле мечтаю прожить на Аляске целый год, в хижине, которую возведу своими собственными руками. Я был уверен, что это станет камнем преткновения, ведь Джулия очень любит находиться среди людей и ни за что не пожелает отпустить меня одного. Вы почти не встретите на Аляске женщин (да, впрочем, и мужчин), живущих в одиночестве. Но мы продолжили встречаться, и постепенно я пришел к мысли, что смогу принести эту жертву и продолжить жить в Орегоне. Я был уверен, что она здесь счастлива, а для меня это самое главное. В конце концов, в Орегоне немало лесов, а летом я смогу посещать Аляску или другие далекие уголки Земли, где мечтал побывать.
Прямо сейчас звоню ей домой и прошу ее сделать так, чтобы у реки Ноатак мне передали новые запасы еды. В противном случае есть два варианта — или повернуть назад к Амблеру, или же обречь себя на голодную смерть. Естественно, ни один из них меня не устраивает. Кажется, Джулия очень рада услышать мой голос, но разговаривать долго мы, к сожалению, не можем. Вообще эти краткие, лаконичные беседы могут разрушить наши отношения — мы ведь даже толком не общаемся. Джулия обещает все устроить. Через некоторое время я перезваниваю ей (еще раньше мы обсуждали возможность привлечения к этому делу частного самолета), и она подробно объясняет мне план. Ко мне навстречу на маленьком самолете к реке Ноатак вылетит мужчина, который работает на небольшой фирме недалеко от Коцебу. Если лед озера Матчарак покажется ему достаточно крепким, он попытается приземлиться прямо на него. Если попытка окажется неудачной или если я собьюсь с курса
Уже через несколько недель навстречу мне отправятся мои братья. Интересно, радуются ли они этому обстоятельству и, если да, то насколько сильно. Очень жаль, что с нами не будет Рика, но у него двое маленьких детей, которых он не может оставить. Майк мечтал о путешествии в национальный парк Арктики с тех пор, как ему исполнилось семнадцать. Думаю, мое путешествие помогло ему решиться и его заветное желание наконец осуществится. Очень надеюсь достичь Анактувук-Пасс 26 мая и встретиться с ним и Стивом. Будет просто здорово увидеть их спустя столько времени! Вместе с ними приедет и Джулия. С ее стороны это огромная жертва. Я очень надеюсь, что дорога не будет для нее слишком изнурительной.
Майк каждое лето предпринимает десятидневный поход. Один раз мы с ним отправились в заповедник Боба Маршалла в Монтане. Однажды после тяжелого трудового дня, половину которого мы провели на охоте, а половину занимались рыбной ловлей, Стив, Майк, Джеф, армейский приятель Майка Хедрик и я, уставшие, но довольные, покуривали сигары и пили текилу. Был тихий теплый вечер. Майк взял с собой переносную печку и вот уже больше часа пытался заставить ее заработать. Он возился с ней целыми днями, и тут его нервы не выдержали. Майк буквально пришел в ярость — вскочил, бросил печку на землю и начал неистово втаптывать ее в грязь, так, будто бы убивал кобру. Он был ужасно рассержен, а мы, глядя на него, покатывались со смеху. Мы просто не могли удержаться — настолько забавно было смотреть, как Джеф пытается убить печку. Тридцать секунд спустя он пришел в себя и стал хохотать вместе с нами. Мне бы очень хотелось, чтобы, когда мы встретимся в Анактувук-Пасс, случилось что-то подобное.
Я ненавижу оставлять после себя мусор. Возникает такое чувство, будто осквернил священно чистую землю. Но несмотря на это, сегодня я выбрасываю лыжи, сани, толстую парку, лыжные ботинки, альпинистские кошки, запасной котелок и красивый шерстяной свитер, который приобрел в магазине Армии спасения. Приходится избавляться от всего этого, чтобы продолжить путь налегке. Теперь я могу идти пешком, и эти вещи мне не нужны. Я аккуратно складываю их в полной уверенности, что через какое-то время вернусь сюда, отыщу вещи и воспользуюсь ими снова. Обычно стараюсь не слишком тратиться на экипировку, зная, что все равно ее придется выбрасывать. Сэкономленные деньги пригодятся для покупки билетов на самолет — авиаперелеты сегодня дороги. Бережливость и простота придают путешествию естественность. Становясь частью дикой природы, я должен приобрести ее черты — уравновешенность и стойкость. Только обладая этими качествами, я смогу покорить неизведанные земли, пусть даже на мне будут одни лохмотья. Я бы хотел уйти, не оставляя следов. Для меня это означает вернуться к идеалам Генри Дэвида Торо [10] . Чем меньше денег я потрачу на какую-то вещь и чем дольше буду ею пользоваться, тем меньший ущерб я нанесу природе и, следовательно, больше времени смогу путешествовать и не возвращаться к скучной работе.
10
Генри Дэвид Торо (1817–1862) — американский писатель, мыслитель, натуралист, общественный деятель, аболиционист.
Я так устал тащить сани по земле, на которой уже не было снега и переправлять их через реки, что с радостью надел на плечи рюкзак. Однако он оказался невообразимо тяжелым, поэтому передвигаться приходится очень маленькими шагами, практически не отрывая ног от земли, и по возможности избегать гор. Впереди лежит большой каньон, чтобы обойти скалы, приходится несколько сворачивать с курса и идти сквозь густую чащу. Это приводит меня в отчаяние, и я то и дело посылаю проклятия, обращаясь к огромному молчаливому синему небу над моей головой. В течение нескольких часов ломаю ветки (иначе не смогу пробраться через лес) и иду по сугробам, куда то и дело проваливаюсь. Мой рюкзак постоянно задевает деревья. Я делаю все возможное, чтобы сохранить равновесие и удержаться на ногах. Собаки выглядят очень озадаченными. Мне кажется, наступил критический момент. Я хватаюсь за голову, совершенно разбитый, опускаюсь на землю и почти рыдаю.
В этом Богом забытом месте я абсолютно один, и никто, никто не поможет мне. Чтобы выбраться отсюда, нужен месяц огромных, нечеловеческих усилий. Ко мне подходит Уилл. Он прижимается к моей груди и смотрит прямо в глаза, боясь шелохнуться. Наверное, он пытается сообразить, что со мной происходит, а может быть, уже обо всем догадался. Мельком взглянув на него, я понимаю: его не сломят никакие трудности. Моральный дух Уилла непоколебим, значит, и я смогу выдержать все испытания. Путешествие явно пошло собакам, и особенно Уиллу, на пользу — они расцветают на глазах, с каждым днем становятся все более сильными и воодушевленными. Для меня они настоящий источник сил.