Один человек, две собаки и 600 миль на краю света. Опасное путешествие за мечтой
Шрифт:
Едва приземлившись в Коцебу, я надеялся, что подобные несчастья обойдут меня стороной. Конечно, было несколько тревожных звоночков — шагая по тающим рекам, слышал, как под лыжами трещит лед, или, обходя скалы, знал, что под слоем льда огромная толща воды. Да что там скрывать, львиную долю времени и сил тратилось именно на преодоление рек, и в последнюю мне суждено было упасть. Мне повезло, что я успел выбраться из воды до того, как окончательно замерз. Вообще это происшествие помогло мне по-новому взглянуть на то, как я путешествую и как живу. Все не так, как кажется. Иногда нужно идти быстро и без оглядки, не действовать по заранее продуманному плану, а слепо довериться интуиции. Решение пересечь замерзшую реку на Аляске в первые дни мая нельзя считать обдуманным. Слава Богу, я
Развести костер здесь совсем несложно — у меня на это уходит всего несколько минут. Воздух в этой части Аляски очень сухой, поэтому полно сухих ивовых прутьев, которые прекрасно подходят для хвороста. Мне нужно только собрать их, связать в кучку и поджечь. Это секундное дело.
Я греюсь около огня и замечаю лисицу, которая опрометью несется к реке и разом запрыгивает на льдину, а затем разом перепрыгивает на другую, так, словно для нее это самое привычное дело. Я при всем желании не смог бы повторить этот трюк. И вот от противоположного берега лису отделяет только полоска воды шириной в десять футов, но ей ничего не страшно. Отважный зверек не допрыгивает всего один фут и шлепается в воду. Раздается плеск, и почти сразу лиса выбегает на берег, а еще некоторое время спустя исчезает вдали. Да, вот бы и мне научится преодолевать реки так же легко!
Утром я первым делом звоню Джулии и рассказываю ей о падении в ледяную реку. Кроме того, я хочу удостовериться, что самолет с продуктами действительно летит мне навстречу Джулия очень хороший организатор. Она здорово помогает мне даже из дома.
— Как идут дела, дорогая? — спрашиваю я.
— Прекрасно, а как ты поживаешь? — говорит она, делая упор на слове — поживаешь.
— Неплохо. Я звоню, чтобы узнать, как там дела с посылкой.
— Самолет будет у тебя завтра.
— Превосходно. Если он не прилетит, не уверен, что смогу выжить.
На другом конце провода повисла долгая пауза. Наверное, мои слова прозвучали слишком резко. Позже Джулия призналась, что в тот момент она очень испугалась. Порой я забываю, что родные и друзья сильно волнуются за меня, что путешествие, на которое я отважился, заставляет моих близких сжиматься от страха. Однако, мысль о том, что кто-то за меня переживает, придает мне сил. Я привык рисковать и поэтому, если мне действительно грозит опасность, говорю об этом прямо. Я хочу быть на сто процентов уверен, что завтра посылка с едой будет у меня, и Джулия должна понять, как она мне нужна. Чтобы выбраться отсюда, мне потребуется не одна неделя, если, конечно, я не умру от голода раньше.
На данный момент еды у меня практически не осталось. Полагаться в данной ситуации только на самолет и пилота — довольно большая авантюра с моей стороны. Наш разговор с Джулией длится не более пяти минут, и, как всегда, мне кажется, что мы прощаемся чересчур быстро. Я даже не успеваю как следует расспросить ее, как она живет, чем занимается, о чем думает. Сначала необходимо обсудить проблемы, требующие немедленного решения, и только потом мы можем позволить себе немного поболтать. Именно такие разговоры ни о чем делают нас еще ближе друг к другу и заметно укрепляют наши отношения. Но я просто не смогу расслабиться, пока не проясню все детали, касающиеся путешествия. Грозящие мне опасности заставляют меня быть бдительным и осторожным. Я выясняю точное время прилета самолета и немного успокаиваюсь. И вот у нас остается немного времени, и, пока не прервалась связь (а такое иногда случается), мы начинаем разговор не о делах.
— Как успехи в гребле? — интересуюсь я.
— Отлично. Вчера первый раз работала на лодке «А».
— Я не сомневаюсь, все прошло замечательно.
— Ну,
— Но тренеры-то знают, чего ты стоишь! — говорю я.
— Возможно…
— Не возможно, а точно. Ты прекрасная спортсменка, поверь мне.
— Может быть, — отвечает она.
Мы разговариваем совсем чуть-чуть, чтобы не села батарейка. Я не хочу лишиться возможности регулярно слышать голос Джулии. Время от времени я разговариваю и с родителями. Да, у меня есть запасная батарейка, но до Анактувук-Пасс еще далеко, и я не буду искушать судьбу. Мне обязательно нужно иметь какой-то запас энергии, чтобы в случае чрезвычайной ситуации сделать экстренный звонок. Если батарейка сядет, то я не смогу позвонить домой и буду чувствовать себя еще более беззащитным и одиноким.
— Мне бы так хотелось поговорить подольше, — говорю я.
— Знаю. Мне тоже.
— Береги себя, — с этими словами я вешаю трубку.
После таких коротких разговоров тоска по дому ощущается намного острее. Но я не позволяю себе раскисать и стараюсь отключиться от таких мыслей. Все, что со мной происходит сейчас, смогу осознать только в конце путешествия. Осознание всегда приходит позже. Но уже в эту минуту я понимаю, что подвергаюсь таким опасностям не зря. Меня ждет ни с чем не сравнимая награда — увижу кусочек земли, который никто, ни один человек до меня, никогда не видел.
Я понимаю, что уже сильно истощен, сегодня отдыхаю впервые за десять дней. Еле-еле передвигаю ноги неподалеку от палатки. Чувствую ужасную слабость и боль. Спускаюсь к реке и закидываю удочку, естественно, не забыв о приманке. Однако спустя несколько минут, почувствовав, как ледяной ветер обжигает мои руки, я отказываюсь от своей затеи. Все равно у меня нет поклевки. На этих северных реках или клюет сразу, или не клюет вообще. Пытаться все равно бесполезно. Даже не знаю, с чем это связано. Возможно, во время прилива течение становится слишком бурным, а вода мутнеет. В таких условиях рыбе очень сложно ориентироваться в поисках еды, поэтому вряд ли она обнаружит вашу приманку. Когда же вода убывает, течение замедляется и рыба собирается в стаи. Кажется, ее даже чересчур много. Кроме того, в таких условиях ей легче найти пищу, ее аппетит возрастает, и поймать ее можно чуть ли не голыми руками.
Большую часть дня я провожу у костра — пеку печенья. У меня осталась целая коробка. Первым делом ставлю на огонь крышку от походной кастрюли, которую я использую в качестве противня. Для приготовления не требуется ни капли масла. Все что нужно, — развести водой специальную сухую смесь и придать печеньям форму. Затем я выкладываю их на крышку и жду, когда они немного поднимутся. Ждать, пока они приготовятся полностью, я не собираюсь — слишком голоден. Съедаю сразу двенадцать штук, чтобы просто набить желудок. Я бы не съел столько, не будь уверен в том, что самолет с запасами еды прилетит очень скоро. Пару печений я отдаю собакам. Они жадно проглатывают их, даже не успев как следует прожевать.
Сейчас у меня есть время, чтобы как следует отдохнуть и отойти от пережитого стресса. Сколько опасностей осталось позади! Но мысль о том, какие огромные расстояния еще предстоит преодолеть, приводит меня в отчаяние. У меня нет сил идти дальше. Было бы здорово, если б я мог отправиться в путь, когда окончательно приду в себя. Но позволить этого себе не могу. Очень часто мне приходится проходить милю за милей через не могу. Как же надоело нести этот убийственно тяжелый рюкзак! Я смертельно устал тащить его на спине, но оставаться здесь не намерен. Если я задержусь в этих местах надолго, то еды мне точно не хватит — ближайший населенный пункт находится не менее чем в ста милях отсюда. Я должен сделать сложный выбор, который мучил кочевые народы севера с давних времен: идти дальше нет желания, но и оставаться на месте тоже не могу. В душе любого кочевника всегда боролись два противоположных начала — стремление остаться на обжитом месте и необходимость постоянно перемещаться в поисках пищи. От того, какое начало в тот или иной момент возьмет верх, зависела его жизнь, права на ошибку у него не было.