Один человек, две собаки и 600 миль на краю света. Опасное путешествие за мечтой
Шрифт:
Я стою на ледяной глыбе и пытаюсь спрыгнуть с нее, но тут она начинает двигаться. Такое ощущение, будто земля уходит из-под ног. Я теряю равновесие и падаю в реку с тяжелым рюкзаком на спине. Оказавшись в воде, я осторожно ступаю по дну, которое состоит из мелкой гальки, к покрытому льдом островку, который посередине реки. Одновременно я призываю собак двигаться быстрее. «Вперед, ребята», — командую я. Не хочу, чтобы они долго находились в воде с поклажей. Их корм может промокнуть и испортиться. В принципе, мои слова для них не столь важны, ведь они сами не хотят оставаться в воде дольше, чем нужно.
По другую сторону острова речка достигает примерно пятидесяти футов в ширину. Она покрыта льдом, но поверх него течет вода. В нескольких местах лед обрушивается вовнутрь, и образуются впадины. Я избегаю этих участков и прохожу наверх ярдов сто, чтобы перебраться на противоположный берег. Постепенно меня охватывает неописуемый страх. Перво-наперво, чтобы
Наконец я набираюсь храбрости и осторожно передвигаюсь по намеченному пути по льду в воде. Причем чем дальше я иду, тем глубже становится река. Один раз, чтобы устоять на ногах, мне даже приходится зацепиться за дно рукой. Я выхожу к самому глубокому участку. Осталось самое легкое — преодолеть его. Я наклоняюсь, делаю два быстрых шага и перепрыгиваю последние три фута и уже на суше падаю на колени. Опираюсь на руки, чтобы не поскользнуться, а спустя секунду или две понимаю, что в воде это невозможно, поднимаюсь на ноги и крохотными шажками постепенно удаляюсь от реки. У собак все идет отлично. Кажется, что на своих четырех лапах они справятся с любым, даже самым сложным рельефом. Я внимательно слежу за ними, чтобы в случае чего быть готовым спасти их.
Итак, позади остается еще одно серьезное препятствие. Я вновь иду через тундру. Этот путь, как мне кажется, таит намного меньше опасностей. На реке я сильно замерз, не столько даже из-за холода, сколько из-за того, что все время дрожал, думая о возможном падении и вынужденном пребывании под водой. Конечно, это более медленный способ передвижения, но во всяком случае здесь я могу не бояться совершить роковую ошибку. Узнать, сколько миль остается до Анактувук-Пасс, мне помогает мой верный помощник GPS. К сожалению, значение получается больше, чем я предполагал, и это весьма обескураживает, чтобы обойти горы Эндикотт, мне придется потратить несколько лишних дней. Каждый раз, когда я смотрю на увеличивающиеся показания навигатора, думаю о том, что какое-то расстояние мне придется идти без еды, и эта мысль меня ужасает.
Я иду по восточному берегу реки. Навстречу мне попадаются олень с годовалым олененком, несущиеся к северу арктической равнины. Несмотря на большие расстояния, дорога здесь прямая и легкая. Я ужасно хочу есть и прицеливаюсь в большого оленя, однако в последнюю секунду все-таки приподнимаю ружье на несколько дюймов вверх. Пуля вонзается в холм, как раз там, где они только что пробежали. Убей я взрослого оленя, то маленький олененок, вероятнее всего, заблудится. Лучше уж подстрелю белую куропатку. Пока я еще, слава Богу, не дошел до такого отчаяния, чтобы убить что-то большое. Возможно, пожалею об этом после, но сейчас позволяю им уйти и наблюдаю, как они, постепенно набирая скорость, исчезают за следующим холмом. То расстояние, на которое у меня уйдет целый час, они преодолеют за пять минут.
Сегодня я не буду завтракать и обедать, благодаря чему смогу сэкономить еду. Человек может умирать с голоду когда угодно и где угодно, но при покорении Ворот Арктики питание приобретает особую важность. Эта мысль преследует меня. Изо дня в день я думаю только об этом, с тревогой наблюдая, как мы теряем вес. За пару дней я израсходовал гораздо больше калорий, чем употребил в пищу, поэтому сейчас реально «умираю» с голоду. Именно это делает мое путешествие таким тяжелым. В горах очень трудно поймать сигнал, чтобы позвонить по телефону, а звонок в службу спасения может потребоваться в любую минуту. Будь у меня больше денег, я бы мог чаще получать посылки с едой с самолета. Чтобы посылку сбросили здесь, потребовалось бы около $2000, что мне, к сожалению, не по средствам. Но это не мешает совершать такие путешествия, как это, наслаждаться ощущением абсолютной свободы. Это приносит мне истинное удовольствие. Слиться с миром дикой природы намного важнее, чем работать, предоставляя какие-то незначительные
Мы, люди, делаем много вещей, которые приносят пользу только в краткосрочной перспективе и часто причиняем ущерб дикой природе, этой естественной среде обитания, которая всегда будет поддерживать жизнь на земле. Каждый день я все более отчетливо понимаю, как важно, что сейчас у меня есть съестные запасы. За это я очень благодарен, хотя сейчас и не живу среди людей. В тундре есть еда, но добыть ее одному сложно, нежели группой. Намного лучше ощущать себя частью маленького сплоченного коллектива и знать, что в любой момент можно положиться на товарища, чем быть частичкой огромной страны, живущей по непонятным законам, которые никогда не помогут людям выжить. Я тоже являюсь частью системы, разрушающей дикую природу. Но я выступаю против этого деструктивного уклада жизни, к которому мы привыкли просто потому, что родились в таких условиях. Зачем собирать крапиву и угощать ею ваших друзей, когда можно просто пойти в магазин и купить какой-нибудь экзотический сыр и брокколи, которые выглядят гораздо вкуснее? В любом случае, большинство моих друзей не захочет есть крапиву. Иногда я спрашиваю у них: «А вы хотя бы представляете, что это такое?» И, как правило, люди, которые отказываются от угощения, никогда даже не пробовали ничего подобного. «Эх, вы не знаете, от чего отказываетесь».
Они делают удивленное лицо и говорят: «А зачем это есть?» Зачем есть местные фрукты, когда можно есть импортный швейцарский шоколад? Зачем использовать здравый смысл, если больше никто им не пользуется? Почему не позаботиться о своем весе и здоровье заранее, пока ты еще не стал походить на борова, и позволить потомству и планете позаботиться о самих себе? Мы часто громко и во всеуслышание заявляем, что необходимо заботиться о планете ради наших детей. И это правильно. Но, к большому сожалению, многие из нас действительно задумываются об экологическом благополучии мира только на закате дней. Именно тогда желание жить становится особенно острым. Если законы природы изменятся, то мы не сможем мирно сосуществовать с системой. И неизвестно, сможем ли мы также собирать крапиву, если понадобится, или охотиться, собирать ягоды или выращивать пищу нам придется в каком-нибудь маленьком саду. Это нанесет непоправимый финансовый ущерб, а в жизни нищего приятного мало.
Из-за постоянного чувства голода у меня сильно болит живот. Из-за этого я даже не могу заснуть, но и превысить суточную норму, которую определил для себя, не могу. Собаки стали совсем тощими, поэтому я стараюсь кормить их получше. Их порции, как правило, намного больше моих. Они всегда съедают их целиком, естественно, не задумываясь о том, что впереди нас ожидают суровые времена. Ведь с каждым днем ситуация будет становиться все хуже и хуже. Еще я всегда оставляю для собак воду, остающуюся после приготовления чечевицы. В ней остается немало питательных веществ, которые жалко терять. В моем положении чечевица — настоящая палочка-выручалочка, ее можно есть просто так, а можно добавлять в суп, чтобы усилить его аромат. Ее должно хватить на все оставшееся время так, чтобы есть понемногу каждый день. Чтобы пройти как можно дальше, нужно четко рассчитать количество еды. Пытаясь заснуть рядом с мирно похрапывающими собаками, я все время думаю о мягком овсяном печенье и толстом куске пиццы с сыром и колбасками. Иногда я начинаю разговаривать о порядком надоевшем дискомфорте с сам собой: «Господи, как же я голоден, в это невозможно поверить». Я могу повторять эту фразу много раз подряд. Но, по крайней мере, сейчас у меня все в порядке, в целом я чувствую себя нормально, и у меня по-прежнему есть четкий план действий.
Чувство голода с каждым часом становится все сильнее. Я уже с сожалением вспоминаю об олене и олененке, которых так милостиво отпустил. Сейчас принимаю осознанное решение, что если судьба даст мне еще один шанс и я увижу еще одного оленя, то точно выстрелю в него. У меня остается всего один патрон, а значит, права промахнуться я не имею. Мне нужно проявить твердость, моя рука не должна дрогнуть из-за жалости. На самом деле в душе я совсем не охотник и очень люблю животных, мне нравится наблюдать за ними, изучать их повадки. Но сейчас при встрече со зверем я просто обязан буду в него выстрелить, чтобы мы остались живы. Голод начинает подавлять чувство сострадания к животным. Я мечтаю о шоколадных батончиках и сочных стейках из оленины для себя и о нескончаемых запасах качественного корма для собак. Грустно смотреть, как они тают на глазах. В данную минуту их здоровье для меня важнее всего. Если я увижу, что их жизни угрожает реальная опасность, то без всякого промедления вызову службу спасения. За них я готов отдать последнее.