Один человек, две собаки и 600 миль на краю света. Опасное путешествие за мечтой
Шрифт:
Дома, в Орегоне, я учился преодолевать большие расстояния с малыми запасами еды, правда, надеялся, что необходимости применить полученные навыки у меня не будет. Я делал это лишь для того, чтобы потренироваться перед предстоящим путешествием, отправлялся в путь без еды и преодолевал около тридцати миль за два дня, питаясь только одной черникой. Местность была мне хорошо знакома, и я хотел лишь выяснить, сколько у меня уйдет времени и сил. Здесь же маршрут мне неизвестен. Я никогда прежде не бывал в этих местах и не имею ни малейшего представления, сколько времени потребуется на преодоление пути и есть ли поблизости проходимая земля. Эта ситуация меня беспокоит. Смерть от голода — далеко не лучший конец. С каждым часом я убеждаюсь в этом все больше. На протяжении месяца я становился все более тощим и изнуренным, а сейчас и вовсе на пределе сил. По сравнению со всеми предыдущими экспедициями, которые я когда-либо предпринимал в своей жизни, это на грани возможностей. Я не имею права даже на малейшую ошибку — не могу получить
В верхнем течении Истер-Крик достигает в ширину всего лишь четыре фута, поэтому я спокойно иду прямо по воде и срезаю изгибы. Чтобы обойти глубокий участок, выхожу на берег, и тут в нескольких футах от меня из кустов вылетает самка куропатки. Я сразу догадываюсь, что осталось в том месте, откуда она вылетела, и пытаюсь запомнить эти кусты, чтобы не спутать их ни с какими другими. Какое-то время я слежу за куропаткой самым внимательным образом, а затем, немного покопавшись в траве, нахожу гнездо, в котором лежит целых пять яиц. Без малейших колебаний беру три яйца, аккуратно и бережно, будто это настоящие драгоценности, заворачиваю их в лоскут ткани и кладу в кастрюльку, чтобы чуть позже съесть. Начинаю уходить, но тут осознаю, насколько я голоден, и возвращаюсь за двумя оставшимися яйцами. Будь я твердо уверен, что доберусь до Анактувук-Пасс, не взял бы ни одного. Но сейчас не та ситуация. Понимая, что мне грозит самое страшное, забираю все пять. Да, это нечестно и неправильно, но умереть от голода я не хочу. Может, в этом сезоне куропатка больше не сможет отложить яйца. Но сейчас думаю только о том, как выжить, и угрызениям совести не извести меня.
Чтобы сберечь силы, передвигаюсь в воде. Идти по дну из гравия — это самый удобный способ путешествовать по тундре, покрытой туссоком. Снова начинается дождь, правда, не сильный, это скорее туманная, грязная изморось. Из-за нее мои очки запотевают, и мир делается расплывчатым и мрачным. Чтобы прикрыть очки от дождя, я надеваю шляпу с полями, но это не всегда помогает, и я то и дело протираю очки руками.
Остановившись немного отдохнуть, замечаю вдали ярко-красный объект. Чтобы убедиться, что мне не показалось, я даже всматриваюсь дважды. А вдруг это чей-то лагерь, и я смогу найти там еду? Я направляюсь прямо к нему, чувствуя огромный прилив сил. Однако на то, чтобы пробраться сквозь заросли туссока и перейти болото, у меня уходит на полчаса больше, чем я рассчитывал. Земля здесь очень обширна, и создается впечатление, что объекты, сотворенные руками человека, находятся ближе, чем на самом деле. Они слишком ярко выделяются на фоне окружающего пейзажа и торчат, словно инородное тело. Но как только я приближаюсь к объекту на расстояние нескольких ярдов, моя радость тут же исчезает. Оказывается, это просто старый бензиновый бак, к верху которого привязаны старые прогнившие сани. В нескольких футах от саней я замечаю скелет. «Что это, черт побери?» Осторожно подхожу к нему, внимательно изучая его и остерегаясь ловушек. Первое, что меня интересует, можно ли позволить собакам погрызть косточки, чтобы хотя бы как-нибудь поддержать их силы. Труп практически не разложился, и я нахожу это весьма странным. Местами на нем остались большие куски плоти. «Почему животные не съели ее?» Наверное, это труп собаки, которая была истощена до такой степени, что ее оставили здесь умирать. Все четыре ноги были отрублены, как будто здесь поработал серийный маньяк. Увиденное повергает меня в такой ужас, что почти сразу ухожу отсюда и забираю собак. По каким-то причинам дикие животные не подходили к этим ужасным останкам, на скелете нет ни одного следа от зубов, поэтому я не разрешу собакам прикоснуться к нему, вдруг там содержится яд или что-нибудь в этом роде. Мы будем искать еду в каком-нибудь другом месте или же просто постараемся выжить с теми запасами, что у нас остались.
Поверхность земли за Одиноким озером и в низовье Агьяк-Крик удивительно прочная. Мне кажется, что в низовьях озера все-таки есть хижина, но мы отошли уже на целую милю, и точно сказать я не могу. Она выглядит как маленькое пятнышко. Присев на землю, в течение нескольких минут изучаю его, а затем начинаю спускаться к Агьяк-Крик. У меня нет запасных калорий, которые я могу потратить просто так, а ведь в том, что это действительно хижина, не уверен. А даже если это и она, то не факт, что там есть пища. Но при мысли о еде мой рот тут же наполняется слюной. Упустить этот шанс я не могу. Удаляюсь все дальше и дальше, но то и дело оглядываюсь назад в надежде увидеть людей, идущих вдоль озера. Смотрю на крошечные точки, передвигающиеся с места на места, точно так же, как смотрел на медведей, но никого не замечаю. Надежда достать еду и увидеть людей исчезает так же быстро, как появилась.
Я преодолеваю перевал между верховьями Истер-Крик и Агьяк-Крик. Он почти столь же широк, как и тот, что расположен вдоль Истер-Крик, и на каждой стороне долины так же возвышаются горные цепи. Я иду около двух часов, прежде чем понимаю, что у Агьяк-Крик земля наклоняется. Я обхожу холм в том месте, где земля
Рядом с Агьяк-Крик расположены несколько ущелий, преодолеть которые будет весьма непросто, наверняка мне придется приложить немало усилий. Глубина некоторых больше ста футов. Как правило, спускаясь в такие ущелья, я стараюсь держаться подальше от Агьяк-Крик, потому что в противном случае мне нужно будет преодолеть большее расстояние. Иногда мне попадаются ущелья поменьше, всего пятьдесят футов в глубину. Их я преодолеваю обычным способом. Иногда внутри ущелий встречаются новые ущелья. Это приводит меня в отчаяние и подрывает мою силу воли. Но я все равно буду продолжать путь, несмотря ни на какие трудности.
Я слишком нервничаю и из-за этого не могу подолгу любоваться пейзажем. Я меняю направление — поворачиваю от Агьяк-Крик налево и двигаюсь к склонам горы Урсус, которая возвышается прямо перед Волкараунд-Крик и иду на север к реке Джон. Тут раздается раскат грома, в одну секунду небо закрывают широкие, темные тучи, и земля, по которой я иду, орошается дождем. Мы прячемся среди елей, которые, на мое счастье, растут на горе. Слава Богу, дождь заканчивается через час, а то и раньше. Облака слегка расступаются, и солнечный свет вновь пробивается сквозь них. Вокруг журчат ручейки, и я опускаюсь на колени, чтобы напиться из одного из них. Местность по сравнению с той, по которой я шел два дня назад, намного лучше, но тем не менее по-прежнему передвигаюсь медленным шагом. Совсем рядом раздаются крики белок, взволнованных нашим появлением, охотиться на них я не собираюсь. Мяса в них очень мало, а сил на то, чтобы их поймать, уйдет предостаточно. Елей здесь не так уж много, но всего в нескольких милях есть более густой лес. То, что я вижу белок, вовсе неудивительно, — они встречаются в любом хвойном лесу. А вот в пустынной тундре они мне не попадались. Видимо, им обязательно нужны деревья. Они используют их как укрытие и для добычи еды.
Если бы у меня было больше времени и еды, я бы устроил здесь привал, но сейчас позволить себе подобную роскошь не могу. Мне во что бы то ни стало нужно продолжать движение. Я выхожу к Хант-Форк, притоку реки Джон. Следуя этому маршруту, скорее всего приду к Анактувук-Пасс. Он находится на северо-востоке. Однако, как оказалось, Хант-Форк ведет к юго-востоку. К тому же здесь растут деревья, в том числе высокие раскидистые ивы, сквозь которые мне придется пробираться. И я делаю это, естественно, без особого желания. В течение нескольких минут смотрю вниз на Хант-Форк, туда, где должна находиться хижина, на пологий холм рядом с Кевук-Крик. Спуск вниз займет пару часов. Этот еловый лес самый густой из тех, что я видел за эти недели. Я очень внимательно вглядываюсь в местность, но никакой хижины не вижу. Мне открывается прекрасный вид на гору Каирн, расположенную в устье Хант-Форк. По форме она действительно напоминает большой курган [14] , вершина которого покрыта травой. Такую гору трудно пропустить, и я использую ее как ориентир, чтобы найти маршрут, который находится севернее.
14
Термин «каирн» — искусственное сооружение в виде груды камней, часто конической формы, используется как синоним слова «курган» в областях, где насыпи состоят из камня (прим. пер.).
Спустя час лес обрывается, и снова начинается полоса тундры. Приветливая «внешность» горы оказалась обманчивой. У меня уходят часы на то, чтобы ее преодолеть. Кажется, чтобы подняться на вершину и спуститься, уйдет целая вечность. Только теперь я начинаю понимать название речки, которая находится восточнее [15] . Может быть, чтобы добраться до этой горы и преодолеть густые заросли, нужно было выйти к Волкараунд-Крик. Я поднимаюсь к кустарникам, которые достают мне до пояса. Чтобы пробраться через них, необходимо то и дело продвигаться налево и затем направо. На это у меня уходит остаток сегодняшнего дня. Тянуть собак сквозь кусты — весьма утомительное занятие, зато теперь я понимаю, как это нужно делать. Они делают все возможное, чтобы сохранить темп и тратят последние силы, но чем больше устаю я, тем меньше обращаю внимание на их страдания.
15
Волкараунд-Крик — в дословном переводе «Круговая река». (прим. пер.).
Проходит около трех часов, и вот заросли остаются позади. Я разбиваю палатку на вершине холма. Там есть большие серые камни, на которых можно посидеть, и вода, пригодная для питья и готовки. Я пью воду прямо из луж, которые только что растаяли. В ближайшие дни у меня не будет такой возможности, потому что вода, скорее всего, протухнет. Вообще я привык пить воду из ручьев Орегона с самого детства и никогда не травился. Но здесь я не рискую, не сейчас, когда я совсем один и никто не придет мне на помощь.