Один день, одна ночь

Устинова Татьяна Витальевна

Поливанову Мишаков догнал уже на втором этаже.

Заслышав его топот, она оглянулась, но не остановилась.

– Катька сейчас сказала, что Дэн Столетов видел Артема на лавочке, – чуть задыхаясь, выговорила она, продолжая проворно подниматься. – Ну, Денис, я вам про него тоже рассказывала! Они с Ольгой вышли и увидели Артема. Уже ночь была. Он сидел на скамейке возле моего подъезда.

– Так, – сказал капитан.

– Вам, наверное, лучше самому с ними поговорить. Или с Дэном!

– Наверное, лучше, – согласился капитан.

– Они Артема не любят, – Маня с силой вздохнула. – Терпеть не

могут. И Катька, и Береговой.

– И что?

– А Дэн знает, что они Артема терпеть не могут, ну... из-за меня. Из-за Гунара, конечно, тоже!.. И Дэн ночью приехал рассказать, что Артем у меня был. После стольких лет! Это ему не понравилось, понимаете?.. И он решил, что должен Володе рассказать, что Артем опять... нарисовался. Понимаете?..

– Куда ночью приехал ваш Дэн?

– К Володе. – Тут Поливанова остановилась и перевела дыхание. И вдруг захохотала, громко и радостно. – А Катька была у него! Вчера ночью! Ну... первый раз, понимаете?

– Да что вы заладили – понимаете, понимаете!..

– В первый раз! Они года два с силами собирались, елкин корень! Я уж всю надежду потеряла, думала, они никогда!.. А они вчера! – Она зачем-то схватила капитана за руку и потрясла ее, как будто поздоровалась. – Он собаку спасал, а Катька ему помогала спасать. И осталась у него ночевать, а тут Дэн приехал!

И она опять залилась счастливым смехом, идиотка!..

Мишаков посмотрел на свою ладонь, которую только что сжимали ее прохладные пальцы. Подумаешь, пальцы! Да еще прохладные! Что за чертовщина, а?.. Фанаберии какие-то!

– Дэн приехал, а Катька по Володиной квартире шастает ну не то чтобы голая, но все же некоторым образом в натуральном виде! Господи, как хорошо.

– Вы все ненормальные? – проскрипел Мишаков. – В этом вашем издательстве? Как один?

– Да не-е-ет! – И Маня весело ему улыбнулась. – Мы-то как раз нормальные, офицер! Это же нормально – любить друг друга, шастать голыми, переживать всерьез, хоть бы и по пустякам! Это и есть жизнь, вот именно она самая-самая настоящая!

Она стояла на ступеньку выше, смотрела на него сверху вниз, прижимала руки к груди и как будто умоляла его поверить, что «это и есть жизнь», словно он сомневался или не верил. Ерунда какая-то, просто чушь собачья!

– Анатоль Кулагин всех на свете презирал, себя одного любил, холил и лелеял – вот он ненормальный! Он только и делал, что все портил. Родителям жизнь испортил, женам всем портил, сколько их было, дочке!.. Ей шесть лет, а она истеричка! Дедовский дом испортил – пристроил к нему какую-то террасу невозможную, как у колумбийского наркобарона!.. Мужчина не может себе позволить так бездарно жить! А Анатоль был уверен, что как раз он талант, а не бездарность!..

– Я не понял, вы мне лекцию сейчас читаете?

– Святые угодники. Ничего я не читаю! Я вам объясняю, как понимаю жизнь. Мужчина существует, чтобы созидать, охранять, защищать, объяснять, а не портить и гадить! Он не должен оставлять за собой один навоз, он же не навозный жук! То, что Дэн за меня переживает и даже поехал из-за этого к Володе, – нормально. То, что они помчались к Артему выяснять, зачем он ко мне приходил, – тоже нормально! Они же меня любят. И я их люблю. Катька ночью хотела ехать, но Володя ее не пустил. Она теперь его будет слушаться, представляете?! Наша Катька! Она у нас такая серьезная дама, большой начальник! Она вообще никого не слушается, кроме Анны Иосифовны, и всегда лучше всех все знает! А тут вдруг он ее не пустил, и она не поехала! Это же курам на смех! Значит, она теперь и Володю станет слушать. Как вы думаете?..

– Станет, – согласился Мишаков злобно. – Вы все ангелы с крыльями, короче говоря.

– Да не ангелы мы, – вдруг погрустнев, сказала Маня. – И крылья тут ни при чем. Неужели вы на самом деле не понимаете?!

И стала подниматься на площадку.

Он все понимал, конечно, но первый раз в жизни ему вдруг пришло в голову, что существует параллельный мир и какая-то параллельная жизнь, что ли. Самая-самая настоящая.

В этой «самой настоящей» люди стараются не «гадить и портить», а радоваться тому, что живут, и – друг другу. Им важны чувства. Любовь, к примеру, или сострадание, или совесть, или умение порадоваться за другого. Не потому что они бездельники или святые, а потому что, с их точки зрения, только так и имеет смысл жить. Они пишут книжки, утешают стариков, остаются друг у друга ночевать и стесняются этого, как подростки. Должно быть, у них не всегда так получается, бывают и темные, мрачные, холодные дни, но бывает и награда, когда вдруг все удается!..

И еще Мишаков совершенно точно знал, что писательница Поливанова, до сегодняшнего утра виденная им только по телевизору, в эту минуту, когда она поднимается по лестнице старого дома на улице Фадеева, где немного тянет кошками и жареным луком, в квартиру к человеку, который когда-то скверно с ней обошелся, абсолютно счастлива.

Счастлива, несмотря на труп, расследование «по горячим следам», присутствие его, Мишакова. Она почти уверилась, что «они никогда», а у них получилось!.. А это шанс, удача, надежда на то, что «самая-самая настоящая» жизнь продолжается. Фундамент, на котором она стоит, не пошатнулся, а, наоборот, укрепился – мы есть друг у друга, значит, все хорошо, а с тем, что плохо, мы справимся, мы же вместе!..

Поливанова добралась до площадки и секунду постояла, соображая, какая именно квартира. Не врала, что не помнит, на самом деле не помнит!.. Потом решительно позвонила.

Звонок за коричневой дерматиновой дверью, похожей на капитанскую папку, залился электрическим дореволюционным звоном.

– Небось никого нету, – под нос себе пробормотала Маня. – С чего мы взяли, что он дома-то?!

– Отойдите, – велел капитан и чуть-чуть подтолкнул ее в сторону.

– Да нету никого!

В это время дверь распахнулась, задев Маню так, что она чуть не упала.

– Вам чего?! – спросили из квартиры, но Мишаков не успел ответить. Вдруг кто-то закричал так, что завибрировали стены:

– Беги! Беги!!

И человек в дверях как будто немного присел от этого крика, прыгнул вперед, теряя шлепанцы, угодил головой капитану в живот и ринулся вниз по лестнице.

Маня Поливанова, автор детективных романов, никогда не видела своими глазами, как человек пытается бежать, спасаться, поэтому так и осталась стоять с разинутым ртом.

Мишаков не стал подбирать папку, которая выпала у него из-под мышки, а помчался большими прыжками вдогонку. И догнал!..