Один на миллион
Шрифт:
1. Мисс Виткус приехала в Америку, когда ей было четыре года.
2. Ее родителей звали Юргис и Алдона.
3. Ее родная страна называется Литва.
4. Она находилась под управлением России.
5. Которая хотела забрать всех литовских мужчин и отправить в армию.
6. Так Юргис и Алдона оказались в Кимболе, штат Мэн, где было семь фабрик.
7. Юргис устроился на фабрику, Алдона пошла на сортировку вторсырья.
8. Они решили вырастить свою дочь
9. Поэтому не разговаривали с ней по-литовски.
10. А говорить с ней по-английски не могли.
– А вам не было одиноко? – спросил мальчик. – Если бы моя мама не разговаривала со мной, с кем еще на свете я мог бы поговорить?
Он собрал пальцы в кулаки и замер в ожидании очередной десятки фактов. Она почувствовала себя обязанной ответить.
– Мои родители разговаривали со мной, – сказала она.
Мизинец.
– Просто словарный запас у них был ограничен.
Безымянный.
Сквозь толщу лет донеслось до нее многократно повторенное имя: «Уна, ты куда, Уна? Уна, вежливо улыбнись, Уна. Уна, славное платье, Уна. Уна» – единственно разрешенное слово родного языка, слабое утешение, мыльный пузырь, напоминающий о родине. Всплывают картинки из детства… Вот Уна прижимается ухом к двери родительской спальни, жадно и взволнованно вслушивается, как родители шепчутся на родном языке: «пшика-пшика-пшика» – загадочное шуршание, которое напоминает шелест листьев на дереве.
За пределами спальни звучал только английский, английский, английский. Алдона работала целыми днями на картонной фабрике, Юргис – ночами на целлюлозно-бумажной и после смены привозил на пароме запас новых слов и выражений. Когда Уне исполнилось шесть, они приобрели собственный дом в три этажа с открытой верандой. На углу Уолд-стрит и Чэндлер-стрит дом Виткусов, бревнышко к бревнышку, возвышался как доказательство их стойкости и правильности сделанного выбора. На крошечном заднем дворе они возродили уголок любимой Летувы – разбили огород с таким удивительным расчетом, что урожай овощей собирали три раза в году.
– Каких овощей? – спросил мальчик.
– Помнится, было много капусты.
– Капусты! – воскликнул мальчик. Похоже, удивить его не стоило большого труда.
1. Юргис и Алдона скопили денег и построили жилье в Кимболе.
2. Дом был трехэтажный.
3. Назывался многосемейный.
4. На заднем дворе у Виткусов росла капуста.
5. Пастернак тоже рос.
6. Маленькая Уна Виткус и ее родители жили на первом этаже.
7. На втором этаже жили другие люди.
8. А на третьем этаже жила молодая леди из Граньярда, штат Вермонт.
9. Ее звали Мод-Люси Стоукс.
10. Она учила играть на пианино и преподавала детям иммигрантов английский язык.
«Хорошее разговаривание», сказал Юргис, когда привел маленькую дочь на третий этаж к Мод-Люси. К блистательной, изысканной Мод-Люси Стоукс. Юргис хотел сказать: «Научите ее чему-нибудь! У нас языки связаны».
– У меня был жуткий английский, – сказала она мальчику.
– Вы прекрасно говорите, – ответил он.
– Но не тогда. Я говорила на чудовищной смеси: американский сленг, сдобренный итальянскими и французскими словечками, которых нахваталась на улице. Мои родители понимали, что я ничего не добьюсь в жизни с такой кашей во рту.
– Но ведь ваши родители не говорили по-английски. Откуда они могли знать, что вы говорите плохо?
– Они были иностранцы, но не глухие же, – ответила Уна. – Мод-Люси занималась со мной бесплатно, просто потому, что я ей нравилась. Она занималась со мной каждый день.
– Вдобавок к школе? – спросил мальчик, отпрянув и в ужасе позабыв отогнуть палец.
– Вместо школы. Школа провоняла немытыми мальчишками и дымом. Учительница ненавидела девочек.
Вместо школы Уна каждый день поднималась на третий этаж к Мод-Люси. К неспешной полнотелой Мод-Люси, которая стриглась до дерзости коротко, питала отвращение к пассивному залогу, держала у себя пианино, кошку и шкаф с книгами в темных толстых переплетах. К Мод-Люси, у которой в комнатах пахло чернилами и лавандой. Которая утверждала, что ей не нужны мужчины. Которая мечтала о ребенке и воспринимала Уну как замену ему. Которая угощала ее глаголами, как шоколадными конфетами.
– Боже мой, вот до чего ты меня довел. – Уна посмотрела на свои пальцы.
Мальчик вдруг спрятал свои руки. Спустя мгновение он спросил:
– А вы скучали по маме с папой? Когда сбежали из дома с цирком?
– Не с цирком, – ответила она. – Уж не воображаешь ли ты, что я скакала по арене на слоне?
– Нет, что вы.
– Ты уж, небось, вообразил, что я отплясывала на спине у слона, верно?
Он засмеялся, как будто развеселившись. До сих пор он не проявлял чувства юмора, только различную степень серьезности.
– Разлука с родителями далась мне легче, чем ты думаешь, – сказала она. – К тому времени я себя ощущала скорее дочерью Мод-Люси, чем своих родителей. Но тем летом ей пришлось уехать к себе в Вермонт, чтобы ухаживать за больной тетушкой. А мои родители строили планы, как вернуться на родину. Так что уйти из дому было нетрудно. Мне исполнилось четырнадцать, довольно большая девочка. Скучала я только по Мод-Люси.
Мальчик немного помолчал.
– По-моему, тут один человек любит мою маму. Это секрет. – Он отвел глаза в сторону. – Может, однажды он станет моим папой.