Один в поле воин
Шрифт:
– Товарищ дежурный? Это сторож. Зайцев Василий Матвеевич. Дровяные склады охраняю. Адрес: Зареченская, четыре. Хочу доложить, что тут собаки воют, недалеко от нас. Там, где старая котельная.
– Что из этого? – раздался насмешливый голос дежурного милиционера. – Товарищ Зайцев, вой собак это не повод для вызова наряда милиции. Мало ли отчего лай, вот если бы вы слышали крики, тогда это было бы другое дело. Вы меня поняли?
– А вдруг там тот, убийца, кого-то порешил? – нерешительно предположил сторож.
– Хм, – после хмыканья в трубке повисло молчание, дежурный пытался
Я дико замерз и уже не чувствовал рук. Освободиться у меня не получилось, вышло только хуже, тонкие кожаные ремешки после моих попыток все больше впивались в кожу. Несколько раз начинал кричать, но никто не пришел на помощь.
За это время я уже разобрался в том, что произошло, так как тут все сводилось к случайному стечению обстоятельств. Да и как «топтун» оказался раньше меня в развалинах, я понял сразу: просто он хорошо знал этот район. Проехал вперед одну остановку или по пути соскочил с трамвая. Отслеживая меня, увидел нападение маньяка, попытался отбить, а в результате…
Спустя какое-то время мои мысли перебили откуда-то появившиеся собаки. Стоило им почуять кровь, как они начали лаять и скрестись в дверь, но, на мое счастье, дверь открывалась наружу, поэтому ворваться они не могли. Скоро их собралась целая стая, а вой и скулеж превратился в злобное, остервенелое рычанье, которое не прибавило мне бодрости духа. Я уже приготовился закричать в очередной раз, как услышал человеческие голоса. Прислушался.
– Чего они тут?! Черт! Злые какие-то, щерятся, – раздался чей-то голос.
– Петро! Осторожнее, а то порвут! – предупредил его второй мужской голос.
– Ах ты, сука! – вдруг неожиданно раздался крик, а за ним визг собаки.
– Помогите!! Пожалуйста, помогите!! – заорал я по-английски, стоило мне понять, что это пришла помощь.
– Степаныч, там, похоже, не по-нашему кричат.
– Стреляй! – раздался приказ.
Почти одновременно раздались два выстрела. Я услышал, как до этого грозно рычавшая стая с жалким тявканьем бросилась наутек. Спустя минуту дверь резко распахнулась и на пороге показалась освещенная солнцем фигура милиционера. В руке он держал револьвер. За то время, что я здесь просидел, похоже, тучи разошлись. Войдя со света, он не сразу разглядел меня в полумраке.
– Эй! Ты, что ли, кричал? – громко спросил он меня, прищурив глаза.
– Я, офицер, – по-английски ответил я.
– И точно, лопочет не по-нашему. Как его сюда занесло? – пробормотал он негромко, но я его услышал, а потом он спросил: – По-русски говоришь?
Сделал вид, что пытаюсь понять сказанное, после чего покачал головой и на ломаном языке ответил по-русски:
– Русски. Нет.
Старшина, я определил звание по погонам на шинели, шагнул вперед и, негромко ругнувшись, задумчиво сказал:
– Вот же мать вашу, как с немым говорить, ничего у него не спросишь.
Молодой милиционер встал на его место, придерживая одной рукой дверь, чтобы не захлопнулась, а во второй держа наготове револьвер.
– Петро, чего стоишь столбом? Включай фонарик и осмотри здесь все, – приказал ему старшина.
– Сейчас сделаю, – вот только в голосе его напарника не было уверенности.
– Давай живее, а я пока иностранцу руки развяжу.
В руке молодого милиционера вспыхнул фонарик, а в следующую секунду дверь захлопнулась, вернув полумрак. Луч света побежал, на какое-то мгновение замер на мне, потом ушел в сторону. Милиционер сделал с десяток шагов в глубь котельной, замер на мгновение, потом попятился назад, при этом сдавленно крикнув:
– Степаныч! Мать…
Не договорив, булькнул горлом, и тут его начало тошнить, выворачивая наизнанку. Старшина, только успевший открутить проволоку, резко вскочил на ноги, одновременно выдергивая револьвер из незакрытой кобуры.
– Что там?! – крикнул он, подбегая к своему напарнику.
– Там… Там… – глухо забормотал молодой парень и осветил угол котельной, при этом отвернул лицо. Судя по всему, зрелище было отвратительное, потому что старшина громко сглотнул и только потом разом осевшим голосом выругался. Взял из руки напарника фонарик, а самого подтолкнул к двери.
– Все, Петр! Иди на улицу! Снега пожуй, а потом пулей к сторожу. Доложись по телефону дежурному! Все как есть! Давай быстрее!
Я только развернул затекшее тело, как мимо меня, топая сапогами по замерзшей земле, пробежал молодой милиционер, с ходу толкнул дверь и выскочил наружу.
– Теперь, браток, посмотрим, что с тобой. Крепись, паренек, все будет хорошо, – приговаривал он, успокаивая меня, одновременно осторожно разрезал впившиеся в тело кожаные шнурки. – Терпи, парень. Все страшное уже закончилось. Ты молодец, хорошо держался.
Как ни странно, но именно простые человеческие слова милиционера снимали с моей души, слой за слоем, напряжение и страх. Вместо них пришла свинцовая усталость в теле и пустота в голове. Осторожно разминая руки, я поблагодарил старшину:
– Спасибо, офицер. Вы спасли мне жизнь. Я этого не забуду.
Старшина ничего не понял, но при этом широко улыбнулся и сказал:
– Ты, похоже, американец, парень. Мне довелось на Первом Украинском фронте воевать, когда в апреле мы вышли с вами на соединение. На Эльбе это было. Правда, напрямую не довелось общаться… Эх! И чего я тебе объясняю, ведь ты по-русски ни бум-бум, – милиционер на секунду задумался, потом неожиданно спросил сам себя: – Вот только интересно мне, как ты, паренек, здесь оказался?
В ответ на его слова я выжал из себя кривую улыбку, потом морщась, с трудом, залез негнущимися пальцами во внутренний карман и достал бумажный квадратик, на котором по-русски было напечатано: Американское посольство. Затем следовал его адрес, а далее шли три телефона. Такие визитки мы получили от сотрудника посольства, еще в день нашего приезда. Отдал ее старшине, потом ткнул в себя пальцем и сказал:
– Я Майкл Валентайн. Майкл.
– Понял. Ты Майкл, а я Матвеев Сергей Степанович, – представился в свою очередь милиционер.