Один в поле
Шрифт:
И действительно, минут через сорок они вышли к укромной полянке, посреди которой теплился костерок, а вокруг в живописных позах развалилось человек пятнадцать. Бывший солдат тут же вычленил знакомые лица: Копченый, каптер, еще пара авторитетов, смутно знакомых по вчерашнему вечеру, при одной мысли о котором желудок начинал подкатывать к горлу. И еще два лица, увидеть которые здесь он никак не ожидал: давешний попутчик по «купе» передвижной тюрьмы — интендант-растратчик, о котором он уже начинал забывать и…
— Кривой? — удивился он.
— Что, — осклабился уголовник, — не ожидал увидеть?
— Заткнись, — лениво бросил
Словно в ответ на его слова где-то далеко бухнул взрыв, потом еще один, тут же, будто лопающаяся ткань, затрещали автоматные очереди, чуть медленнее и басовитее — пулеметные. Снова взрыв.
— Пора, — поднялся Копченый на ноги. — След в след — тут мины кругом!
Вытянувшись длинной цепочкой, каторжники — теперь уже бывшие каторжники — втянулись в лес, сомкнувшийся за ними, как болотная трясина смыкается за канувшим в нее камнем…
ЧАСТЬ 3
БЕГЛЕЦ
Глава 13
Тусклые лучи фонариков едва-едва рассеивают липкую темноту вокруг, порой в круге света оказывается сверкающая каплями воды стена с шустро разбегающимися в панике белесыми подземными букашками, порой — спина впереди идущего, порой — бездонный провал хода. Но чаще всего — залитый стоячей водой пол, усыпанный обвалившимся со свода за десятки лет мусором. С потолка свисают длинные, похожие на мокрое мочало плети корней, и их, оказывается, нужно сторониться. Один из беглецов неосторожно влетел лицом в одну такую «мочалку» и теперь с жалобными стонами бредет в хвосте отряда — единственное, чем ему смогли помочь, это замотать багровое, вздувшееся, словно ошпаренное крутым кипятком, неузнаваемое лицо тоненьким слоем бинта.
Но это не единственная опасность, подстерегающая в темных катакомбах. За час, проведенный под землей, отряд уже лишился двух человек.
Одному на шею свалилось нечто, напоминающее змею, и не успел каторжник рта раскрыть, как мускулистые кольца сжали шею стальными тисками… Он был еще жив, когда рассеченную тесаком Каптера тварь, покрытую шевелящимися, похожими на конскую гриву отростками, удалось отодрать от кожи. Несчастный с испещренным кровоточащими язвами лицом жалобно смотрел на товарищей, но уже не мог говорить… Один из старожилов лагеря, которого так и звали — Старик, — скупо поведал о «гривастых питонах», раньше встречавшихся за Голубой Змеей повсюду, но потом как-то повыведшихся. Этот мутант не только душил жертву — все его тело было покрыто присосками, выделяющими что-то вроде желудочного сока, одновременно парализующего жертву и переваривающего ее заживо. Помочь могло только своевременное вмешательство врача, а его среди беглецов, увы, не было… Отряд ушел вперед, и чуть позже его нагнал один из каторжников, раньше ходивший с жертвой мутанта в одной тройке, а теперь вызвавшийся облегчить страдания бедняги. Никто не спрашивал мрачного уголовника, что произошло там, позади, только груз из вещмешка распределили поровну между остальными.
А второй вещмешок канул вместе со своим владельцем. Здоровенный каторжник, на воле промышлявший разбоем и поэтому не боявшийся ни Мирового Света, ни черта, ни, разумеется, никакого начальства, будь то лагерная охрана или нынешний предводитель Копченый, плюнув на запреты, отошел в сторонку справить малую нужду… Он не издал ни звука, а дна провала, куда с журчанием сбегала вода, не могли достать лучи даже самых сильных фонариков. Обломок кирпича, брошенный туда, тоже исчез без звука, и можно было только гадать, какая бездна скрывается под хрупким от старости слоем бетона на полу туннеля.
— Карстовый провал, — непонятно для остальных обронил Горбатый, отряхивая робу.
После этого Копченый велел оставшимся обвязаться веревкой и дальше двигаться, как скалолазы в сцепке.
— Мне все равно, сколько из вас, мазурики, доберется до конца, — объявил он притихшему «воинству». — Мне важен только груз, который каждый из вас тащит на своих загорбках. И терять его я больше не собираюсь. Тех же, кто решил дезертировать, как этот, — узловатый палец авторитета ткнул в тихо стонущего каторжника с забинтованным лицом, — я даже не прикончу. Просто брошу подыхать здесь. Поняли? Возражения имеются?
Возражений не имелось. Каторжники угрюмо внимали речи вождя, разносящейся под гулкими сводами, будто карканье вороньей стаи, и молчали. По глазам было видно, что многие уже успели пожалеть, что согласились участвовать в этой сомнительной авантюре. Лагерь и расчистка со всеми ее опасностями казались им теперь чуть ли не родным домом, а вожделенный побег на глазах оборачивался темной могилой наподобие провала, в котором сгинул навеки их товарищ. Могилой, из которой нет возврата.
А начиналось все просто здорово…
Звуки побоища стихли за спиной где-то через два часа пути. Копченый вел отряд быстро, не тратя времени на прощупывание пути на предмет мин и прочих ловушек, должно быть, по известным только ему ориентирам. Судя по всему, маршрут этот был ему давно и хорошо известен, а все возможные неприятности на пути, будь то замаскированные огневые точки, мины или самые коварные из ловушек — газометы, от которых полегло немало каторжников, — устранены загодя. И это при том, что квадраты, по которым двигались беглецы, считались нерасчищенными, и руки лагерного начальства должны были добраться до этих территорий еще не скоро. Чувствовалось, что побег хорошо спланирован и продуман до мелочей — была предусмотрена даже возможная погоня: шедший позади сумрачный тип время от времени отставал, производя на тропе какие-то манипуляции, а потом бегом догонял отряд.
«Ставит растяжки, — догадался Рой, понимавший толк в военном коварстве. — Да, наплачутся охранники, если надумают нас догонять…»
Все это вселяло в беглецов уверенность в благополучном исходе мероприятия, поэтому многие были веселы, переговаривались, словно на загородной прогулке, кто-то даже пытался напевать что-то бравурное. Копченый не препятствовал этому, и вскоре выяснилось почему.
— Нам сюда лезть? — удивился при виде тщательно замаскированного провала в земле здоровяк по кличке Бычара — не зря, наверное, твердят всякие оккультисты о даре предвидения, посещающем многих время от времени. — Да ни за что! Сам лезь, а я как-нибудь по поверхности…