Один я здесь…
Шрифт:
Когда Борька побежал на север, Сергей сразу же понял, что пленник выбрал худший путь из возможных. Он шел туда, где на много верст окромя леса и заснеженных полей не было ничего. Вот если бы он взял чуть левее, на северо-запад, то через пару деньков пешего пути достиг бы финской границы. Если бы дошел, разумеется…
Далеко
Сергей тяжело закашлялся. Пришлось остановиться и простоять какое-то время, прежде чем режущая боль в горле самую малость ослабла, но не ушла окончательно.
Борька залаял, будто подначивая хозяина поспешить. Как раз в эту секунду с неба посыпался настолько пушистый снег, что закрывал большую часть обзора впереди.
Он поспешил за Борькой, попутно пытаясь отвлечься от боли, но горло точно стругали рубанком, превращая все внутри в мелкие стружки. Одна из таких, в виде окровавленного кусочка плоти, как раз вылетела из его рта, но он ее не заметил.
Или предпочел не замечать.
16
Вот бы сейчас превратиться в птицу, мечтал Клаус. Взлететь, оторваться от этого клятого снега, проникшего уже во все щели тулупа, и с огромной высоты посмотреть, куда черти меня занесли…
Из последних сил он ковылял по сугробам. Каждый шаг давался ему с неимоверным трудом. Особенно это ощущалось, когда нужно было опираться на жердь, чтобы перевалить раненую ногу вперед. В какой-то миг голова перестала соображать и сделалась словно чугунной. Казалось, он блуждает в сновидении, но только не в одном из тех прекрасных, где парит среди облаков, так часто снившихся ему. Этот сон, если он был таковым, разрывал его отчаянием. Отчаянием, где у пути, по которому он шел, не было ни конца, ни края. И он будет идти так до тех пор, пока не упадет.
Что и произошло спустя пару метров.
Он оперся двумя руками о жердь,
– Нужно отдохнуть, – шептал он успокаивающим голосом в сугроб перед своим лицом.
Подняв голову, он увидел, как из-за горизонта выглядывало заходящее солнце, забирающее с собой последние теплые лучи. Клаус понимал, что сейчас должен встать, найти новую опору для ноги и отыскать подходящее место для ночлега. Но при одной только мысли обо всех этих простых действиях ему сделалось дурно. Для него это было сродни восхождению на Эверест.
Тело так изнывало от усталости и холода, что он поддался самому большому своему желанию – поспасть. Не хотелось думать, не хотелось сопротивляться, не хотелось ничего, кроме как закрыть глаза и уснуть. Так он и поступил.
Тоби появился спустя несколько секунд. Он стоял возле него в одной рубашке с жилетом синего цвета поверху и тоненьких брючках. Русые волосы из-за заходящего солнца превратились в рыжие и ярко блестели. Стоя по колено в сугробе, мальчик, не отрывая глаз, смотрел на брата.
– Тоби, – голос Клауса дрожал. – Чего ты так оделся? Замёрзнешь же.
Мальчишка замотал головой.
– Не замерзну.
Клаус не стал спорить. С братом всегда было бесполезно спорить.
– А чего ты тут лежишь?
– Не могу встать.
– Почему?
– Нога болит.
– Почему?
– Тоби, – Клаус выдохнул. – Слишком много вопросов.
– А что с руками, ими можешь пошевелить?
– Не знаю.
Мальчик подошел вплотную к брату, взял его за левую руку.
Конец ознакомительного фрагмента.