Один
Шрифт:
Я кашлянул и крепче сжал топорик.
Мы внимательно осмотрели склон канала, надеясь узнать, в какую сторону отправился новообращенный, но следов не увидели – на земле плотным пружинящим ковром лежала прошлогодняя трава.
– Зря тащились, – сказал я, сожалея о потерянном времени.
– Может, и не зря, – пробормотал Димка, присев на корточки у разбитого окна «Нивы» и что-то ковыряя подобранной палочкой.
Я подошел ближе – Димка ворошил куски кокона, выгребая из них какой-то небольшой металлический прямоугольник.
– Узнаешь?
– Нет, – ответил я. И тут
– Обойма для «макарова»!
– Сам ты «обойма», – покривился Димка. – Магазин! И пистолет, наверное, тут же. Надо искать.
Копаться в остатках вонючего кокона мне не хотелось. И я, пообещав сейчас же вернуться, поднялся наверх, посмотрел в сторону дороги, где мы оставили наши автомобили под присмотром девчонок и Минтая, а потом спустился в канал и подошел к мутной текущей воде, намереваясь справить малую нужду. Я положил топор. Расстегнул джинсы. Встал над ручьем, глядя в небо и думая о каких-то совсем безобидных вещах.
И я даже не понял, что происходит, когда вода вдруг сильно плеснула, и что-то крепко схватило меня за правую ногу, и дернуло, и, опрокинув, потащило в ручей. Я заорал, хватаясь за траву, пытаясь дотянуться к топору. Нечто бесформенное, тиной облепленное, гнилой травой обвешанное поднималось из воды, тащило меня к себе, выкручивая ногу. Я заорал сильнее, осознав, что уже ничего не смогу сделать, что меня сейчас раздерут на части, как курицу-гриль, и сожрут живым, дергающимся, теплым…
Грянул выстрел.
Это я потом понял – что «грянул» и «выстрел». А так-то я и не услышал ничего, я оглушен был страхом.
Но выстрел грянул.
Освобожденная нога моя шлепнулась в воду. Я тут же забарахтался, инстинктивно пытаясь отползти подальше от ручья.
Почти сразу над моей головой грохнул еще один выстрел – вот его-то я услышал. Во лбу поднявшегося из воды чудовища возникло маленькое отверстие – чуть выше переносицы. Секунды три облепленный грязью зомби стоял передо мной на коленях, ворочая жвалами и хлопая длинными руками по земле. А потом он рухнул, придавив мне ногу.
– «Макарова» в машине нет, – совершенно спокойно сообщил Димка, не обращая внимания на мое полуобморочное состояние. – Зато там нашлось кое-что получше. – Он показал мне «АКСУ», словно бы хвастаясь им, и аккуратно положил его на сухую траву.
– Но и «макаров» где-то же должен быть, – задумчиво пробормотал Димка, поднимая мой топор…
Пистолет Макарова мы нашли через минуту – Димка снял его вместе с кобурой с обезглавленного трупа.
К оставленным на дороге машинам мы возвращались вооруженные и воодушевленные. Но радость наша несколько поугасла, когда напуганная Оля сообщила, что у Тани опять повторился приступ удушья, а Минтай и Катя разругались и разошлись по разным машинам. Действительно – насупившийся Минтай сидел в «Мазде», разъяренная Катя – в моей «десятке».
– Чего это они? – удивился Димка.
– Я не поняла, – ответила Оля. – Я Тане помогала.
Разбираться было некогда, да и, наверное, незачем. Мы сели в машины. Димка было попытался заманить Олю в «Мазду», но девушка на его уговоры не поддалась – она не хотела оставлять больную
Ну и резиновая дубинка с наручниками, о которых я уже говорил.
Почти сразу (и пяти минут, наверное, не прошло) мы въехали в небольшую деревеньку, которую я всегда считал заброшенной. Кособокие, полуразобранные-полуразвалившиеся избы прятались в зарослях сирени, малины и терновника. Вряд ли в беспризорных домах осталось что-то ценное – их на протяжении нескольких лет грабили проезжающие. Но я все же притормозил немного, осматриваясь. И увидел вдруг, что в терновнике и малине шевелятся, выбираясь к дороге, уродливые фигуры обращенных. Было их не меньше дюжины, но откуда они там взялись? Меня дрожь пробрала, когда я сообразил, насколько же близко мы были к этим тварям, когда осматривали перевернувшуюся «Ниву».
– Видишь? – спросила рация.
– Вижу, – ответил я. – Прибавим ходу!
Я был ведущим, Димка следовал за мной. Не так уж и много нам оставалось проехать. И я, представив последние километры пути, подумал, что сейчас немногим отличаюсь от Минтая, который обманом заманил нас в свой дом.
Я не обманывал, как Минтай.
Я просто о многом умалчивал. Например, о бездорожье на последнем участке пути. О своем намерении загнать обе наши машины в непролазную грязь – и там их оставить. Я собирался сделать это, чтобы уже никто не мог пойти на попятную. А я лучше остальных представлял, с чем нам придется столкнуться в самое ближайшее время: с голодом, холодом, неустроенностью. Я понимал, что моим городским товарищам жизнь в глухом тупике придется не по нутру. И я не хотел оставлять им возможность вернуться туда, откуда мы с таким трудом выбрались, – в большой мир, где есть консервы, оружейные склады, мощные автомобили, бензиновые хранилища, бетонные заборы, супермаркеты, дороги, лекарства.
Я видел достаточно, чтобы понять, что тот мир уже не принадлежит нам.
Он принадлежит зомби.
И кто бы ни пытался выжить на их территории – он обречен, как были обречены герои фильмов, о которых так любит рассуждать Димка.
Я принял единственно верное решение – уехать от загнивающих остатков цивилизации, чтобы жить на полном самообеспечении.
– Ты изменился, – сказала Катя, и я вздрогнул. – В тебе какая-то сила появилась. Решительность.
Я пожал плечами:
– Да вроде бы остался такой, как был.
Она пристально смотрела на меня. Я следил за дорогой и хмурился.
– Я думаю, что совершила большую ошибку.
Оля сидела за нами и наверняка слышала каждое наше слово.
– Почему вы поругались? – спросил я.
– Он недалекий жадный дурак, – ответила Катя. – И трус к тому же. Это ведь я заставила его сбивать зомби, лезущих к вам в «Меган». Это я вас спасала, а он просто крутил рулем того несчастного «Логана».
– А как же шесть миллионов в чемодане? – Я быстро глянул на Катю. – Это же показатель, что твой Миша – человек с будущим.