Одиночества нет
Шрифт:
— И они цветут?
— Говорят, что да.
— Расскажи еще.
Трубочист улыбнулся.
— Хорошо. Видишь во-о-он ту башню?
— Медную?
— Да.
— Там горит окно на чердаке. Она жилая?
— Да. Там живет издатель одного маленького литературного журнала. По вечерам он собирает всю семью у камина в комнате под крышей, и они читают вслух рассказы, которые присылают ему авторы.
— Как здорово!
— Еще бы.
— А почему башня называется Медной? Раньше она была из меди?
Он усмехнулся:
— У нее, конечно крыша медная, но не поэтому. Вот отчего Меховая башня так называется, знаешь?
— Ну, не из меха же она сделана! — рассмеялась Лена. — Может, в ней хранились меха?
— Просто ее построили на деньги купцов-меховщиков.
— А Медную на деньги медников?
— Именно.
Она улыбнулась, глядя в его глаза. А потом тихо спросила:
— Обнимешь меня?
— Я перемажу тебя сажей… — проговорил он.
— Ну и что. Отмоюсь.
Они сидели на крыше до темноты, пока небо не засверкало звездами, а порт не засиял огнями. Когда они собрались идти домой, островерхие крыши уже превратились в темные силуэты, с подсвеченными снизу кромками, только кое-где в чердачных окнах горел желтый свет.
Она поглядела на башню, где издатель со своей семьей читал вслух рассказы, и улыбнулась:
— А еще где-то здесь должен жить молодой скромный принц со своей розой в горшочке.
— Это же из другой сказки? — проговорил он на ухо.
— Ну и что? Зато он бы подошел к этим окнам. Во-о-он к тому, например, с узкими ставнями.
— Значит… — пожал плечами трубочист. — Значит так и есть. Проведаем его?
— Не надо. Не будем ему мешать.
Лена уже так привыкла к крышам, что на обратном пути совсем не боялась, и с интересом смотрела вниз на улицы, на припозднившихся прохожих, сидящих на подоконниках котов, и собак, бегущих по своим делам, как будто они полноправные жители города, и у них тоже есть работа и семья, куда они должны возвращаться по вечерам. Это был совсем другой мир, новый, необычный и в то же время мир, который всегда был рядом.
Наконец они добрались до дома на Посольской улице и так же через трубу оказались в комнате. Трубочист забрал со стола цилиндр и исчез в камине. Лена опять осталась одна, но на этот раз она улыбалась.
На краю стола стояла темная бутылка зеленоватого стекла, и лежали очки из скрепок. Еле уловимо пахло мятой. Она подошла, открутила крышечку, и отхлебнула прямо из горлышка.
Ликер действительно освежал.
Утром, встретив на кухне дядю, опять зачем-то сливающего воду из кастрюльки с пельменями, Лена решила, что дальше так продолжаться не может, и необходимо приготовить настоящую еду. После работы на рынок идти не имело смысла, поскольку к вечеру торговли не было. Поэтому пришлось отпроситься у дяди перед обедом. Ожидаемая поставка ожидалась лишь завтра, нужды в присутствии Лены на работе не было, и дядя отпустил девушку пораньше. На рыночной площади Лена оказалась около одиннадцати.
В этот час площадь и еще кипела народом. От Меховой башни до Никольского собора площадь была заставлена множеством палаток и затоплена морем людей. Над всем этим поднималась приземистая и мрачноватая Круглая башня. Раньше в ней брали налоги при въезде в город, и была тюрьма, а теперь внизу сделали ресторан, а на крыше смотровую площадку, где продавали детям леденцы.
Лена прошлась по рядам и озадачилась. Здесь торговали носками и термосами, морскими свинками и кормом для попугайчиков, но только не едой. Она вышла на край площади и остановилась.
— Простите, — услышала девушка робкий голос за спиной. — Вы ведь Лена, да?
Она оглянулась и обнаружила высокую худую женщину лет тридцати с двумя мальчиками.
— Да, — ответила Лена. — А как вы узнали? Кто вы?
— Меня зовут Вера, я жена Михаила, вашего коллеги по работе.
— Вот как? — озадаченно протянула Лена.
— Да. Миша вчера мне про вас рассказывал. А тут сегодня иду и вижу — стоит девушка, сразу видно, не туристка, и не местная. И возраст подходит. Решила спросить, думаю, если ошибусь — ничего страшного.
Лена удивленно подняла бровь. Наверное, для такого маленького города такое совпадение обычно. В то же время она чувствовала себя неловко, совершенно не представляя, о чем говорить и нужно ли говорить вообще.
Дети Веры тоже не обрадовались заминке. Один, который постарше, напряженно сопел, а младший молча и упорно тянул мамину руку в сторону Круглой башни.
— Решили подновить гардероб? — поинтересовалась Вера.
— А? Нет. Я хотела купить что-нибудь из продуктов.
— И не нашли, да? — улыбнулась Вера и подтянула младшего поближе.
— Не нашла.
— Так продуктовый-то рынок у нас на Рыбном пирсе. Хотите, провожу? Мне как раз туда. Надо купить чего-нибудь к обеду.
Лене очень хотелось отказаться и пройтись одной, тем более что заблудиться он не смогла бы при всем желании. Однако отказаться не смогла.
— Да, конечно, — вяло проговорила девушка.
Вера тут же подтянула младшего под руку и пошла вперед, указывая дорогу в обход рыночной толчеи. Младший пару раз всхлипнул для порядка, но в целом вел себя покорно.
— Как вам нравится наш город? — спросила Вера через плечо.
— Он такой тихий…
— Да. Вам, наверное, тут скучно? Все кажется маленьким и затхлым?
— Только не затхлым… скорее увядающим.
Вера замедлила шаг и посмотрела прямо в лицо девушке.
— Какая откровенность…
— Да, — кивнула Лена. — Захотелось сказать, как есть.
— А как вам новый коллектив? Миша рассказывал, вы произвели фурор.
— А что еще он вам рассказывал? — уже произнеся вопрос, Лена поняла, что он мог прозвучать излишне резко.
— Он многое мне рассказывает. Только… — Вера вздохнула.
Старший мальчик споткнулся.
— Только вам кажется, будто не говорит вообще ничего?
— Иногда.
Лене было не по себе от разговора, ставшего настолько откровенным, но остановиться она уже не могла.
— А почему вы вообще с ним?
Старший мальчик бросил исподлобья суровый взгляд. Вера остановилась, почти отпустила младшего, и тот тут же начал тянуть ее в сторону.
— Сложно сказать, — проговорила она, глядя в сторону Северной Гавани, — я привыкла к тому, что он все время рядом… кроме того, у меня есть свои увлечения, которые занимают много времени, а ему ничего не надо объяснять…