Одиночество-12

Ревазов Арсен

– Что ты хочешь? – спрашиваю ее я и хрипа в моем голосе больше чем слов.

– Тебя. Я хочу тебя.

– Зачем?! Зачем, Дина, зачем??!!!

– Потому что мы будем в вечной безопасности только тогда, когда управлять этим миром будут наши потомки.

* * *

Дина покачала головой, словно удивляясь моей непонятливости. Я в отчаянии посмотрел

на Мотю с Антоном и задрожал. По направлению к ним спускались шесть человек в серых пиджаках, застегнутых на все пуговицы. Я видел эти пиджаки у собственного подъезда, когда впервые в жизни вступил перестрелку. Но тогда меня спасла Маша. А сейчас Маши не было.

– Мотя, сзади! – закричал я, но было поздно.

Через несколько секунд и Мотя, и Антон стояли с заломленными руками, на которых поблескивали наручники.

Все, что происходило дальше происходило автоматически и помимо моего желания. Меня словно вынесло какой-то внутренней волной из-за кафедры и донесло до жирандолей, в которых стояли факелы. Я выдернул одну из них из стены. У нее оказался вполне острый конец. Достаточно острый для того, что я задумал.

– Дина, – заорал я. – Я сейчас убью себя, слышишь? Я сейчас себя убью.

Жирандоль была приставлена к моей груди острым концом. Я держал ее обеими руками. Все что мне было надо сделать, – это оступить на два шага назад и броситься на пол упираясь ею в сердце. Кажется, так покончил с собой Саул. Дина поняла, что я в совершенном остервенении, поэтому закричала: «Всем стоять!»

И все замерли.

– Я хочу, чтоб все остались живы, Дина! – продолжал орать я. – Слышишь?!! Я хочу, чтобы все остались живы! Отмени все!! Отпусти всех или я убью себя!

Дина прошлась вдоль кафедры, посматривая то на меня, то на серых пиджаков, то на ребят. Я сжимал жирандоль и внимательно следил за происходящим, понимая, что может произойти что угодно. Наконец Дина подошла ко мне. В глазах у нее горело принятое решение.

– Хорошо, дорогой брат! Я не ожидала от тебя такой сообразительности. И такой решимости. Хорошо. Ты ухитрился не проиграть. Ты добился ничьей. За тебя я отменю ядерную катастрофу, и мир сохранится. Хотя кое-что в нем изменится. Ради

тебя я не трону Машу. Пусть рожает, кого хочет. Больше того: ради тебя я готова отпустить Антона с Матвеем. Разумеется, после некоторых операций над их мозгами. Это щедрое предложение. Это самое щедрое предложение в моей жизни. Потому что, делая его, я рискую жизнью. Более того, я подвергаю риску Братство. Но я знаю, что иначе ты не согласишься. А ты очень нужен мне, мой единственный брат. Ты согласен?

– Мне нужны гарантии!

– Гарантии? – нараспев произнесла Дина. – Гарантии? Да ты же всегда сможешь повторить свой фокус с жиранадолью…

– Учитель приказал всем радоваться, потому что страшные события еще только наступают…

Я посмотрел на Антона. Мне показалось, что вокруг его головы появился нимб. И вокруг головы Моти – тоже. Наверно, от факелов расположенных прямо за их головами. Или у меня что-то случилось с глазами.

– Что это, Антон?

– Старинная израильская песня.

– Да какая разница? – лениво вмешался Матвей. Слишком лениво для человека, которому заломали руки. – Мы дрались, как могли. И рано или поздно мы все равно победим.

Я обреченно кивнул. Дина улыбнулась и достала шприц. «Сестричка, да ты – хищница!» Я вдруг перешел на английский и я почти закричал: «Nail me to your cross and break me, bleed me beat me kill me take me now before I changed my mind». [123] Дина покачала головой: «Я не Бог. Ты не к тому обращаешься». Она уколола меня в открытое плечо одной рукой. Очень выверенное движение. Очень тонкое. Грациозное. «Музыку, – пробормотал я, – тогда включи музыку, раз ты не Бог. Классическую». И отрубился.

123

Пригвозди меня к своему кресту и сломай меня, избей меня, распни меня, убей меня, возьми меня сейчас, пока я не передумал. (англ.)

…Учитель приказал всем радоваться…