Одиночка
Шрифт:
Следом к Адилю подходит Дима, говорит, что не стоило связываться с такими дебилами, и даже дружески хлопает его по плечу. Угрызения совести дают о себе знать лишь слабым уколом. Стресс меня обороняет.
— Даш! — громко окликает Роберт, кивком головы подзывая к ним.
Я иду на одеревеневших ногах, заранее прихватив с собой сумку, потому что уже знаю, для чего меня позвали. Взгляд машинально сканирует повреждения: у Адиля разбито запястье — левое, потому что он левша, на губе темнеет ссадина от рассечения, испачканы джинсы. На кроссовках — брызги крови. Он его пинал?
— У тебя же наверняка
— Тут херня, — ворчит Адиль, царапая меня беглым взглядом. — Сам.
— У меня есть спиртовые салфетки и пластырь, — тараторю я, лихорадочно шаря рукой по внутренностям сумки. — Здесь дел на десять минут.
Неожиданно на помощь приходит Дима и соглашается, что обработать раны нужно, так как «кто знает, чем этот хер болеет».
— Вам лучше, наверное, в женский толчок пойти. А то вдруг эти… — Роберт кивает в сторону заметно сникших циклопов, — решат зайти. Мы с Димоном пока за дорожки расплатимся. На сегодня, думаю, всем игры хватило.
— Ну что, пойдем? — неуверенно предлагаю я, глядя на Адиля.
— Куда идти-то? — нехотя уточняет он.
Вместо ответа делаю шаг в нужном направлении. Не факт, что Адиль последует за мной, но тут уж как получится. Я слишком не в себе, чтобы оборачиваться и проверять. Хам-циклоп, драка и как итог — мы с Адилем в очередной раз собираемся скоротать время в туалете. Сказал бы мне кто-то об этом вчера — не поверила бы.
Когда дверь в туалетную комнату не хлопает, будто кто-то ее придержал, я понимаю, что к умывальнику подошла не одна. Поймав в отражении зеркала темную бейсболку, быстро отвожу взгляд и сосредотачиваюсь на выкладывании содержимого сумки. Роберт прав, я всегда ношу с собой аптечку, в которой есть все: от обезболивающего до бинтов.
— Вымой пока руки, — говорю, не поднимая глаз. — Только осторожно.
Шарканье кроссовок, запах металла и сигаретный шлейф. Я вздрагиваю, когда одновременно со звуком включившейся воды плечо Адиля задевает мое.
— Лицо не трогай, — предостерегаю, когда боковым зрением вижу, как он наклоняется к бегущей струе.
— Зачем?
— Потому что так нужно. — И не удерживаюсь от иронии: — А то ты в первый раз.
Не прокомментировав мое замечание, Адиль выключает кран и прислоняется к пьедесталу раковины. Я тоже мою руки, высушиваю их бумажным полотенцем, рву первый квадратик спиртовой салфетки.
— Сначала кисть заклею. Тут сильнее кровит.
Приходится напомнить себе, что я медик, оказывающий первую помощь, стоит коснуться кожи Адиля. Даже во рту пересыхает. Кто бы мог подумать? Кто бы, черт возьми, мог подумать, что такое будет происходить?
— Хорошо, что у тебя татуировки, — бормочу я, стараясь не концентрироваться на дыхании, задевающем висок. — Ссадины не так сильно видно.
Адиль молчит. Как и обычно, я одна считаю нужным говорить.
Странно трогать его после всего. Даже через салфетку. Ссадины глубокие, и обрабатывать их приходится осторожно, а это походит на ласку. Пару раз ладонь Адиля дергается, когда спирт попадает на содранную кожу, и я машинально на нее дую. Ни черта я сейчас не врач, а если и врач, то скорее двоечник-педиатр. Медики не дуют на раны
— С рукой всё, — заключаю я, придавив пластырь подушечкой пальца. — Теперь…
Запнувшись, замираю взглядом на подбородке Адиля. Безошибочно чувствую, как он смотрит, потому что через какое-то мгновение нужно дотронуться до его рта и потому что я стою слишком близко.
Достать еще одну салфетку, а лучше сразу две. Разорвать упаковку, приложить к его нижней губе. Я уже как-то раз делала это. Только не в общественном туалете, а у себя дома. Адиль тогда с отцом подрался, когда тот из квартиры его матери вынес телевизор.
— Спасибо, — чуть слышно шепчу, стирая бурый подтек с его подбородка.
Стук открывшейся двери едва не заставляет меня подскочить и резко повернуться. На пороге стоит Дима.
— Мы, короче, с Робсоном расплатились, — бодро объявляет он, сфокусировавшись на мне. — Вам долго еще? В смысле я не тороплю. Просто узнать.
Чувствую себя так, будто меня застали за чем-то глубоко интимным. Это потому, что мы снова оказались втроем. И потому что две недели назад я изменила Диме.
— Да-да, зай, — смущенно лепечу я, немного отступая назад. — Почти закончили.
По лицу Димы вижу, что ему не хочется никуда уходить и будь его воля, он остался бы контролировать каждое мое движение. Но благодарность Адилю за вмешательство, очевидно, не дает ему этого сделать, и Дима, неловко кивнув, выходит за дверь.
— Тот хер сам напросился, — раздается почти сразу же. — Это не из-за тебя.
Глава 21
— Даша, а как у тебя на работе? — Мать Димы смотрит на меня с противоположной половины стола с неподдельным интересом. — Ночные смены — это все-таки тяжело, по себе знаю. Я когда в институте училась, в кол-центре оператором подрабатывала. На парах потом кое-как высиживала.
— Я знала, на что иду, когда в медицинский поступала, — вежливо замечаю я. — К тому же, есть возможность отсыпаться днем. На пары, к счастью, бежать больше не нужно.
— Я иногда на обед домой заезжаю, а Даша может даже не услышать, — посмеивается Дима, игриво сжимая мое колено. — Так что недосыпом она у меня не мучается.
Мне стоит труда сохранять на лице выражение безмятежности и не скрипеть зубами. Я, конечно, в прекрасных отношениях с его родителями, но как можно говорить такое при них? Послушать его, так я только сплю и бездельничаю, пока Дима работает в поте лица.
Первый импульс — дернуть ногой, чтобы дать ему почувствовать мое раздражение, но верная новой традиции, я себя осекаю. Дима ведь ничего плохого не имел в виду. Откуда ему быть в курсе тонкостей родительского восприятия? Позже ему поясню, что нужно быть осторожнее с подобными деталями.
— А отпуск у тебя когда, Даш? Дима говорил, что в конце ноября.
— Да. Дают две недели.
— Не хотите с нами поехать в Португалию? У сестры Данила… — Арина Сергеевна кивает на отца Димы, — юбилей, и нас пригласили. В ноябре погода там просто отличная. Будем ходить по ресторанам, посещать музеи. — Ее лицо озаряется заговорщической улыбкой. — Я там один магазинчик с дизайнерскими сумками облюбовала. Тебе понравится.