Одиночка
Шрифт:
На секунду мне хочется слабовольно развернуться и уйти. Вернуться в квартиру, содрать с себя это кружевное недоразумение и забиться под одеяло. Он не пришел. Что-то случилось с его матерью? Подрался и попал в ментовку? Или все-таки уехал? Снова сбежал, потому что я оказалась сукой?
Но я заставляю себя идти вперед. Потому что все еще остается шанс, что он придет и потому что за столом все еще сидят мои друзья. Неидеальные и не всегда одобряющие мои поступки, но других у меня, к сожалению или к счастью, нет.
— Оо, какие люди, — Роберт как и всегда
Приобнимает меня, даже ободряюще похлопывает по спине. Не дрейфь, сестренка. Справимся.
— Привет, — киваю я Ане, продолжающей сидеть с каменным лицом.
Она разлепляет губы в беззвучном «привет» и отпивает мартини. Я не принимаю на свой счет: перед ней развернулась проблема посерьезнее моих трений с Димой, и сейчас ей вряд ли до бойкота.
На днях Роберт поставил ее перед фактом о своем внезапном отцовстве: девушка из Иркутска, куда он ездил в командировку, родила ему дочь. А Аня, судя по тому, что сегодня находится здесь вместе с ним, решила это принять.
Я медленно обвожу глазами стол, продолжая здороваться с остальными. Сеня и Андрей продолжают держаться так, будто впервые меня видят, так что и я отвечаю им тем же. Улыбаюсь Артуру, Ядвиге и Ксюше. Карине не могу — ей достается лишь кивок головы. Не получается пока забыть недавний психологический терроризм.
Встретившись взглядом с Димой, мешкаю, не зная, как его поприветствовать и в конце концов тоже улыбаюсь. Он пришел, а Адиль нет.
— Ты вино, Даш? — это Артур. — Налить?
— Спасибо, — благодарю я, машинально глядя на входную дверь.
В ней наметилось движение и я просто не могла не проверить. Но это всего лишь милая пара: парень лет двадцати и того же возраста девушка. Смеются, держатся за руки. Интересно, смогут ли они остаться вместе спустя лет пять-семь? Обретут ли свой хэппи-энд или напротив, столкнувшись на улице, сделают вид, что друг друга не знают? Может быть, отдельным историям и не нужно давать второго шанса? Достаточно запомнить их такими, какими они были: яркими, эмоциональными, пусть и не совершенными, а не портить их болезненным умиранием?
— Ну что? — Роберт как и всегда, берет на себя роль лидера это вечера и первым поднимает бокал с пивом. — За приближающийся Новый год? Будем считать сегодняшний вечер генеральной репетицией.
Мы чокаемся, а я с завистью думаю, что он-то не получил в свою сторону ни одного косого взгляда. Мужчинам, видимо действительно легче прощают измену. Хотя возможно причина кроется и в репутации Робсона. Его слишком любят, а еще он не считает нужным прятать глаза. Аня сказала, он преподнес ей эту новость как данность и голову пеплом не посыпал. Сообщил, что собирается поддерживать отношения с дочерью и что поймет, если она захочет с ним порвать. Аня закатила истерику, но не порвала.
Я ловлю взгляд Ксюши и сквозь улыбку, застывшую на ее губах, прочитываю завуалированное послание. Мир?
Тоже улыбаюсь,
И словно подслушав мои мысли, ко мне наклоняется Роберт:
— Адиль перезвонил. У него все нормально, просто дел много.
Крепко сжав ножку бокала, я киваю в знак понимания и жадно пью. Пытаюсь растворить в винной терпкости хотя бы малую часть своего разочарования и боли, чтобы суметь высидеть этот вечер. Просто дел много. А я? Где место мне? Это все? Наше негласное расставание в негласно начавшихся отношениях?
Я протягиваю Артуру фужер и прошу налить еще. Переживу. Однажды пережила и смогу пережить снова.
— Ну что, тосты кто-нибудь будет говорить? — и это тоже Роберт. — Ксеня, давай ты. От этих, — он со смехом кивает на Андрея и Сеню, — ни черта не дождешься.
— Дай я скажу.
Все взгляды, включая мой, устремляются на поднявшегося Диму. Он хорошо выглядит, даже несмотря на то, что немного похудел. Синяки на лице практически исчезли, осталась только ссадина на губе, прическа в меру небрежная, как я люблю.
В его руке зажат стакан с чем-то красным — кажется, это сок. То есть сегодня он решил не пить. Это как-то связано с тем происшествием в нашей бывшей квартире или я выдумываю?
— Друзья, этот год выдался сложным и одновременно интересным, — начинает он, дождавшись пока гул стихнет. Я непроизвольно ежусь. В наших обстоятельствах меня пугают подобные итоги.
…. — заставил на многие вещи взглянуть другими глазами и пожалуй сделал меня взрослее. Не могу сказать, доволен я этим или нет… — Он усмехается. — Скорее воспринимаю как то, что уже не в силах изменить.
Я чувствую на себе внимание со стороны Андрея и Сени, но запрещаю себе поворачивать голову в их сторону. Роберта пусть обсуждают, если заняться нечем, а я послушаю, что Дима говорит.
— Хочу выразить свою радость тому, что сегодня мы в этом составе собрались за этим столом. Я ценю и уважаю здесь каждого…
С этими словами он останавливается взглядом на мне, будто давая понять, что говорит для меня.
— Этот год напомнил мне, что нужно уметь ценить то, что имеешь, и этой мысли я решил следовать. Даш…
От неожиданности вздрагиваю и свожу колени. То есть он действительно обращается ко мне?
— Знаю, что мы оба наворотили дел и признаю, что последнее хреновое слово к сожалению осталось за мной… Отчасти поэтому я говорю это здесь и при всех… — Дима выдерживает паузу, знакомо дергает уголками губ, — Даш, давай заново попробуем? Обнулимся и начнем с чистого листа. Я очень этого хочу и в свою очередь пообещаю тебе никогда не возвращаться к прошлому.
Над столом повисла тишина. Даже бормотание Сени стихло. Он скорее всего пребывает в таком же шоке как и я. А Ксюша и вовсе ладонь ко рту прикладывает, будто стала свидетельницей надвигающегося цунами.