Одиночка
Шрифт:
Вопреки своему обещанию не встревать, Оби-Ван при помощи Силы спрыгнул со скалы и медленно преодолел последние метры до Оуэна и Беру.
Он заметил, что Беру чуть придвинулась к Оуэну и слегка повернулась, заслоняя ребенка от Оби-Вана. Не то, чтобы она не доверяла ему. Он был тем, кто принес ей Люка, вложил младенца в ее руки. Но, возможно, ей казалось, что ценность этого дара повышала вероятность того, что его у нее отнимут.
“Они снова вернулись, — сказал Оуэн. — Это они.”
Он избегал имен, но Оби-Ван знал, что он имел ввиду Народ
“Скольких влагоуловителей вы недосчитались?”, — спросил Оби-Ван. Его голос был надтреснутым, как русло высохшей реки. Он не говорил ни с кем месяцами.
“Кажется, двадцати”, — ответил Оуэн.
“О, Оуэн, — выдохнула Беру. — Что же мы будем делать?”
Оуэн прищурился вдаль. “Отобъем их обратно.”
“Нет, — сказала Беру. — Пусть забирают.”
“Без них мы не переживем этот год, — произнес Оуэн. — Хочешь, чтобы мы голодали?”
“Мы что-нибудь придумаем, — ответила Беру. — Как ты можешь думать о преследовании Народа Песков — после того, что они сделали с твоей приемной матерью и с твоим отцом? Я не могу потерять еще и тебя!”
Клигг Ларс остался без ноги во время вылазки, организованной ради спасения Шми. Оби-Ван знал, что позднее, во время Клонических Войн, он в конце-концов умер из-за своих ранений.
“Что я тогда, по-твоему, должен делать?”, — вспыхнул Оуэн. Недовольство и гнев звенели в его голосе, но Оби-Ван мог слышать панические нотки.
Беру вцепилась в его руку. “Просто смирись, — попросила она. — Скорее всего, они уже разломали их и продали куски джавам на лом.”
“И теперь я должен буду платить еще раз за свои собственные влагоуловители? — губы Оуэна сжались в тонкую линию, выражая решительность. — Я поговорю с другими фермерами. Они знают, что удар по одному из нас — это угроза для всех. Сегодня я обойду все фермы. Мы выдвинемся завтра на рассвете.”
“Ты развяжешь войну.”
“Войну, которую начали они.”
Оби-Ван видел страдание на лице Беру. Несмотря на все мужество и находчивость Оуэна, рейдеры были ему не по зубам, и она знала это. Уроки, преподанные Квай-Гоном, нахлынули на Оби-Вана: как войти в контакт с живой Силой, как читать чувства других.
Посмотри в их глаза, на их руки, на то, как они стоят. Услышь то, что они не станут говорить. Почувствуй отклик в Силе и истолкуй его.
Они были доведены до отчаяния и напуганы. Молодые и необстрелянные. Клигг, который был стеной, защищавшей их от суровости этой жизни, умер. Они еще не приспособились к жизни без него. В роду Беру было три поколения фермеров. Она знала эту жизнь и любила ее. Ради нее, Оуэн должен был быть сильным. Он не мог рисковать потерей фермы. В своей ярости и решительности он мог зайти слишком далеко.
“Я могу помочь вам”, — произнес Оби-Ван.
“Не сочти за неуважение, Бен, — сказал Оуэн, — но я сам могу позаботиться о своих.”
Кисть Беру соскользнула в ладонь Оуэна, и они ушли по направлению к ферме.
А если Оуэна не станет, задумался Оби-Ван, что будет с младенцем?
Йода
Таскенские рейдеры не могли уйти далеко. У него есть день, чтобы что-нибудь сделать.
Он сам вернет влагоуловители.
Выслеживать Народ Песков — непростая задача. Они перемещаются гуськом и используют зигзаги, ложные повороты и кажущиеся обрывы следов, чтобы запутать какого бы то ни было преследователя. Даже несмотря на знание их уловок, Оби-Ван испытывал трудности, идя по следу. Он не переставал терять его, так что постоянно приходилось возвращаться назад.
Тебя сбивают вовсе не таскенские рейдеры. Это твоя собственная концентрация.
Вот что сказал бы ему Квай-Гон, и он был бы прав.
Оби-Ван вышел к каньону, который был изрезан волнистыми руслами высохших рек. Пока глаза ощупывали почву в поисках любого признака потревоженных камушков или затертого не до конца отпечатка копыта банты, часть его ума сместилась в прошлое.
Анакин проделал абсолютно то же самое. Он успешно выследил банду рейдеров, похитивших его мать, невзирая на то, что Шми так долго находилась в плену. Он нашел ее, но слишком поздно. Он привез ее мертвое тело назад на ферму Ларсов.
Что еще он там совершил? Оби-Ван не имел представления. Он только знал, что, начиная с этого дня, Анакина начала окутывать тень, через которую Оби-Ван не мог пробиться. Он пытался поговорить об этом с падаваном, но тот отмел его вопросы. Сейчас он понимал, что вместо него Анакин обратил свое доверие к Падме. Они тайно поженились, и этот брак был частью той причины, по которой Оби-Ван ощущал барьер между собой и падаваном. Если бы Анакин рассказал ему о женитьбе, он бы понял. Не одобрил бы, но понял.
Он тоже когда-то испытывал искушение. Он тоже любил. Если бы только Анакин доверял ему.
Если бы только…
А почему нет? Потому что Оби-Ван обманул его ожидания. Если бы он был лучшим учителем, если бы он имел больше доброты и мудрости, как Квай-Гон… Анакин мог бы сблизиться с ним, не стеснялся бы свободно рассказывать обо всем, что он думал или чувствовал…
Если бы…
Они летали вместе, крылом к крылу. Они полагались друг на друга. Он был более дерзким, когда Анакин был рядом. Он научился у Анакина рисковать.
Но, в конечном счете, он потерял все.
“Ненавижу тебя!” — кричал ему Анакин на вулканическом склоне. Корчась от боли на черном песке, а река лавы горела у него за спиной.
Именно сюда Оби-Ван не переставал возвращаться. К этому образу ненависти. Потому что не имеет значения, как Палпатин развратил Анакина, все-равно, как темная сторона взяла над ним верх, неважно, какие решения он принял в своем гневе и своей ярости, но он был учеником Оби-Вана, и он кончил тем, что возненавидел собственного учителя. И именно это было его упущением как наставника.