Одиночный десант, или Реликт

Башкиров Михаил

Лениво подкатывал грузовик.

Ребята без команды сигали в кузов.

Андрей подавал им тяжелую сумку, лопату и, рванув, громыхающую дверцу, вольготно устраивался в кабине.

Шофер дядя Миша степенно жал протянутую руку, надвигал на самый лоб заляпанную кепку и спрашивал осторожно: «Сегодня куды попрем?»

Машину он водил с отчаянной злостью, не тормозя перед колдобинами.

На поворотах Андрею хотелось выскочить, но он лишь украдкой поглядывал на неработающий спидометр.

Каждый лихой вираж дядя Миша сопровождал

набором слов и плевками.

Когда приезжали в лес, дядя Миша становился послушным и смирным и исполнял все приказания Андрея.

Обычно шофер извлекал из-под сиденья топор и аккуратно затесывал деревья.

Пока Васька нарочно долго ковырялся в земле, Андрей с шустрым Ванькой успевали промерить учетную площадку.

Андрей шел впереди, выбирая направление и разматывая рулетку.

Ванька крепко прижимал начало ленты к стволу и нетерпеливо ждал сигнала, чтобы двигаться к следующей отметке.

Дядя Миша следовал за Андреем и метил топором стволы, обозначая контур учетной площади.

Если лес попадался густой, закладывали площадки размером двадцать пять на двадцать метров.

Закончив промеры, Андрей сматывал рулетку, подходил к Ваське и проверял мазки и образец.

Васька охотно занимался с почвой, потому что не надо было пробираться сквозь кусты.

Андрей выдерживал паузу, доставал из полевой сумки дюралевую складную «вилку» и спрашивал: «Кто сегодня будет мерить?»

Ванька и Васька бросались к нему наперегонки.

Хотя каждый из них знал, чья наступила очередь.

Тот, кому предстояло сегодня измерить все деревья на учетной площадке, важно принимал «вилку», не торопясь, подходил к угловому дереву и звонко выкрикивал: «Береза – диаметр сорок!», перебегал к следующему дереву: «Береза – диаметр двадцать!».

– Погоди! – кричал Андрей. – Я еще перечетки не приготовил!

Затем начинался ритуал.

Счастливчик обходил дерево за деревом, громко выкрикивая диаметры.

Андрей ставил в перечетки жирные точки карандашом и рисовал «домики» вместо цифр.

А дядя Миша с покорным видом затесывал измеренные деревья, валежины, пни…

13

Хорошо работалось с машиной и помощниками… Не то что здесь – с одной лопатой…

Капля упала на щеку Андрея.

Вздрогнул, открыл глаза и досадливо закрутил головой.

Какая была жизнь! Бензина давали немерено, и можно было с пацанами сгонять на рыбалку… Дядя Миша знал все рыбные ямы на мелкой речке… А один раз даже рискнули съездить в райцентр… Жене шофера что-то срочно понадобилось в универмаге… Там, кстати, в канцелярском отделе продавали главный дефицит: книги… В городе Ахматову и Хэмингуэя смели бы в две минуты, а здесь они лежали стопками, никому не нужные…

А какие сытные завтраки, обеды и ужины давали на талоны!.. И еще к обязательной порции можно было потребовать добавки…

Но колхозы-миллионеры попадаются

за сезон редко, и со второго хозяйства лафа кончилась…

С каждым новым колхозом и совхозом, как назло, становилось все труднее и некомфортней…

Разумеется, вмешался календарь полевых работ…

Подоспел сенокос, за ним – силос, а там – уборочная, и если еще удавалось выбить какую-нибудь колымагу, то уж помощников – никогда…

А одному закладывать учетную площадку тяжело и долго, так что приходилось в основном туфтить…

Придется и здесь, у деревни Соколовки, вопреки всем инструкциям, заменить строгий учет на глазомер…

Андрей смерил шагами квадрат десять на десять, прикинул количество деревьев и сел оформлять перечетку на нормальную площадку, внося соответственные коррективы.

Закончив вычисления, убедился, что количество деревьев и пней на гектар примерно отвечает натуре.

Но, поразмыслив, для гарантии добавил пару берез в самую маленькую градацию и стал спихивать в сумку нож, мешочек с образцами, почвенный журнал.

Когда Андрей поднялся выше по некрутому, с ложбинками, склону, стали чаще попадаться пятна молодняка.

Он обходил их стороной.

Так, постепенно продвигаясь к водоразделу, сделал еще две прикопки.

Но скоро среди березняка замелькали сизые осины, густо попер тощий шиповник.

Это означало близость закаменелой почвы.

Андрей в очередной раз вонзил лопату в землю.

Раздался лязг железа о камень.

Приметы не обманули.

Андрей отвалил смерзшийся керн и поднял плитку красноватого цвета – царапнул ножом.

Кембрий…

Отшвырнул плитняк, развернул карту.

По горизонталям получается – где-то здесь… Придется свернуть вправо…

Андрей провел жирную линию и нарисовал на ней три заштрихованных треугольника, знак закаменелости.

Скользя сапогами, двинулся вдоль склона.

Верхняя граница освоения была ясна.

Теперь он приближался к лесной дороге, по которой рассчитывал спуститься к речке, а от нее вернуться в деревню.

На сегодня этого вполне хватит… Да и чертовы «лапти» промокли… Не хватало подцепить простуду и свалиться… Тех бы сюда, кто составляет такие дурацкие годовые планы… Уже неделя, как по закону полевой сезон кончился, а ты все равно вкалывай, пока не загнешься…

Андрей завидовал полевикам-землеустроителям женского пола.

Девицы отправлялись в город еще до снега, уходили в отпуск и разъезжались по курортам и домам отдыха.

А мужской изыскательский контингент в полном составе, несмотря на морозы, вкалывал до самых ноябрьских праздников, не получая за свои страдания даже зимней надбавки.

Для институтского начальства главное – перевыполнить план, чтобы отхватить всем коллективом премиальные.

И только эти, весьма существенные суммы, выплачиваемые в начале следующего сезона, мирили Андрея с полевой несправедливостью.