Одинокие ночи вдвоем
Шрифт:
И она положила трубку.
Глава 16
Из огромных темных блестящих глаз Оли катились крупные слезы, и на нее невозможно было смотреть. Так много чувств было написано на этом рано повзрослевшем лице. И еще она постоянно повторяла: «Я так и знала… Так и знала…»
Мы привезли ее домой, то есть в ту квартиру, которая последние месяцы была ей домом. К счастью, почти одновременно с нами там появился и Валентин. Надо сказать, он произвел на меня самое благоприятное впечатление. Умное и доброе лицо, внимательный и озабоченный взгляд. Чисто выбрит, хорошо одет.
– Что здесь еще случилось? – спросил он, правда, с некоторым раздражением,
Увидев Олю с заплаканным лицом, он побледнел и бросился к ней, словно ее могли у него украсть.
– Оля, что случилось? Прошу тебя, не молчи! Кто эти люди?
– Эти люди… Это не то, что ты думаешь… Все нормально… Моя мама… – Губы ее задрожали. – Мою маму убили. Вчера ночью…
Мне показалось, что они – Оля и Валентин – как-то очень уж с пониманием посмотрели друг на друга, как смотрят заговорщики. Словно им было известно что-то важное, что имело отношение к этому убийству. Даже слезы на Олиных щеках просохли. Она вся как-то напряглась и продолжала смотреть на Валентина.
– Меня зовут Глафира, мы уже встречались однажды, у Орешиных, а это – Адам. Адам – тот самый бармен, который передавал деньги Оле, – попыталась объяснить я онемевшему и явно не знавшему, как себя вести, Валентину.
– А… Ну, теперь хотя бы что-то становится понятным… Значит, вы знали Дину? – спросил он Адама.
– Да, знал, – ответил тот. – Она приходила время от времени в наш ресторан. Деньги вот передавала Оле.
Тут Валентин стал приходить в себя. Предложил нам сесть, сказал, что сейчас сварит кофе. Но я-то понимала, что ему просто надо какое-то время побыть одному, чтобы понять, что же произошло на самом деле. Известие о смерти Дины вызвало у него шок. Мне показалось даже, что Оля испугалась за него, возможно, за его здоровье. Она смотрела на него, как на близкого человека, и видно было, что она больше переживает за него, чем за себя, внезапно окончательно осиротевшую. Когда он вышел на кухню, она произнесла со вздохом:
– Он никак не может прийти в себя после смерти жены, а тут еще я со своими проблемами…
То, что я услышала, удивило меня. Девочке только что сообщили о смерти матери, а она переживает за человека, в сущности, постороннего. Это могло означать только одно: Валентин стал для нее более близким и дорогим человеком, чем мать. Что бы все это могло означать? Любовь ли у них или все-таки она воспринимает его скорее как отца? Как найти ответ на этот вопрос?
В голову полезли самые невообразимые версии убийства Дины Каракозовой. А что, подумалось мне, если это Валентин убил ее, чтобы она не мешала ему устраивать его жизнь с Олей? В конечном счете он может через определенное время жениться на ней.
Поскольку у нас с Лизой уже был некоторый опыт в расследованиях убийств и именно он подсказывал, что убийцу следует искать среди тех, на кого подумаешь в последнюю очередь, я, взглянув на довольно-таки развитую Олю, смело предположила, что убийцей может быть даже она… Первая любовь, страсть, головокружение, желание защитить мужчину, которого все вокруг подозревают в педофилии… Плюс тот факт, что Дина ее бросила. Все это вполне могло спровоцировать подростка на убийство собственной матери. К сожалению, нам с Лизой случалось сталкиваться и с такими чудовищными преступлениями…
Вернулся Валентин. Бледный, с растерянным, бегающим взглядом. Он постоянно смотрел на Олю, которая дрожащими руками расставляла чашки, клала ложки. Она с грохотом поставила на стол тяжелую хрустальную сахарницу.
– Как погибла мама? – вдруг спросила Оля, села напротив меня и положила руки ладонями вниз на столешницу, словно таким образом она надеялась скрыть дрожь.
– Ее зарезали, – ответила я. – Скажи, Оля, кто это мог быть?
– Я не знаю… – перебила она меня. – Не знаю. Кто угодно. Я же не знаю, как она жила с тех пор, как бросила меня… Вы вот, Адам, можете мне рассказать, как она жила и с кем? И куда подевался этот фермер? Почему она была в городе, если она должна вечером находиться на ферме, с Ананьевым? Может, это он и убил ее? Адам, не молчите! Сейчас, когда мамы нет, почему бы вам не рассказать мне, ее дочери, о ней? Я знаю свою мать. Когда она выпьет, то не молчит, рассказывает все, что творится у нее на душе.
– У нее были проблемы с Ананьевым, – сказал Адам. – Понятное дело, что она не любила его. Но у него были деньги…
– Это я понимаю. И что дальше? У нее появился кто-то другой? В городе?
– Да. Она сняла квартиру. Говорила, что ей нужна определенная свобода. Что ферма – это не тюрьма.
– Скажите мне, Адам, почему же она все-таки не хотела видеть меня? Уверена, вы что-то знаете… Это не из-за Валентина, я уверена. Она бросила меня еще до того, как мне пришлось съехать с квартиры и переехать сюда… Расскажите все, как есть, мне это важно. Я должна знать. Этот вопрос мучил меня все это время…
– Все просто, – вздохнул чувствительный Адам. – Ей было плохо с Ананьевым. Она внушила себе, что принесла себя в жертву ради тебя. Из-за денег… Все это из-за ананьевских денег…
– Но она могла бы зарабатывать деньги каким-то другим способом… – возмутился Валентин. – Она сделала свой выбор. И при чем здесь Оля? Как она могла бросить ее, демонстрируя всем и каждому, что ненавидит свою дочь? Я понимаю, она погибла, и мы должны говорить о ней только хорошее… Но никто не знает, как страдала Оля все это время, как плакала по ночам, чувствуя, что никому не нужна… И это при живой-то матери. И пусть это нехорошо, но я все-таки скажу… Дина могла бы погубить Олю, если бы меня не оказалось рядом. Куда бы Оля пошла? В интернат? Поверьте мне, это не самое лучшее место для такой нежной и хрупкой девочки, как она.
– Из-за нее погиб еще один человек, – вдруг произнесла Оля и, резко повернув голову, взглянула на своего благодетеля, на Валентина, словно пытаясь понять, правильно ли она сделала, что сказала это.
Валентин отвернулся. Вероятно, он и сам еще не понял, правильно ли Оля сделала, начав говорить.
– Маша? – помогла я ей. – Вы имеете в виду Машу Орешину?
– А вы откуда знаете?
– Думаю, вы не совсем поняли, кто мы и чем занимаемся. Повторю. Я – помощник адвоката Елизаветы Сергеевны Травиной. Вадим Орешин – ее одноклассник, и, когда погибла его жена Маша, это он позвонил Лизе и попросил ее приехать к вам в Иловатск (мы живем рядом, в соседнем городе), чтобы попытаться разобраться в этом деле… Его интересовал один-единственный вопрос: не убийство ли это?
Оля закрыла лицо ладонями:
– Нет, это не убийство… Вернее, это не спланированное убийство… Но все равно они ее убили. Люди говорят, что моя мать перерезала провод, чтобы Ананьев не услышал звонка… – говорила Оля, продолжая прятать лицо в ладонях, словно ей было смертельно стыдно за свою мать.
– Валентин, что вы знаете об этой истории? Зачем Маша ходила к Ананьеву? Хотела рассказать о существовании Оли?
– Я вижу, вы все знаете… Во-первых, она ездила не к Ананьеву, а к Дине. Сначала она звонила ей, а потом, когда Дина в резкой форме отказалась выслушать ее, решила встретиться с ней… Сначала они встретились в каком-то ресторане, но эта встреча ни к чему не привела. Поэтому понадобилась еще одна. Маша была упорной. Она не стала бы разговаривать с Ананьевым. Да и зачем ей это? У нее были совершенно другие планы. Она хотела поговорить с Диной по поводу отказа от родительских прав… Маша хотела, чтобы Дина отказалась от своих родительских прав, чтобы я удочерил Олю и чтобы злые языки перестали трепать наши имена… Она хотела освободить мать, которая тяготится своей дочерью… Разве кто-то из нас мог предположить, что с Машей случится такое несчастье?! Что ей просто-напросто не откроют калитку?! Уверен, что Дина также не могла предположить, что ее нежелание впускать в дом Машу может закончиться ее смертью…