ОДИНОКИЙ БУНТАРЬ: Брайан Джонс и юность «Rolling Stones»
Шрифт:
Когда языковой барьер мало-помалу перестал быть для них проблемой, Брайан и ЗуЗу стали обсуждать возможность снять вместе фильм. Они придумали историю о мужчине и о женщине, которые идут друг к другу с противоположных берегов по мосту. Они встречаются, смотрят друг другу в глаза и влюбляются друг в друга. Но когда они начинают общаться, то оказывается, что девушка говорит на одном языке, а юноша — на другом. Они не понимают друг друга. Тем не менее они решают, что им необходимо быть вместе, и поселяются жить в башне.
В фильме «Роллинг Стоунз», выпущенном примерно в то же время — “Charlie Is My Darling”, — Брайан сказал: «Я заинтересован в том, чтобы снять фильм. У меня есть друг, который сильно увлек меня этим, и сценарий уже почти готов, так что я начну работать над этим фильмом.
ЗуЗу очень нравился Брайан, его воображение и музыкальный энтузиазм. Однако позднее она отмечала, что Брайан с трудом понимал сам себя. Это было его самое невероятное качество: он был несчастлив из-за того, что у него были деньги и вещи, и из-за того, что он был знаменит. Он старался понять, почему он стал знаменит, почему у него оказалось столько денег. Он постоянно пребывал в сомнениях и ни на минуту не верил собственной правоте, не задавшись сначала по этому поводу вопросом. Брайан всегда просил ЗуЗу о помощи, но его бывало очень трудно настроить на откровенность. Спустя несколько месяцев ЗуЗу просто выбилась из сил и заявила ему, что если останется с ним еще на месяц, то попадет в дурдом. В ее присутствии Брайан действительно потихоньку сходил с ума. Однажды при ней он позвонил в клинику, так как захотел сделать себе пластическую операцию — ему казалось, что он недостаточно привлекателен для ЗуЗу. А потом она обнаружила его в ванной, где он хотел вскрыть себе вены. Окончательная размолвка наступила тогда, когда Брайан пригласил ее съездить вместе с ним в Марракеш. За день до этого друзья предупредили ее, чтобы она не делала этого. ЗуЗу последовала этому совету.
В то время менеджмент группы раздирали нескончаемые раздоры. Приход Кляйна с его тонким нюхом и неподражаемым чутьем на большие барыши в то время, как двухлетний контракт с «Decca» истек, означал профессиональный закат Эрика Истона, который поддерживал «Роллингов» в финансовом плане на плаву с тех пор, как у них не было в кармане ни гроша. Поняв, что его услуги уже никому не нужны, Эрик немедленно принял законные меры по поводу неправомерного, как он считал, разрыва соглашений с Эндрю. Однако у него появились трудности с тем, чтобы настроить газеты против него, и он избежал гражданской тяжбы. «Роллингам», как сообщникам из гангстерского фильма, было приказано молчать и не высовываться в то время, пока Кляйн лично вел переговоры с председателем “Decca” сэром Эдвардом Льюисом. В итоге Кляйн и Олдэм воцарились на менеджерском троне группы, а Истон навсегда остался в прошлом. Контракт с “Decca” обещал солидные прибыли, и в этом была абсолютная заслуга Кляйна, но едва новое управленческое ядро «Стоунз» вступило в свои полномочия с 28 августа, Брайану сразу не понравилось то, что Эрик был выгнан. Возможно, его начинали терзать смутные угрызения совести по поводу того, как группа поступила в свое время с Джорджио Гомельским. Однако пути назад не было.
В сентябре 1965 г. альбом “Out of Our Heads” стал лидером хит-парадов в Штатах, в то же самое время, как Брайан был выбран по результатам голосования газеты “Record Mirror” «Самым Симпатичным Молодым Человеком в мире поп-музыки». Этот титул смутил его. Но каким бы скромным он ни был, несмотря на усталость и стресс, которые все это время были надежно спрятаны от глаз поклонников, Брайан хорошо знал себе цену и знал, когда и как блеснуть. Со стороны он был самым модным и стильным медийным персонажем в столице с мощной личной харизмой. Все это особенно проявилось тогда, когда шоу “Ready, Steady, Go!” одарило «Роллингов» редкой честью быть единоличными героями его отдельного выпуска. Брайан, сам не ведая этого, достиг кульминации своей жизни. Спустя день после съемок «Стоунз» отправились в турне по Австрии и Германии, и в Мюнхене одна юная леди пробралась за сцену, чтобы познакомиться с ними...
…Фамилия Палленберг еще в XV веке была шведской — богатый клан, самый известный представитель которого запечатлен на картине Гольбейна, сидящий среди мешков с золотом. Прапрадед Аниты, Арнольд Беклин, швейцарец по происхождению, эмигрировал во Флоренцию, чтобы стать там известным художником неоклассической школы XIX века. Ее дед и отец также были художниками — они обосновались в Риме, но у них были семьи и социальные контакты в Германии, Испании и Франции. Анита вместе со своей сестрой якобы знали четыре языка и провели свое детство и раннюю юность в мире богемы. По слухам, отец Аниты входил в близкое окружение Гитлера.
В подростковом возрасте Анита обучалась медицине, реставрации картин и графическому дизайну в Мюнхене. В 1963-м, в возрасте 21 года, она приплыла из Рима в Нью-Йорк на небольшом корабле со своим бойфрендом — итальянским фотографом по имени Марио Скифано. Она хотела продолжить изучать искусство и проводила много времени в студии художника Джаспера Джонза. Также она позировала Скифано и другим модным фотографам, когда профессиональные фотомодели опаздывали или же вовсе не приходили к ним на съемки. Вскоре в самых лучших модных журналах появились фотографии девушки с короткими светлыми волосами, стройным породистым телом и недовольной улыбкой на привлекательном курносом лице. Это и была Анита Палленберг.
К 1965-му она имела контракты с глянцевыми журналами во всех европейских столицах. Но ее главной социальной сферой оставался мир искусства. В Лондоне она познакомилась с Робертом Фрэйзером, а через него — с Кристофером Гиббсом. В те дни Анита просто излучала энергию. Где бы она не появлялась, все мужчины оборачивались, чтобы посмотреть на нее. В ней было нечто кошачье, некое озорство — озорство испорченности. Когда пути Аниты пересеклись с Брайаном, ей был 21 год, и она работала во всех европейских столицах. Она приехала в Западную Германию по контракту с агентством мод и была в Мюнхене в ту ночь, когда там играли «Стоунз».
Ей ничего не стоило проникнуть за кордон охраны «Роллингов», использовав свои внешние данные и обаяние. Она горела одним желанием — познакомиться с Брайаном, которого она заприметила еще на прошлом концерте в Гамбурге. В тот самый момент, когда она появилась в их закулисном царстве, Брайан спускался со сцены расстроенным и готовым зарыдать из-за одного инцидента — реального или воображаемого, — который произошел во время концерта и заставил его в очередной раз убедиться, что Мик и Кит явно имеют на него зуб. Завидев у себя в гримерной красивую блондинку с манящим взором, которая рассыпала на его столик пригорошню гашиша и амилнитрата — явно заинтересованную в его личности, полную если не страсти, то восхищения, и ничуть не похожую на обычную группи, — Брайан не стал тратить время на преамбулы. Он заявил ей: «Не знаю, кто ты такая, — сказал он ей, — но ты нужна мне. Ты проведешь ночь со мной? Я не могу оставаться один. Будь со мной этой ночью — пожалуйста» (эта сцена словно взята из песни “Let’s Spend the Night Together”, которую группа записала спустя год).
Это было странное начало для романа. В просьбе Брайана как будто бы не было никакой сексуальной окраски, и Анита обняла Брайана, как дитя. Всю ту первую ночь он проплакал у нее на руках и никак не мог остановиться, словно сдерживал всю свою боль много лет, а теперь внезапно позволил выплеснуться ей наружу. Трудно сказать, знала ли Анита истинные причины этих слез или нет — но она повела себя в этой ситуации более чем умело. Теперь Брайан был в ее руках. Наутро Анита уехала из Мюнхена, потому что ей нужно было отправляться по контракту в Париж, но спустя пару дней пришла на следующий концерт «Роллингов» в Берлине. После его завершения Аните вместе с ними пришлось убегать от разъяренных фанов по подземному бункеру, который служил в свое время убежищем для фюрера. Вернувшись в отель, Брайан попросил Аниту вернуться вместе с ним в Лондон. Анита сперва помялась, ссылаясь на то, что ей в Германии предстоит еще модельная работа, но потом сказала, что упросит своего агента дать ей возможность приехать в британскую столицу по какому-то ей одной ведомому делу.