Одинокий голубь
Шрифт:
— Кому охота, пусть и собирает, — заявил Август. — Я уж и вспомнить не могу, когда последний раз работал две ночи подряд.
— Ты никогда не работал две ночи подряд, — объявил Джейк, вскакивая на лошадь. — Если, конечно, не трудился над дамой.
— Сколько мы прошли, Дитц? — спросил Калл. У Дитца имелась потрясающая способность — он умел определять расстояние лучше, чем кто-либо из тех, ко го Калл когда-либо знал. И он мог это делать днем и но чью и при любой погоде.
— Миль пять будет до основного лагеря, — ответил Дитц. — И немного севернее.
— Давайте его объедем, — предложил
— Черт дери, — сказал он. — Этот проклятый лагерь в пяти милях. Мы вполне можем проскользнуть мимо, не заезжая при этом в Мехико.
— Никогда не мешает подстраховаться, — заметил Калл. — Может, еще какой скот вспугнем. Я слышал, есть люди, которые слышат топот бегущего скота за много миль.
— За пять миль я и трубу Иеговы не услышу, — за верил Август. — К тому же мы тут не единственные, кто может вспугнуть скот. Волк может или лев.
— Я не давал тебе слова, — парировал Калл. — Просто глупо рисковать.
— Кое-кто считает, что глупо пытаться украсть лошадей с самого хорошо охраняемого ранчо в Мексике, — проговорил Август. — Педро нанимает никак не меньше сотни vaqueros.
— Да, но они рассеяны по всей территории, и большинство из них не умеют стрелять, — возразил Калл.
— Большинство из нас тоже не умеют, — заметил Август. — Диш и Ньют никогда пороха не нюхали, да один из них еще и пьян.
— Гас, ты и опоссума заговоришь, — вставил Джейк.
— Один бы такой не помешал, — ответил Август. — Мне встречались опоссумы, которые были разумнее этой компании.
После этого разговор смолк, и они снова закачались в седлах. Ньют изо всех сил старался не терять бдительности, но шаг был таким ровным, что скоро он перестал думать, а просто ехал за Дитцем рядом с Дишем, Пи — сзади. Если бы ему хотелось спать, то он вполне мог бы и заснуть, настолько равномерно они двигались.
Диш Боггетт в основном протрезвел, хотя временами ему все еще бывало дурно. Диш большую часть своей жизни провел на лошади и мог держаться в седле в любом состоянии, кроме полного паралича. Он без труда сохранял свое место в строю. Порой голова переставала болеть и он начинал проявлять интерес к происходящему. Заблудиться он не боялся, и мексиканские банди ты его не беспокоили. Он верил в свою лошадь и знал, что сумеет скрыться в случае любой беды, если это будет необходимо. Самое неприятное заключалось в том, что ехал он непосредственно за Джейком Спуном и каждый раз, поднимая голову, вспоминал случившееся в салуне. Он знал, что много потерял в глазах Лорены, и в этом виноват едущий перед ним человек, от чего ему становилось горько. Единственным утешением была надежда, что до исхода ночи может случиться перестрелка, и, хотя Дишу не приходилось еще участвовать в таком деле, он полагал, что пули полетят достаточно густо и Джейк вполне может нарваться на одну из них, что коренным образом изменит ситуацию. Не то чтобы Диш надеялся, что Джейка убьют, может, просто ранят, и им придется оставить его где-нибудь ниже по реке, где есть врач.
Они неоднократно замечали стада длиннорогого скота, которые при приближении всадников уносились прочь, что твои олени.
— Ну, черт возьми, если мы направимся в Монтану с таким скотом, мы туда за неделю доберемся, — заметил Август. — Да за ними не только лошадь, паровоз не угонится.
— Большой лагерь, капитан, —
— Зачем нам лагерь, нам нужен табун лошадей, — вмешался Август, ничуть не понижая своего громового голоса.
— Валяй громче, Гас, — сказал Джейк. — Если ты еще поднатужишься, они собственноручно пригонят нам табун, только сами будут сидеть в седлах.
— Все едино они лишь шайка поедателей бобов, — заметил Август. — Пока они не начнут пердеть в моем направлении, мне на них плевать.
Калл повернул на юг. Чем дальше они ехали, тем больше его раздражала болтливость спутников. Ему казалось, что люди, побывавшие в сражениях и повидавшие смерть и увечья, должны с большим уважением относиться к опасностям своей профессии. Ему меньше всего хотелось в данный момент разговаривать, потому что говорящий человек не может слушать пространство вокруг и способен упустить что-то, что может иметь решающее значение.
Небрежное отношение Гаса к подобного рода вещам стало уже легендой. Джейк внешне отличался тем же свойством, но Калл хорошо знал, что он по большей части притворяется. Гас начинал шутить, и Джейк считал, что он должен поддержать шутку, чтобы показать, какой он крутой мужик.
Если говорить правду, то если кто и был крутым мужиком, так это Гас Маккрае, возможно, самый крутой из всех, кого Калл когда-либо знал, а он знавал многих, кого напугать было непросто. Он настолько полностью игнорировал опасность, что Калл сначала думал, что Гас хочет умереть. Он встречал людей, которые хотели умереть, по той или иной причине жизнь им претила, и большинство из них таки получили желаемое. В то время в Техасе погибнуть было — как раз плюнуть.
Но Гас любил жить и не имел ни малейшего намерения позволить кому-либо лишить себя радостей бытия. Калл в конце концов решил, что тот такой крутой вследствие своей общей самовлюбленности и самоуверенности. Калл сам часто пытался дать себе оценку. Он с уверенностью мог сказать, на что способен и что может сделать, если повезет, и чего он не может, если не произойдет чуда. Он относился к опасности с легким или открытым презрением, а к Педро Флоресу испытывал именно презрение, хотя Педро и удавалось сохранять свои владения в течение сорока самых суровых лет.
Разумеется, в случае беды на Гаса всегда можно по ложиться, но единственным из всей команды, кто действительно мог помочь составить план действий, был Дитц. Никто не ожидал от Дитца разговоров, и это давало ему свободу относиться ко всему внимательно, что он и делал, порой замечая даже то, что пропустил Калл, или подтверждая суждения, в которых Калл был не сов сем уверен. Даже Гас быстро признал, что Дитц в их команде слышит лучше всех, хотя сам Дитц уверял, что он больше полагается на нюх, и это очень веселило Гаса.
— И как же тогда пахнет опасность? — интересовался он. — Никогда не замечал, что у нее есть запах. Ты уверен, что не собственную вонь чуешь?
Но Дитц никогда не вдавался в объяснения и не спорил с Августом.
— А откуда койот знает? — иногда спрашивал он. Когда они проехали еще две или три мили к югу, Калл натянул поводья.
— Тут еще лагерь в этом направлении, — сказал он. — Там ковбои живут. Сомневаюсь, чтобы их было больше двух-трех, но не стоит рисковать, они могут поднять тревогу и предупредить тех, кто в большом доме. Лучше прокрасться и захватить их. Мы с Дитцем справимся.