Одиссея авианосца «Энтерпрайз» (Война в океанах)

Блон Жорж

16 часов 00 минут. Подполковник Джордан докладывает Шупу о том, что он вместе с отрядом из 170 человек (от 1-го и 2-го батальонов 2-го полка) достиг южной оконечности острова. От усталости его люди едва держатся на ногах; у них вышли все запасы воды и провианта, да и боеприпасы тоже на исходе. Японцы предпринимают против десантников яростную контратаку с востока. Отряд Джордана несет большие потери. Шуп немедленно посылает ему на помощь несколько «аллигаторов» с боеприпасами, водой и провиантом.

17 часов 6 минут. Генерал-майор Смит принимает сообщение от Шупа, в котором тот докладывает обстановку на 16 часов. Шуп указывает месторасположение своих позиций на карте, разграфленной на квадраты — каждый пронумерован. Сообщение Шупа заканчивается так: «Несем огромные потери. Точное число погибших неизвестно. Но победа все равно будет за нами».

* * *

Итак, обстановка почти везде была одинаковая. На всех участках по-прежнему шли ожесточенные бои. Но самыми кровопролитными они были в так называемых черных секторах, где японцы точно вросли в землю. И все же, как бы там ни было. Провидение уже определило победителя. К тому же, если рассматривать операцию «Гальваник» как бы с высоты пережитых событий, сразу же становится ясно, что американцы все равно захватили бы Бетио, — рано или поздно. С другой стороны, очевидно и то, что японцы благодаря своей стойкости и упорству сумели на некоторое время задержать продвижение американцев в глубь острова, и все надежды морских пехотинцев на стремительный штурм в конце концов обернулись долгой, изнурительной осадой,

сопряженной с колоссальными потерями. В самом деле, американцы рассчитывали на молниеносный захват — в итоге же все закончилось жестокой рукопашной. И разве можно не восхищаться прозорливостью — а отнюдь не бахвальством — полковника Шупа, твердо и ответственно доложившего в штаб, что «победа все равно будет за нами»!

Если же обратиться к воспоминаниям рядовых участников кровопролитных боев за Тараву, нетрудно заметить, что большинство из них нисколько не сомневались, что судьба будет к ним благосклонна. Хотя те же морские пехотинцы, что сдерживали контратаки японцев на южной оконечности Бетио, поначалу пришли в отчаяние, которое скорее было сродни чувству обреченности. И выстоять им, как ни странно, помогла мысль о неминуемой гибели — в случае, если они дрогнут хотя бы на мгновение. А тем временем их товарищи, выдвинувшиеся из «красного» сектора 3 на штурм аэродрома (в восточной стороне острова), не переставали удивляться сами себе, не веря, что остались живы после того, как оказались на совершенно голом пространстве, да еще простреливаемом со всех сторон. Иначе говоря, в скорой победе не сомневались лишь те, кому выпало десантироваться в «красных» секторах на другой день вечером. Не успели они вступить на берег, как следом за ними подоспели силы артподдержки — джипы с 37-миллиметровыми орудиями на прицепах. «А вот и десерт!» — радовались пехотинцы, искренне полагая, будто джипы принесла на своих крыльях сама победа.

В 20 часов на береговой КП прибыл полковник Меррит Эдсон — ему предстояло сменить Шупа на посту командующего десантно-штурмовыми батальонами. Впрочем, полковник Шуп, взявший на себя всю ответственность за исход штурма, причем в самых что ни на есть критических условиях, мог бы отказаться от замены и командовать дальше, тем паче что официально его никто не отстранял от должности командующего. К тому же с порученным ему заданием он справился отлично, за что впоследствии и был удостоен самых высоких почестей и наград. Однако доблестный полковник Шуп вот уже трое суток кряду не смыкал глаз. И генерал-майор Смит справедливо решил, что для пользы дела будет лучше, если командование наземным КП примет человек свежий, не успевший измотаться ни физически, ни морально, да еще с не затуманенной усталостью парой глаз. Потом, в иных обстоятельствах, смена командующего, безусловно, просто необходима. По прибытии на Бетио Эдсон (у морских пехотинцев он пользовался не меньшим авторитетом, чем Шуп, — хотя бы потому, что тогда, на Гуадалканале, командовал батальоном рейдеров), тотчас же возглавив все действующие наземные силы, принялся составлять вместе с Шупом план боевых действий на следующий день. Так что морским пехотинцам предстояло провести на проклятом острове еще одну кошмарную ночь. И снова живые должны были вдыхать запах разлагающейся плоти их погибших товарищей, оставшихся лежать на прибрежном песке. И все же теперь им дышалось чуть полегче, потому как помимо трупного смрада в воздухе уже витал головокружительный аромат скорой победы. Наконец-то им удалось заснуть — правда, ненадолго, и далеко не всем. Десантникам, улегшимся было на ночлег в наспех обустроенных воронках в «красных» секторах, пришлось спешно покинуть свои убежища: в полночь уровень воды в лагуне значительно поднялся — выше, чем обычно, и приливной волной окатило весь берег. А незадолго до рассвета в небе над Бетио появились четыре японских бомбардировщика» и нанесли удар по позициям морских пехотинцев. Взрывом одной бомбы, упавшей близ западной границы «красного» сектора 1, убило одного десантника и ранило восьмерых. Однако наземной контратаки со стороны японцев в ту ночь, слава Богу, не последовало. Потом наступило утро третьего дня.

День «Д» + 2 (22 ноября)

«Береговая линия делится на три крупных сектора. Каждый сектор, в свою очередь, подразделяется на подсектора и обозначается соответствующим цветом: красным, зеленым, черным...» Штабной офицер, составлявший сопроводительную записку к оперативной карте острова Бетио несколько месяцев назад, точно в воду глядел, когда писал вышеприведенные строки. В самом деле, теперь-то мы знаем, что именно «красный» сектор был обильнее других полит кровью морских пехотинцев. «Зеленый» также оправдал свой цвет: десантники из 1-го штурмового батальона 6-го полка «очистили» его как будто во время учебной высадки — легко и с весьма незначительными потерями. Именно там, в «зеленом» секторе, американцы впервые вкусили едва ощутимый аромат победы. На рассвете третьего дня пехотинцы получили приказ выдвинуться в восточном направлении — к «черному сектору». Тогда-то и наступил переломный момент. И сектор этот оправдал свой цвет с лихой.

Шестой полк морской пехоты был знаменит: он прославился еще в годы первой мировой войны и был удостоен одной из почетнейших наград Франции — аксельбанта [30] — за стойкость и мужество, проявленные в боях на территории Франции. Шестому полку, верно хранившему свои боевые традиции, как, пожалуй, ни одному другому, были присуши дух товарищества и чувство спайки, возведенные в абсолют. Ему-то и выпало теперь штурмовать побережье Бетио, отмеченное на оперативной карте как «черный» сектор. Пехотинцы ринулись в атаку со всей решимостью, на какую только были способны, надеясь захватить его с ходу. Но кто знал, что именно эту часть побережья японцы опутали самой густой сетью оборонительных сооружений! Через каждые пять-десять метров — бункер, зарывшийся в песок чуть ли не по самую крышу и больше похожий на торчащую из-под земли голову чудовища с разверзшейся огнедышащей пастью. Легким танкам оказалось не под силу подавить сопротивление японцев на этом участке. И в восемь часов к «черному» сектору подошел средний танк — один-единственный. Но ничего не поделаешь — приходилось пока довольствоваться и этим. Танк-одиночка упорно продвигался от бункера к бункеру под перекрестным обстрелом неприятеля и отвечал не менее яростным огнем — настолько, насколько позволяли возможности его единственной пушки. Только под прикрытием среднего танка пехотинцам из «шестого» штурмового и удалось прорвать оборону противника, да и то ценой тяжелейших потерь. Ко всему прочему, десантники страдали от жесточайшей жары и жажды. И с каким облегчением встретили они «аллигаторы», которые подвезли для них с северного берега Бетио двадцатилитровые бидоны с водой. Вот только бидоны эти залили еще в Новой Зеландии, а за долгое время перехода к Тараве, да еще под действием испепеляющих лучей экваториального солнца их внутренняя эмалированная облицовка окислилась — и вода испортилась. Во всяком случае, для питья она уже была непригодна. Так что штурм пришлось продолжать «всухую» — иного выхода не оставалось. Незадолго до полудня пехотинцы из 1-го батальона Шестого полка, потерявшего сорок процентов личного состава, закрепились в бомбовых воронках, чтобы перевести дух и перегруппироваться. За утро они продвинулись в глубь острова всего лишь на семьсот метров.

30

Аксельбант — полковой знак отличия за несколько боевых подвигов, отмеченных в приказе по армии или флоту.

В 6 часов 15 минут эсминцы и самолеты начали обстреливать и бомбить восточную часть острова. К этому времени Бетио уже больше походил на пустыню, или, если угодно, своим неприглядным видом он скорее напоминал свернувшуюся в клубок облезлую кошку. И эта опустошенная, мертвая земля, жаждавшая крови как ненасытный вампир, продолжала отнимать у людей жизни. В трехстах метрах к юго-востоку от КП полковника Эдсона один из штурмовых

батальонов попытался окружить и подавить сопротивление японцев, засевших в некоем подобии крепости, — трех бункерах, обнесенных со всех сторон завалами из пальмовых стволов. Но прежде десантникам пришлось изрядно поломать голову над тем, как же к ним подступиться. Дело в том, что бункеры стояли почти вплотную друг к другу и подойти к ним было не так-то просто — ни танку, чтобы расстрелять их в упор, ни человеку, чтобы забросать амбразуры взрывчаткой. Тогда было решено попробовать пустить в ход минометы. И вскоре кому-то из минометчиков удалось поразить одну из трех целей прямо в яблочко — то есть аккурат в амбразуру. По роковому для японцев стечению обстоятельств, мина рванула возле порохового склада, размешенного там же, внутри бункера. Через мгновение-другое громыхнул страшной силы взрыв — и первое на пути десантников неприступное сооружение, сколоченное из крепких пальмовых бревен, разнесло вдребезги. Второй бункер был поменьше первого, однако он оказался целиком железным и по виду напоминал корабельную орудийную башню. К бункеру подошли два средних танка и почти в упор — с десяти метров принялись расстреливать его из пушек. Через каких-нибудь пять минут (за этот короткий промежуток времени «башня» раскалилась чуть ли не докрасна и задымилась) из боковой двери бункера выскочил полуголый японец — на нем была только набедренная повязка, и тут же бросился под танк — так быстро, что огнеметчики даже не успели направить на него свое оружие. Раздался глухой взрыв... Но что мог сделать одержимый камикадзе среднему танку своей гранатой? Ровным счетом ничего: она была ему что слону дробина. Взрыв даже послужил танку сигналом к атаке. Он рванулся с места, не переставая стрелять из пушки уже в упор, и скоро превратил железный бункер в решето. Третий бункер с виду являл собой настоящее монументальное сооружение. Судя по фотоснимкам, сделанным во время атаки (американцы по ходу дела все снимали на кино — и фотопленку), он походил на небольшой холм, от двадцати до тридцати метров в диаметре, заваленный песком, пальмовыми бревнами и всякими обломками. На самом же деле это была громадная железобетонная башня наподобие тех, что возводились на «линии Мажино» [31] . Помимо всего прочего, с внешней стороны она была обнесена изгородью из все тех же проложенных песком стволов пальмовых деревьев. (Построить систему подземных оборонительных сооружений на атолле невозможно: стоит только копнуть поглубже, как яма тут же заливается водой, подземный уровень которой доходит здесь почти до земной поверхности.) Словом, эту железобетонную глыбу пришлось атаковать с помощью огнеметов. Огнеметчики продвигались вперед очень медленно — под шквальным огнем противника: японцы палили по ним из винтовок, пулеметов и легких гаубиц. Наконец через час после упорного прорыва огнеметчики подобрались к скатам бункера, и улучив мгновение, принялись через амбразуры заливать внутрь огненные струи. В это же время другие десантники накрыли бункер сверху. Японцы повыскакивали через боковые двери наружу, вознамерившись контратаковать. Но не тут-то было: огнеметчики тотчас же превратили их в факелы. Японцы, корчась в страшных муках, падали, недолго катались по земле и потом умирали. Между тем остальные десантники продолжали штурмовать крышу бункера. Японцы, смекнув, что путь через верх отрезан, устремились к южному и восточному выходам. Но стоило кому-нибудь из них выскочить наружу, как его тут же косило пулеметной очередью или валило взрывом гранаты. Однако далеко не все японцы отважились покинуть свое последнее убежище — многие так и остались сидеть внутри, понадеявшись, как видно, на чудо. Но вместо чуда произошло следующее. Американцы подогнали к бункеру бульдозер и завалили амбразуры песком и землей — участь тех, кто затаился внутри, была предрешена...

31

«Линия Мажино» — система франц. оборонительных сооружений, длиной около 400 километров, на границе с Германией; была построена в 1929–1934 годах и до 1940 года постоянно укреплялась.

Впрочем, бульдозеры пригодились не только для того, чтобы заживо замуровывать японцев в их же бункерах. Вскоре им нашлась другая работа. Неподалеку от КП полковника Эдсона, на прибрежном песке лежали в ряд десятки тел убитых морских пехотинцев. И запах на берегу стоял такой, что не продохнуть. Погибших даже нечем было прикрыть — они так и лежали, обезображенные жуткими ранами и тронутые тленом. Один из бульдозеров отрядили рыть братскую могилу — там же, на песчаном пляже. То была длинная, прямоугольной формы и метровой глубины траншея. Следом за тем солдаты из похоронной команды принялись укладывать туда тела погибших. Они проделывали это очень бережно — так, чтобы их товарищи по оружию и в смерти держались плечом к плечу. А в это время капелланы — католический и протестантский, — стоя на краю по разные стороны братской могилы, читали по убиенным рабам Божьим заупокойную молитву. Однако время поджимало: мертвецов уже нельзя было дольше держать на открытом воздухе, особенно тех, кого извлекли из воды. Поэтому, как только были произнесены последние слова молитвы, бульдозер развернулся и начал засыпать тела убитых землей. Аминь!..

* * *

Полдень. Последние уцелевшие на Бетио пальмы уже превратились в жалкие обрубки, обращенные обугленными, дымящимися верхушками к голубому небу. Они больше не отбрасывали тени, и под раскаленным солнцем, куда ни кинь взор, открывалось одно и то же трагическое зрелище: покрытые копотью гребни некогда белоснежных дюн, сплошь усеянные обгоревшими, искореженными обломками. Точно такое же впечатление иной раз производят сюрреалистические полотна, на которых земля предстает в виде запустелого кладбища, омытого лучезарным светом, струящимся из мирного поднебесья, не омраченного ни единым облачком. Итак, десантники из 1-го штурмового батальона Шестого полка, окопавшись в «черном» секторе неподалеку от берега, ожидают, когда им подвезут свежую воду, а заодно, когда подоспеет подкрепление. Они натягивают поверх воронок все, что только можно, лишь бы укрыться от безжалостных солнечных лучей, жалящих подлеще разъяренных пчел. В 13 часов 30 минут поступает приказ — переходите в наступление на восточном фланге. Подпись: «Эдсон». Ну что на это скажешь? Только одно: «шестой» есть «шестой», а это, стало быть, означает, что высокое положение обязывает — всегда и везде. Пожалуй, лишь мысль о принадлежности к «шестому ударному» и поддерживает сейчас боевой дух у десантников. Ну а то, что не подвезли воду, не беда: до начала атаки время еще есть — значит, можно перекурить.

13 часов 55 минут. На Бетио прибывает генерал-майор Смит, командующий 2-й дивизией морской пехоты. Полковники Эдсон и Шуп принимают его в убогом КП, представляющем собой огромную воронку, частично укрытую от испепеляющих солнечных лучей полотнищами плащ-палаток и накидками. Смит, в круглой каске, очках без оправы, рубашке с короткими рукавами и расстегнутым воротничком, подпоясанный ремнем, на котором покачивается кобура с кольтом вороненой стали, больше похож на ученого мужа, нежели на генерала. В «аллигатор», на борту которого он отбыл на остров, угодил неприятельский пушечный снаряд, и осколком тяжело ранило водителя. Смит, не проронив ни звука, покинул подбитый бронетранспортер и пересел на другой — впрочем, вид у дивизионного командира был слегка озабоченный. Теперь американцев и на суше превосходили японцев по количеству вооружения и боевой техники. К этому же времени на остров высадились дополнительные подразделения средних танков, по 32 тонны весом каждый, а также — большое число гусеничных транспортеров с 75-миллиметровыми орудиями. «Итак, на этот час наше положение таково...» — начал свой доклад полковник Эдсон. Далее он сообщил командующему о том, что японцы пока удерживают треть территории в восточной части острова (изображенном на карте в виде птичьего хвоста), которая подвергается непрерывным бомбардировкам с моря и воздуха. В других же местах японцы держатся поодиночке или малочисленными группами буквально насмерть. И выбить их с позиций так же тяжело, как вырвать сломанный коренной зуб. Впрочем, лучше, как говорится, один раз увидеть, чем сто раз услышать. «Тогда идемте поглядим», — соглашается Смит.