Одиссея Талбота

Демилль Нельсон

Закрыв досье, она спросила:

– Вы знали Рандольфа Карбури лично?

Арнольд отложил газету.

– Я всех их знал. Карбури отличался тем, что больше интересовался красными, чем нацистами. У него была несколько другая работа, если вы понимаете, что я имею в виду.

И он многозначительно подмигнул Кэтрин. Она внимательно посмотрела на него. Этот человек был навсегда заточен в архиве. Несмотря на то, что он прожил в Штатах сорок лет, у него сохранились акцент и манеры, свойственные, по ее представлению, британскому сержанту времен войны. Раньше

он говорил о своей жене и взрослом сыне, живущих в Нью-Йорке, но уже долгое время о них не упоминал.

На первый взгляд человек этот казался сравнительно простым и открытым, но внутренний его мир, несомненно, был весьма сложным. В отдельные минуты в его речи и манерах проскальзывали детали, свойственные скорее офицеру, чем сержанту.

Она вдруг вспомнила фразу из старого английского фильма про шпионов: «Я сержант Уильямс. Сержант – не мое звание, а Уильямс – не моя фамилия».

– А есть на Карбури что-нибудь компрометирующее?

– Насколько я помню, ничего. – Голос у Арнольда вдруг приобрел какую-то резкость. – Но ведь вокруг нас всегда крутилась куча предателей, не правда ли?

Он пододвинул досье к себе и начал разговор как бы ни о чем:

– Мы не станем делать с этих материалов микрофильмы или вводить эти данные в компьютер. По крайней мере, пока я жив. Знаете почему, мисс? Видите ли, в старых досье есть что-то особенное: потертые бумажки; резолюции, нацарапанные в разных местах; подчеркнутые фразы и загнутые уголки страниц. Даже пятна от пролитого кофе и тому подобные вещи. Каждая папка содержит в себе что-то свое. Она рассказывает вам даже о том, что в ней не написано. Вы меня понимаете?

– Неясные полоски на странице, указывающие, что здесь много лет лежал маленький листок, хотя сам листок уже давно исчез…

Арнольд энергично закивал:

– Вот именно. Вы действительно понимаете, о чем я говорю.

Наступило молчание, и Кэтрин стало ясно, что больше ничего интересного ей не услышать. Арнольд взял папку и спросил:

– Ну что? Это все?

– Нет. Уингэйт. Элинор Уингэйт.

Арнольд задумался.

– Бромптон-Холл, – подсказала Кэтрин.

– А-а-а? Конечно, конечно же… Леди Элинор Уингэйт. Жена, вернее, вдова майора Лесли Уингэйта… Бромптон-Холл… Там размещались американские разведчики…

Он встал и отнес дело Карбури к дальним шкафам. Вернулся он с другой папкой и положил ее на стол.

– Может ли кто-нибудь изъять материалы из досье? – спросила Кэтрин.

– Этот человек должен иметь специальное разрешение.

– Чье?

Арнольд присел на стул и налил себе чаю.

– Ну, это очень сложно, мисс. Очень сложно. Видите ли, это – не действующие дела, как вы понимаете. Это – исторический архив, который существует для научных исследований, как в вашей ситуации. Но время от времени к каким-то материалам вновь возникает интерес, и тогда мы отсылаем их в Лондон. Причины этих обращений мне неизвестны.

– Я поняла. А вы уверены, что отсюда никто ничего не может украсть?

– Я бы солгал, если бы сказал, что это исключено. Обеспечить абсолютную сохранность имеющихся здесь материалов невозможно просто физически. Я ведь здесь один. А слух и зрение у меня уже не те, что были раньше.

Кэтрин открыла досье с пометкой «Бромптон-Холл». В папке содержались краткое описание самого дома с прилегающими территориями и чертежи. Кэтрин обратила внимание, что в тексте кто-то подчеркнул фразу:

«В южной башне имеется необычная комната, в которой хранятся фамильные книги хозяев поместья».

Среди материалов Кэтрин нашла также историю рода Уингэйтов и телеграфный ответ на запрос об их благонадежности, в котором содержались в основном положительные отзывы их соседей. «Совсем как при вступлении в хороший клуб», – подумала Кэтрин. В досье, кстати, был и список клубов, членом которых состоял майор Уингэйт.

Кэтрин подумала, что британская система проверки все-таки страдает наивностью. Об этом ей часто говорили и сотрудники американских спецслужб. Она подняла глаза.

– Арнольд, разве нельзя допустить, что человек, состоящий в фешенебельном клубе «Будл», может одновременно состоять и в компартии?

Старик улыбнулся:

– Ну вот, мисс, вы опять смеетесь над нами, британцами.

Кэтрин перевернула страницу досье и обнаружила список офицеров, размещавшихся во время войны в Бромптон-Холле. Среди имен она наткнулась и на фамилию своего отца. Напротив нее от руки было написано:

«К1А-5/?/45. Имел отношение к операциям „Алсос“ и „Охотничья Луна“».

Она слышала об операции «Алсос». Речь шла о совместном американо-британском плане по захвату немецких ученых-ядерщиков. Что касается «Охотничьей Луны», то теперь она была уверена, что это был именно «Вольфбэйн». Она закрыла досье и повернулась к Арнольду.

– У вас есть что-нибудь по операциям «Алсос» и «Охотничья Луна»?

– Уже нет, мисс. Те материалы, которые были давно утрачены.

– Где бы я могла найти информацию по ним?

Арнольд оглядел помещение, как будто силясь вспомнить, куда это он задевал соответствующие папки.

– Не знаю. Может, в Москве.

Кэтрин внимательно посмотрела Арнольду в лицо, но насмешки не уловила. Она встала.

– Вы будете здесь завтра и в воскресенье?

Арнольд тоже поднялся.

– Если вам это потребуется, мисс.

– Отлично.

– Какие материалы будут вам нужны?

– Еще не знаю. Здесь одно цепляется за другое.

– С архивными материалами всегда так. Вы можете прочитать какое-нибудь досье десяток раз и ничего не почерпнуть из него. Но вот через месяц вы просматриваете другое досье или кто-то говорит вам что-нибудь, совсем не относящееся к делу, и вдруг, – он вытянул вперед руки и сомкнул пальцы в замок, – и вдруг все встает на свои места.

Кэтрин несколько секунд молча смотрела на него. Арнольд поднял свою чашку и стал задумчиво рассматривать ее содержимое. Затем он заговорил как бы сам с собой: